– Вот черт, – подумал капитан, – в этой суете я совсем и позабыл об этом Сорокине.
Он поднялся и, вынув из сейфа принесенную из спецотдела давно списанную и висевшую там ранее на стене в качестве общественного раритета карту Кенигсберга, развернул ее на столе и начал прикидывать, как же ему поступить с ней дальше. В конце концов, он пришел поистине к соломонову решению.
– Предоставлю-ка я нашу карту этому самому Юрию Александровичу только на одну ночь. Делать ему будет нечего или придется переснимать ее на пленку, или копировать на кальку. Вот, а за этим творческим процессом мы вполне сможем понаблюдать с помощью видеокамеры. Прекрасно, но если так случится, что он не будет ни фотографировать, ни копировать карту, то как же поступить в таком случае?
Уставившись в окно, капитан пребывал несколько минут в сосредоточенной неподвижности, обдумывая и эту ситуацию. «Не смертельно, – решил он наконец, – ведь не только на карту он приехал любоваться из такой дали, ну уж, наверняка, поутру отправится взглянуть на те самые интересующие его места, так сказать, живьем. Тогда моя задача здорово облегчается, пошлю за ним пару оперов с фотокамерой, они и зафиксируют все те места, где наш клиент задержится более чем на пять секунд». Вызвав к себе руководителя оперативной группы лейтенанта Воронцова, он отдал соответствующие распоряжения и, чувствуя, что уже вполне готов к любым неожиданностям, стал ждать звонка «Толмача». Этот долгожданный звонок раздался ровно в двенадцать дня.
– Слушаю Вас, – снял трубку капитан.
– Здравствуйте, – ответил ему незнакомый мужской голос, мне, пожалуйста, Николая Федоровича.
– Я у аппарата, – ответил капитан.
– С Вами говорит Юрий Александрович Сорокин, я только что приехал из Москвы, от Владимира Степановича. А к Вам звоню по поводу...
– Все понял, продолжать не надо, – остановил его Николай Федорович. – Вы где-нибудь уже остановились?
– Да, в гостинице Балтийского флота.
– Замечательно, – перехватил инициативу капитан. – Вы хоть немного наш город знаете?
– Если очень немного, то да, – ответил после секундной заминки его собеседник.
– Вот и прекрасно, – обрадовался капитан, тогда выходите к универмагу «Маяк» на Ленинском проспекте, если встанете лицом к витрине, то с левой стороны увидите будочку с надписью «Мороженое», вот около нее я и буду стоять ровно в тринадцать часов. Вы меня узнаете легко, в правой руке я буду держать штатив теодолита.
– А как он выглядит? – задал совершенно неуместный вопрос Юра.
– Да тренога это такая, – начал объяснять капитан, – деревянная вся из себя.
– Понял, понял, – прервал его объяснения Юрий, – а я буду в черной кожаной куртке и, кроме того, у меня черные усы.
– Найдемся, короче, – подвел черту под их разговором капитан, – Калининград – город маленький. Ну, извините меня, Юрий Александрович, надо спешить, жду Вас у киоска в час. – Он положил одну телефонную трубку и тут же схватил другую:
– Яковенко, у тебя свободные машины есть? Что? Есть! Вот и прекрасно, минут через двадцать подгоняй ее к задним воротам, сгоняем с ребятами на Ленинский.
Выдав в течение трех минут все необходимые распоряжения, Стрекалов спустился на первый этаж и быстрым шагом направился в «гримерную». Быстро придав себе облик бывалого прораба, он прихватил с собой для пущей достоверности треногу нивелира, долгое время пылившегося без дела в углу комнаты. Посчитав себя полностью оснащенным для первой встречи с Сорокиным, он энергично вышел на улицу. Водитель разъездной «четверки» уже выкатывал из гаража свою машину, и капитан, видя, что его подчиненные из технического подразделения выходят со своими чемоданами из второго подъезда, махнул им рукой: садимся, поехали.
Подкатив через несколько минут к парадному подъезду гостиницы, опергруппа стала терпеливо ожидать появления Юрия Александровича.
– Как только он выйдет, – давал последние наставления капитан своим подчиненным, – поднимаетесь на второй этаж, подходите к горничной и, вкратце объяснив ей задачу, быстро входите в номер Сорокина. Камеру поставьте там повыше, да так, чтобы она перекрывала все горизонтальные участки номера.
– Это какие такие участки? – в один голос удивились оперативники.
– Такие, – терпеливо объяснил им капитан, – на которых он может производить фотосъемку чертежа, например, или карты.
– А-а, понятно, – дружно закивали головами оперативники, – тогда мы, пожалуй, и другой, выносной, объектив подключим, чтобы он, голубчик, нигде от нас не скрылся.
– Все, приготовились, – скомандовал в этот момент Николай Федорович, заметив, что его подопечный уже показался из дверей гостиницы. Для страховки он еще раз взглянул на присланную Крайневым фотографию и, проводив глазами быстро удаляющегося Юрия, скомандовал:
– Вперед, парни, за работу.
Подождав несколько секунд, пока его офицеры покинут машину, он, указывая водителю на почти скрывшегося вдали Юрия, сказал:
– Давай, трогай потихоньку вон за тем мужиком в куртке, только ближе пятидесяти метров к нему не приближайся.
Водитель понимающе кивнул, и машина неторопливо покатила по улочке Богдана Хмельницкого. Проводив своего подопечного прямо до места встречи и убедившись, что он занял свой «пост» у ларька «Мороженое», капитан приказал повернуть в ближайший переулок, где он вынул из багажника свою треногу и поспешил на место встречи с Юрием.
Заметив, что к нему быстрой походкой приближается мужчина среднего роста в засаленной кепке и с деревянной треногой на плече, Юра, прекрасно запомнивший внушительный вид Владимира Степановича, поначалу решил, что это просто случайное совпадение и просто какой-то прораб торопится на свой участок. Однако «прораб» остановился прямо перед ним и хрипловатым голосом матерого курильщика сказал:
– Это ты, значит, будешь Юрка?
– Предположим, – ответил несколько опешивший от этой неожиданной фамильярности Юрий.
– Тады слушай меня внимательно, – начал явно не слишком грамотный собеседник, с грохотом сбрасывая с плеча на булыжную мостовую свой трехногий инструмент. – Меня Степаныч просил, и я тебе, кровь из носа, помогу. Карта, что тебе надобна, у меня имеется, но тут одна маленькая закавыка здорово нам препятствует.
– За чем же дело встало? – довольно недружелюбно ответил Юрий этому явно несимпатичному и разболтанному работяге.
– Дело, брат, в том, что дать я тебе ее смогу только сегодня и только на одну ночь.
– Это еще почему? – удивленно поднял брови Юрий. – Я думал, что смогу выкупить ее.
– Э-э, не так все у нас тут просто, – ничуть не смущаясь, отозвался «прораб», – вынимая из нагрудного кармана затасканный окурок «Примы» и тут же смачно его прикуривая. – Ты пойми и мое положение. Карта эта нумерная, в сейфе управления обычно хранится. Да только я сегодня в нашем управлении ремонт сантехники буду проводить, а ключик от того сейфа у меня давно имеется. Все, понимаешь, думают, что он потерялся, а он у меня в каптерке захован, – хохотнул «прораб», окутываясь клубами противного махорочного дыма.
– Понял, понял, – остановил его излияния Юрий, – давай ближе к делу.
– Вот я и говорю, – ответил его собеседник, – коли ты так согласен, то приходи на проспект Мира, дом 12, часов так эдак в одиннадцать и жди меня у бокового выхода, ну найдешь, там еще ступеньки в подвал идут. Карту я тебе дам, но в половине седьмого утра, ты мне ее принесешь туда же обратно, и чтобы был там как штык. Ну, а чтобы ты случаем не проспал, захвати с собой заодно и двести «баксов», – хитро прищурился уже совсем вошедший в образ Стрекалов.
«Вот черт, но делать нечего, видно, придется так и поступить, – подумал Юрий, – фотоаппарат ведь у меня есть, сделаю с его помощью десяток кадров с этой карты, вот и вся недолга».
– Хорошо, договорились, – протянул он своему собеседнику руку, – встречаемся у дома № 12 ровно в двадцать три ноль-ноль.
Странный «прораб» решительно ответил на его рукопожатие и через секунду, ловко подхватив свою треногу, вновь быстро засеменил в том же направлении, откуда он несколько минут назад так же энергично и появился. Конечно, Юрий не мог в тот момент даже и подумать, что этот малограмотный мастеровой с ободранным треножником имеет на самом деле университетское образование и более десятка блестяще проведенных операций в послужном списке.
