Хр-хр-хр-хр. Хр-хр-хр-хр. Скрипели чьи-то шаги. Под ногами хрустели изморозь и снег, припорошивший неглубокие овражки между деревьями. Между черными деревьями мелькнула какая-то фигура, то появлявшаяся из-за березовых стволов, то снова пропадавшая. Наконец, на небольшой проплешине появился человек, которого сильно шатало из стороны в стороны, как пьяного. От дерева к дереву, часто останавливаясь у них и отдыхая, брел подросток в пижамных светлых штанах, испачканных сажей, и мешковатой, явно с чужого плеча, курткой. Время от времени он встряхивал головой и начинал ею водить по сторонам, словно, не понимая происходящего вокруг него.

— Холодно… Холодно… Бр, — зубы подростка кастаньетами выбивали тревожную дробь, отчего бормотание было неразборчивым и больше напоминающим какое-то жуткое шипение. — Как же чертовский холодно… Не могу больше…

Хр-хр-хр-хр. Хр-хр-хр-хр. Алексей уже совсем не чувствовал пальцев на ногах. Да и сами ноги ощущались им как деревянные колотушки или костыли, которые он механически переставлял с места на место.

— Очень холодно, — шевелил он заиндевевшими мертвенно бледными губами.

Дойдя до очередного дерева, парень облокотился на него плечом и медленно сполз по нему вниз. Сил идти больше не было. Честно говоря, желания бороться дальше тоже не было. Словно замерзло все: чувства, когда-то испытываемая им ярость и ненависть, воспоминания совсем потеряли свою остроту и краски, покрывшись снегом и заковавшись в ледяной панцирь.

— Зря… Не надо было уходить, — бормотал парень, кутаясь в безразмерную куртку. — Там хотя бы тепло было… Даже жарко…

На пожарище, где он очнулся больше пяти часов назад, правда, было жарко, местами даже адски жарко. Треск от плавящихся конструкций стоял такой, что он своего дыхания не слышал. В самом эпицентре даже металлические опорные балки плавились, становясь похожими на оплывшие свечи.

— … Остаться там… в этом чертовом месте, — продолжал шептать Алексей, все больше и больше склоняясь к земле. — Боже, как же спать хочется… Я немного посплю…, - ноги подогнулись, и подросток мягко осел на землю, сворачиваясь клубком. — Совсем немного…

Он замерзал.

В угасающем сознании всплывали картины недавнего прошлого. Вот перед его глазами появились контуры стерильно чистой лаборатории, залитой ярким светом. Увидел десятки сверкающих металлом медицинских инструментов, аккуратно разложенных на поверхности длинного стола. Потом вспомнилось, как лежал на раскладном кресле, перетянутый удерживающими ремнями; как перед зрачками его глаз появлялась игла шприца с химией, от которой на него тут же накатывалась дурнота; как отнимались конечности, деревенело тело; как от сильной слабости не мог доползти до туалета и из-за этого над ним ржали охранники.

— Тюрьма… Проклятая тюрьма… Чертовы люди…, - серые, без единой кровинки, пальцы сжались в кулак с такой силой, что ногти впились в кожу. — Лучше здесь сдохнуть…

Свернувшееся в комок тело свело судорогой и сразу же выгнуло дугой. Он со стоном открыл глаза, в которых совсем не осталось ничего человеческого. Из глубин его глазниц вырывался желтый свет, зрачков почти не осталось.

— Не-е-ет! — вдруг захрипел подросток. — Сначала всех вас, уродов, достану.

Магический источник внутри него полыхнул с неимоверной силой. Истощенный недавней вспышкой, организм мага с жадностью стал пожирать само себя. Этот страшный эффект, когда работавший на пределе своих сил маг самым натуральным образом «сгорал», был уже давно известен. Для адептов магии существовали строгие рекомендации, в которых отдых и восстановление сил с помощью медикаментов занимали одно из первейших мест. Со школьной скамьи маленьких магов учили придерживаться строгих процедур в использовании своей силы — действие и восстановление, восстановление и действие. Каждый из них знал: переусердствуешь — будет раскалываться голова, продолжишь дальше — боли усилятся, не успокоишься — вообще, лишишься силы. Только откуда было это знать Алексею? Он лишь начинал идти по магическому пути, который, видимо, шел в никуда…

— Всех достану! — рявкнул подросток, оборачиваясь огненной пеленой. — Все-е-ех.

Кожа начала светить изнутри, словно где-то внутри разгоралось жаркое пламя. От сковывающего члены тела холода не осталось и следа. Наоборот, сейчас его распирало от жара. Мешковатая куртка, что Алексей снял с охранника, спадала с него тлеющимися лоскутами ткани. Плавилась подошва тяжелых ботинок, на глазах распадавшихся на куски.

Светящаяся фигура подростка поднялась на ноги и пошла на север. Шаг за шагом, шаг за шагом, шаг за шагом. Подошва его голых ступней глубоко вдавливалась в землю и окутывалась в этот момент густым паром. Сгорали ветки, которых он касался телом. На стволах деревьев оставались черные проплешины.

— Со всеми разберусь… Дайте только дух перевести, — не переставал шептать парень, забираясь все глубже и глубже в лес. — Куда-нибудь забьюсь, пока все не устаканится, а потом уже…

Внутренний жар в нем разгорался все сильнее и сильнее, пропитывая его энергией с головы и до самых пят. В какой-то момент Алексей уже не шел, а бежал сквозь промороженный лес. Ломясь, словно лось во время гона, он сносил со своего пути даже небольшие деревья. После него оставались лишь обугленные иссини черные столбы берез и осин, словно обгрызенные гигантскими насекомыми.

Только на долго его все равно не хватило. Это был последний всплеск магического источника, и без того уже истощенного во время бегства из научного центра. Он был загнанной лошадью, которую всадник нещадно стегал плетью в попытках проехать еще несколько последних верст.

Сколько он так пробежал? Сколько верст оставил за своей спиной? Как далеко ему удалось уйти от своей тюрьмы и преследователей? Алексей не знал. Честно говоря, и не мог знать. Последние часы этого неимоверного по напряжению бега подросток, вообще, ничего не помнил. Он несся вперед, бормоча что-то невнятное и злобное. Время от времени его бормотания становились членораздельными и слышались проклятья в адрес мучителей и врагов. И не только…

— … Анна, — из тяжело ходящей груди раздался то ли полухрип, то ли полурык. — Анна… почему? Ты ведь тоже все знала… Анна… зачем так со мной? Анна.

Наконец, силы окончательно оставили парня, и он рухнул на землю. По пути головой снес какие-то доски, похожие на старый штакетник. Переломил массивный деревянный столб, куски которого обуглились прямо на глазах.

Валяясь на земле, Алексей тряс головой. Перед глазами все двоилось, дрожало. Тяжелые веки сами собой закрывались. Тело, подобно истощенный батарейке, отказывалось работать дальше.

— Все…

Пустеющий взгляд скользнул по деревянным доскам. Он лежал в какой-то постройке, похожей на загон для скота. Одуряюще пахло сеном, навозом и чем-то еще.

Закрыл глаза.

В этот момент его щеки что-то неуловимо коснулось. Легонько, едва ощутимо, не горячее и не холодное. Потом снова касание, только уже какое-то влажное и шершавое.

Алексей с трудом подтянул к лицу руку, словно защищаясь. Пальцы тут же коснулись чего-то странного и непонятного. Это было что-то округлое, продолговатое и твердое.

Веки словно налились свинцом и никак не хотели подниматься. Когда же удалось, его взгляду предстало нечто… ужасное. Прямо над ним нависала тварь из Космоса, корявая угловатая морда инсектоида, триллионы которых атаковали человечество. Жуткие нюхательные щупальца-отростки окружали его лицевую часть, на которой горели здоровенные, в пол морды, глаза. Из самого верха черепа жука рос толстый витой рог, которого, о ужас, парень и коснулся.

— Б…ь, — только и смог из себя выдавить Алексей, что уже не в силах был шевелиться.

Это точно был конец, понял он со всей ясностью. Эти твари все-таки выследили его. В затуманенном сознании Алексея все перевернулось с ног на голову. Он словно вернулся назад, в один из эпизодов своего прошлого, на станцию Ольверк-19, что висела на ближней орбите Сатурна. В первый месяц нашествия инсектоидов, когда у людей еще теплилась надежда на победу, именно там находилась одна из баз штурмовиков. Алексей, пилот-кадет, только выпущенный с ускоренных курсов, прибыл сюда, чтобы получить свою первую машину. Именно тогда по станции и был нанесен удар врага, десантные корабли которого прятались в верхней атмосфере газового гиганта. Никто даже не подозревал, что это было возможно, и, соответственно, не предпринял никаких мер безопасности. Эскадра жуков одним махом смела хлипкое боевое охранение и высадила на базу десант, тысячи и тысячи боевых особей, бесконечным потоком хлынувшим в коридоры, уровни и отсеки. И вот Алексей снова переживал те сменяющие друг друга эмоции — дикий ужас, беспомощность и, наконец, ярость, ненависть и злобу.