— Ну и что?! А ничаво! — засмеялся он, махнув рукой; мол, ничего страшного не случилось. — Все равно он, как пенек с глазами. Только молчит и глазами хлопает. Так ведь, пенек?! — посмотрел он на продолжавшего сидеть подростка. — Точно, пенек! Ладно, скажу сделал…Жри, давай. Я апосля приду и заберу. И смотри у меня!

С этими словами перед лицом парня вырос внушительный волосатый кулачище, размеров едва ли не с голову младенца. Если таким по взрослому человеку со всей силы ударить, то весь дух можно вышибить. А что говорить про хиленького подросток? Этого-то в землю, вообще, вобьет.

Когда за ним захлопнулась дверь и сыто щелкнул электронный замок, парнишка пошевелился. От разложенных на столике тарелок тянулся соблазнительный аромат, заставлявший подростка давиться слюной. Подвинув к себе ближе столик, парень схватился за ложку и тут же стал жадно хлебать наваристые щи из глубокой тарелки. Удивительно, но в этот самый момент он не знал, что этот предмет с ручкой и углублением на конце называется ложкой, а широкая круглая ёмкость — тарелкой. Химия, стерев из его памяти названия многих обычных бытовых предметов, не затронула понимание их сути. Парень знал, что этим можно есть горячую субстанцию, другое можно использовать для разделки мяса, в третьем нужно молоть перец.

Только с каждой новой секундой, как его сознание все больше и больше лишалось ментальной зашоренности, мозг подростка испытывал всё более колоссальное информационное воздействие. Все, что раньше с лёгкостью отметалось химией, сейчас жадно впитывалась сознанием обратно. Благодаря небрежности незадачливого охранника, пациент за какие-то минуты возвращал себе то, что у него было отнято химическим препаратом на протяжении целого года. Сложно сказать, что это было такое? Почему это происходило именно так и никак иначе? Отчего процесс протекал так быстро? Может дело было в магических способностях парня, многократно ускоривших восстановление. Или может в том, что в это самое время в работе центрифуги наблюдались небольшие нарушения, которые ослабили мощность электромагнитного поля. Все могло было быть.

Всплывающие в мозгу обрывки воспоминаний превратились в настоящий поток. Обрушилось бесчисленное множество ярких образов и картинок, обрывков голосов и звуков, вырванных откуда-то ощущений. Наконец, критическая масса воспоминаний была набран. Он все вспомнил: кто он, откуда он и зачем он!

Его рука дрогнула. Пальцы разжались и ложка выскользнула. Парень резко вскинул голову и тут же нырнул под столик, где быстро схватил бумажную фигурку и с жадностью стал ее рассматривать. Теперь незнакомые прежде каракули неожиданно стали для него абсолютно понятными. Это же были буквы! Самые настоящие буквы! Это его собственное послание, которое он специально написал на этой игрушке для привлечения своего внимания!

Парень гладил пальцами тщательно выведенные на бумаге слова и плакал. Слезы безостановочно текли и падали на бумажную игрушку, заставляя чернила расплываться в грязно-синих каракулях.

Все стало ясно… Боже, что же с ним сделали… Его превратили в реальный пенек с глазами, в кусок дерева без имени и фамилии. Эти уроды от науки, по другому их и нельзя было называть, лишили его самого дорого, что у него еще оставалось, — его памяти! Он же ничего не помнили. Забыл все и всех…. Кто знает, сколько он уже живет таким овощем? Может его уже неделю держат на этих проклятых препаратах?! А может все еще хуже и прошел уже месяца, два месяца или три месяца? Ведь даже само время у него не ощущалось.

Тут Алексей вспомнил, что всякий раз, когда он пробуждался таким образом, то делал еле заметную черточку на боку своей тумбочки. Значит, нужно были лишь подсчитать число этих черточек, чтобы понять, сколько он был овощем. Помня о камерах, парень перевел подвинулся ближе к тумбочке и скосил взгляд на ее бок. Там, действительно, что-то виднелось. Неужели, он сейчас узнает…

Делая вид, что решил почесать ноги, парень нагнулся. Черточек оказалось чуть больше двух десятков.

— Хм… И что? Что-то я не соображу, — только сейчас до него дошло, что это ничего ему не даст.

Ему просто напросто не отчего было отталкиваться. Он не знал ни исходной даты, ни частоты своего пробуждения. Эти неполные двадцать черточек могли означать, что угодно. Его заключение здесь могло длиться и месяц, и два месяца, и гораздо больше. Нужна была исходная точка отсчета, как минимум.

— Ладно, это подождет. Главное, свалить отсюда как можно скорее. Чую, от этих инъекций я могу протянуть ноги или съехать с катушек. До сих пор вон шатает, — шептал он, опустив голову к полу (кто знает, вдруг с помощью камеры можно было читать по губам). — Нужно срочно валить отсюда… Интересно, сколько раз я уже говорил себе что-то подобное, — печально усмехнулся Алексей, понимая, что долгое время находился в замкнутом круге и не мог переступить за его границы. — Раз сто, наверное, а результат один и тот же…

Охватившее его возбуждение не давало сидеть на месте. Ему нужно было что-то делать, решать, придумывать, двигаться. Не в силах больше сдерживаться, Алексей вскочил с кровати и стал мерить свою комнату шагами: пять шагов в одну сторону, потом разворот и пять шагов в другую сторону, потом снова разворот и все сначала.

— Что? Как? Б…ь, что мне теперь делать? — бормотал подросток себе под нос. — Я ведь уже прикидывал кое-что… Точно… Некоторые наброски уже делал…

Приходящая в нормальное состояние память «с радостью» подбросила ему подробности, бывшие весьма и весьма любопытными. Оказалось, во время каждого из таких пробуждений он уже думал о побеге и разным образом просчитывал возможность побега из этого места. Получалась не очень радостная картина, тем не менее дающая надежду.

— Короче, ни хера я пока не знаю об этом месте… По-хорошему, я сейчас могу быть где угодно: в самой столице, в горных исследовательских центрах на юге или в каком-нибудь из сибирских подземных городов. Правда, кое-что мне известно…

Стали вспоминаться многие мелочи, которые раньше, из-за затуманенного сознания, Алексей просто пропускал мимо себя. Живой картинкой перед глазами встал небольшой бумажный квиточек — билет на голубую молнию, сверхскоростной железнодорожный лайнер, выпавший из кармана специалиста службы клининга; теплые зимние ботинки возрастного охранника, что часто жаловался на постоянный холод и частую боль в суставах; необычно крупную клубнику с большими вдавленными семенами и потрясающе сладкой мякотью, вкус которой сразу же появился у него во рту; личный коммуникатор на руке доктора Латте, на котором мигал индикатор отсутствия внешней связи; и др.

На все это накладывалось одно обстоятельство, которое его очень и очень пугало. С его магическими способностями, мощь которых, как он понимал, была колоссальной, творилось что очень странное и непонятное. Парень много раз с момента пробуждения пытался ощутить своей магический источник. Иногда получалось, иногда нет. Ощущения были необычными: источник чувствовался очень приглушенно, тускло без привычной силы и яркости. Хуже было другое. При каждой такой попытке Алексей чувствовал недомогание: подташнивание, сильную слабость, сила которых нарастала в том случае, если он упорствовал в своих попутках. Было совершенно ясно, что те, кто его держат здесь, придумали какое-то блокирующее магию устройство. В свое время, когда парень только-только оказался в этом мире, он слышал о существовании специальных блокираторов магии и даже испытал на себе их действие. Может быть здесь существует нечто подобное? Не понятно.

— …Я скорее всего в каком-то спокойном месте, которое расположено не так далеко от центра. Как же иначе? Большие и важные дяди не захотят ездить и летать далеко. Им подавай удобство и комфорт, — размышлял парень, продолжая метаться из угла в угол комнаты. — Я точно нахожусь недалеко от столицы. Похоже рядом тянется железнодорожного линия скоростного. Правда, это не сильно сужает пространство поиска, — мысленно, Алексей пытался прикинуть, где мог находиться: получалось не очень хорошо, так как потенциально подходящих территорий было довольно много. — Есть на севере подходящее местечко, на востоке и в центре… Слишком мало информации… Придется этим заниматься по ходу пьесы…