Но шила в мешке не утаишь. И как раз с углублением «политического процесса» вокруг Бэтмена стали просачиваться и нехорошие сведения о даже не делишках, а серьёзных делах его личных опричиников. Так называемый особый отдел. Будто бы были с их стороны отжимы, торговля гуманитаркой, рэкет на бизнесах, отъёмы квартир. Митридат как-то поделился информацией, что есть подозрения, будто бэтменовские архаровцы пленными украми приторговывают: освобождают за деньги, передаваемые родственниками.

А поскольку Кравченко изначально попал в боевую часть ГБР «Бэтмен», то, естественно, некоторое время ничего не знал о деятельности «особого отдела». Слышать слышал, и слухи эти были, прямо скажем, нехорошие. Но поскольку к моменту его подключения к войне раскол между «фронтовиками» и «особистами» уже был довольно велик, то он, «фронтовик», попал в уже сложившиеся обстоятельства. И с «особистами» контакта не имел. Разве что зрительный. Да и не до того было: он тогда старался сочетать общую войну с личной. А потому брал себе и вскоре сформировавшейся вокруг него группе задачу за задачей, даже когда сама ГБР отдыхала.

Что касается слухов, то во что-то Алексей верил, во что-то нет. Насчёт гуманитарки была, по его мнению, лажа. Отряд Бэтмена был слишком хорошо упакован, чтобы предполагать распыл помощи на сторону. А продовольствием бэтменовцы часто даже делились с гражданским населением. И медикаментами тоже. Были излишки…

Нет, вполне возможно, что-то оставалось на руках самого Сан Саныча и его близкого окружения. Но Алексей Кравченко был реалистом и вполне ясно понимал, что без этого ничего не бывает. Во-первых, быть полным бессребреником – вне человеческой природы. Во-вторых, труд руководителя и организатора тоже должен оплачиваться. Либо эту миссию берёт на себя бюджет, либо…

Но и такое положение дел – с реквизициями – тоже было естественным. По мнению Кравченко. Война – это деньги. Это оружие. Это пища. Это жильё. Это, в общем, та же материальная жизнь, что и на гражданке. Только там для всего этого существуют деньги. Которые появляются в результате заработка – наёмного ли работника, бизнесмена ли, неважно. А на войне заработка нет. Война проедает то, что накоплено гражданской сферой. От неё, значит, и запитывается. И защитнику питание это нужно не меньше, нежели врагу.

Разница только лишь в том, что защитник берёт не всё, берёт на время и обещает вернуть всё после победы. Ну, в принципе. А враг забирает навсегда и всё, что захочется.

Но всё равно: потому стал отходить Алексей от Сан Саныча, что постепенно накопилось уж слишком много негативных данных об этой стороне жизни ГБР «Бэтмен». Внутренняя «оправдалка», достаточно массивная поначалу, постепенно истончалась. А Кравченко слишком уважал Бледнова, чтобы разойтись с ним на негативе.

Плюс его раздражал прибившийся к группе Бэтмена Фильчаков с его отрядом русских националистов.

Кравченко не видел особенной разницы между ними и националистами украинскими. Россия для русских? А татар куда деть? А мордву? А якутов? Отделить на хрен? То есть оставить от страны русский огрызок в пределах Московского княжества?

Или вот: Кутузов был русским, Барклай-де-Толли – остзейским немцем, а Паскевич – малороссом. А, например, Дибич – вообще природный немец, в Пруссии родился. Все четверо – полные кавалеры ордена Святого Георгия. Все четверо – российские фельдмаршалы. Умерли в славе и почёте. Ибо хорошо послужили империи. Врагов побеждали, войны выигрывали. Так что троих из четверых надо вычеркнуть из списка лучших военачальников империи как нерусских?

В паре разговоров, которые у него были с людьми Фильчакова, он задавал эти вопросы. Ему отвечали разно. Самый разумный ответ состоял в том, что, дескать, русские – это не по национальности, а по духу. Дескать, татары – тоже русские, если хотят жить в русском мире. Даже и евреи – есть нормальные, русские, а есть – жиды. Паразиты то есть.

«Тогда чем это отличается от идеи Российской империи, где равны все, независимо от крови?» – задавал вопрос Алексей. Тем разве что, что в империи не требуется от татар или, скажем, от чеченов признания себя русскими. Достаточно признания себя гражданами империи. Выполняй её законы – и живи себе, если хочешь, как обычаи твои велят. Имей четырёх жён, зажигай пахучие свечки Будде, гоняй оленей по тундре или танцуй гопак. А хочешь чего пошире, хочешь жить большим народом в большом мире, решать глобальные вопросы и летать в космос – добро пожаловать в империю. Но в любом случае, права для тебя, зарплата и возможности прибавляются не от того, что ты умеешь плясать гопак или что у тебя родители титульной национальности, – а от того, как ты послужил империи.

В империи нет национальностей. В ней есть граждане.

Ну и наконец, на этой войне Алексею Кравченко довелось убедиться, что от национализма до звериного адского нацизма – воробьиный скок. Национализм неизбежно перерастает в нацизм, дай ему волю и разреши не оглядываться на закон. И в частности, именно потому Алексей давно уже гонялся за айдаровцами не столько из чувства личного мщения за отца, сколько из-за осознанного желания выжечь нацистскую чуму хотя бы там, до чего может дотянуться сам.

Конечно, со своими примиряло то, что в основе своей те под национализмом на самом деле имели в виду ту же имперскую идею. Просто у кого-то мозгов не хватало понять это, у кого-то они были загажены ложными вывертами. Но тем не менее воевать с ними в одном соединении не хотелось. Хоть к Головному уходи, под которым собрался подлинный Вавилон – и коммунисты, и большевики, и казаки, и интернационалисты…

Но и этот вариант был плох. Головной был всё же партизаном, вождём личного войска. А Кравченко, как армейцу до мозга костей, вливаться в махновщину претило.

А тут ещё Сан Саныч бурно ушёл в политику, выдвинувшись на пост главы республики. Шансы, в общем, имел… если бы выборы в вакууме проходили. Политический вес Бледнова сильно вырос после августовских событий. Точнее, после того, когда не весь, но очень многочисленный контингент руководящих структур Луганской Народной Республики, с советниками и даже некоторыми подконтрольными вооружёнными формированиями решил, что всё кончено. И рванул в Россию.

Тогда, надо признать, действительно казалось, что Луганск находится на последнем издыхании. Укропы, понеся тяжёлые потери под Роскошным, но не пробившись, переменили направление наступления и вместе с нацистами из «Айдара» неожиданно вывалились на Новосветловку, Хрящеватое, Острую Могилу. Тем самым перерезая последнюю – ну, почти – дорогу, связывающую Луганск с Россией… И сколь бы упорно ни оборонялись ополченцы и сколь бы дорого они ни продавали свои жизни и метры своей земли, – но город оказался в оперативном окружении и стоял перед перспективой оказаться в полном кольце.

Обстановка была скверная. Последняя, прямо скажем, обстановка была. В этих условиях эвакуация, похожая на бегство, да и бегство само были для многих должностных лиц республики единственной надеждой на жизнь. Они ж гражданские, а тут и казаки вон иные сгинули неведомо куда…

Алексей лично видел этот исход. Из Москвы тогда попросили, по словам Сан Саныча, именно ГБР «Бэтмен» взять на себя сопровождение некоторых российских специалистов, что помогали налаживать государственность в новорождённой республике. И первой работой Алексея у него – почти сразу, как прошёл через «ноль», – стало обеспечение гуманитарного коридора для вывоза мирного населения. Которое оказалось, правда, больше представителями властей и просто «солидными» людьми. Но это ничего не меняло. Это была задача, а Сан Саныч, судя по всему, уже тогда достаточно знал об «охранном» прошлом Кравченко.

Но вот Сотницкий и Бледнов остались на месте. Остались драться. До конца.

Нет, не одни. Но эти были в центре. Даже Головной, поднявшийся потом в популярности, тогда с ними не мог равняться. Не говоря уже о Сонном и прочих.

Ну, Багрова ещё знали, недавно снятого командующего луганской армией. Который стал им с подачи Сотницкого в октябре.