…В одном из мягких кресел, обтянутых китайской парчой с замысловатыми золотыми узорами и помнивших еще прадедушку нынешнего императора, сидел великий канцлер империи, боярин Михаил Андреевич Вяземский. Положив ногу на ногу, он лениво окидывал взглядом кабинет, который останавливался то на массивном письменном столе, то на широкой настенной плазменной панели. Казалось, ведущийся сейчас разговор вызывал у него лишь смертную скуку и отчетливое желание зевнуть. Правда, внимательный взгляд наблюдателя, брошенный на боярина, обязательно заметил бы иное. Никакой скуки не было и в помине. Вяземский, напротив, с особой внимательностью следил за беседой, подмечая все, даже незначительные, детали.
— …Особо, Ваше Величество и Ваше Высокопревосходительство, отмечу следующее, — перед императором и Вяземским, сидевшими в креслах в нескольких метрах друг от друга, стоял глава имперской службы безопасности. — На месте взрыва найдено и опознано 23 тела, принадлежащих персоналу исследовательского центра. Около двухсот человек из обслуживающего персонала, находившихся на внешнем периметре, получили ранения различной тяжести. Вся необходимая помощь им уже оказана, — Ламберт докладывал четким, хорошо поставленным голосом, не оставляющим сомнений в наличии у безопасника основательного военного опыта. — Место чрезвычайной ситуации оцеплено внутренними войсками и специальными частями Министерства. Введен режим ограниченного передвижения в пределах указанной зоны. Без нашего ведома не поднимается в воздух ни единый самолет или геликопетр, не тронется с места автомобиль. Все взято под наш полный контроль. Муха не проскочит.
Император неуловимо качнул головой. Мол, к главному приступай. Хватит уже ходить вблизи да около.
— Благодаря системе автоматической фиксации, функционирующей независимо от системы безопасности исследовательского центра, удалось практически полностью восстановить ход событий, предшествующих взрыву. Налицо абсолютное пренебрежение всеми соответствующими инструкциями, — продолжал Ламберт, особо выделяя голосом слово «пренебрежение». — Доктор Латте санкционировал собственным идентификационным кодом отключение центрифуги, вырабатывающей блокирующее электромагнитное поле. Судя по записям с видеокамер, он применил оружие против главы службы безопасности центра, который выступил против решений доктора.
С управляющей консоли визора, безопасник вывел на монитор видеозапись, на которой доктор Латте стрелял из парализатора в крупного мужчину в темном костюме. Было прекрасно видно, как у падающей жертвы застыло на лице удивленное выражение. Чувствовалось, что тот даже после выстрела не мог поверить в случившееся.
— Выяснилось и другое. Объекту 237 в течение двух суток не вводился спецпрепарат, блокирующий магические способности…
При этих словах Вяземский и император многозначительно переглянулись. Выходит, их совместное решение о том, что доктор Латте получит лишь самую общую информацию о своем подопытном, было ошибочным. Ученый просто на просто не поверил в особую опасность объекта 237, что и привело к недооценки его магических способностей. Скорее всего, ему и в голову не могло прийти, что с трудом передвигавшийся подросток мог представлять серьезную опасность.
— Так… Это все лирика. Какая теперь разница, кто виноват и почему это произошло, — вдруг раздраженно произнес Вяземский, кажется, впервые проявляя хоть какую-то эмоцию, отличную от напускного равнодушия. — Главное не это! Учитывая последние события, нас должен волновать лишь один вопрос — он выжил? — не давая ответить на свой вопрос, боярин сразу же продолжил говорить дальше. — Или кто-то забыл, что мы с ним сделали?
Боярин с вызовом посмотрел на хозяина кабинета. Его посыл был совершенно понятен всем здесь присутствующим. В той или иной степени, именно они и только они виновны в том, что Бельского посадили под замок на долгие двенадцать месяцев без предъявления каких-либо обвинений. Более того над ним производили опыты! Одному Богу только известно, какие теперь мысли бродят в голове у этого подростка, до каких размеров выросла его ненависть.
— Вы понимаете, что он теперь будет делать? — с усмешкой спросил Вяземский. — Ставлю жалкий медяк против золотого червонца, что Бельский просто с ума сходит от желания добраться до нас. Получается, мы сами вырастили зверя: посадили его на цепь, мучили. Это смешно…
Правда, почему-то никто из них не смеялся. Даже улыбок не было.
— Всё говорит о том, что Алексей Бельский погиб в результате взрыва, — уверенным голосом начал говорить безопасник. — Выводы имперских аналитиков однозначны: человек независимо от его личной магической силы там выжить не мог. Эпицентр взрыва находился в районе генераторной, где располагались все запасы топлива. Прямо над этим помещением была лаборатория, в которой проводились все научные изыскания над объектом 237. Мощность взрыва была такова, что на площади трехсот квадратных метров испарились все металлические конструкции двух уровней. Еще фиксируются довольно устойчивые остаточные магоявления. До сих пор на самых нижних уровня исследовательского центра можно находится лишь в изолирующем костюме первого класса. В связи с этим, могу с уверенностью заявить, что объект 237 мертв и, соответственно, канули в Лету все связанные с ним проблемы.
Вяземский слушал безопасника немного наклонив голову вперед, словно хотел забодать его. Была у него такая привычка, за что некоторые из его недругов за глаза называли боярина быком.
— Значит, о нем можно забыть…, - задумчиво протянул Вяземский, оценивающе смотря на главу имперской службы безопасности. — Это хорошо, Пожалуй, даже очень хорошо, если, конечно, является правдой. Ведь, может получиться так, что я один останусь в неведении относительно объекта 237…. Думаю, нам, Ваше Величество, пора объяснится. Ибо все, что происходит между нам, начинает заходить в тупик.
Императору в этот момент диких усилий стоило не открыть рот от изумления. Разве можно было представить, чтобы несгибаемый боярин Вяземский пошел на мировую? Никогда! Во всемирной сети еще доступно видео, где Вяземский откровенно по-хамски отзывает об императоре и членах императорской фамилии. Известно и много другие его высказываний, которые ушлые репортеры успели благополучно зафиксировать на камеру. И после всего этого, что длилось десятилетиями, вражда так быстро закончиться? Сойдет на нет, словно никогда и ничего не было!
— Не маленький, понимаю, что многим моим словам нет веры, — боярин улыбнулся одними губами, отчего показалось, что он угрожающе скалится. — Поэтому у меня есть подарок для Вашего Величества. Думаю, вы оцените его и, в конечном итоге, сможете убедиться в моих словах. Вот здесь, — из кармана камзола Вяземский достал небольшую, совсем крошечную коробочку, из которой тут же вытащил невесомую карту памяти. — Содержится вся информация о том, кто заказал покушение на великую княжну Анну в стенах императорской гимназии.
Боярину в очередной раз удалось удивить хозяина кабинета, который уже и не пытался скрывать этого. Он накрыл ладонью и коробочку, и карту памяти. После чего вопросительно посмотрел на своего гостя, вроде бы как прося его продолжать. Мол, давай, сказал «А», говори и «Б».
— …Чтобы обо мне не говорили, Ваше Величество, я никогда не воюю с женщинами и детьми… Нас с вами разделяет очень многое. Мы по разному смотрим на на многие вещи: на их суть, характер и пути их приобретения. Это ни плохо и ни хорошо. Просто это твердый факт. Мы разные! Были и будем разными! Но нас объединяет главное — мы живем лишь потому, что нужны империи. Она — наша плоть и наша кровь. Не будет ее, не будет и нас.
Сейчас боярин, недавний кровный враг, бесспорный организатор покушения на цесаревну, уже не казался столь откровенным злом. Чувствовалось, что он говорил очень личные вещи. Ясно ощущалась его причастность к жизни империи и его переживания за ее судьбу. Вяземский просто не видел для себя другой роли и иного образа. Он по сути был точно таким же, как и император. Эта мысль, внезапно пришедшая в голову хозяина кабинета, словно молотом ударила по его голове. Ведь с этого ракурса он никогда не смотрел на своего врага.
