Мужчина в синей куртке, вытоптавший на поселковой дороге уже свою индивидуальную тропинку, решился наконец все же оставить свой подвижный пост и посмотреть, что же располагается с обратной стороны обнесенного высоким глухим забором участка. Приняв такое решение, он повернулся спиной к железнодорожной платформе и, дойдя до перекрестка, повернул налево. Примерно через пятьдесят метров он увидел еще один извилистый проулок. Свернув на него, мужчина (не забывавший считать шаги) вскоре описал своеобразный полукруг и вновь вышел все к тому же высокому забору, но уже с обратной стороны участка. Пройдя вдоль него два десятка шагов, он обнаружил в нем выкрашенную в защитный цвет калитку. Проходя мимо нее, он сделал вид, что скользит на раскисшей дороге, и резко оперся на нее левой рукой. Калитка не открылась, но это не смутило нашего следопыта. Он остановился, неторопливо вынул из внутреннего кармана куртки смятую пачку «Явы» в мягкой упаковке и закурил. Пока он занимался этим нехитрым делом, его внимательный взгляд блуждал по немногим, относительно сухим участкам дороги, что еще оставались вблизи зеленой калитки. Когда он шел за Юрием от платформы, то прекрасно запомнил рисунок, оставляемый его полусапожками, и сейчас внимательно искал его на подсохших участках. Один из них он обнаружил на ближайшей к калитке относительно сухой кочке довольно быстро, но только один.
«Грустно все это, девочки, – подумал мужчина, – кажись, лопухнулись мы сегодня!» После этого невеселого заключения он присел у калитки на корточки и более внимательно оглядел небольшой пятачок рядом с ней. Если бы Юрий вновь вернулся на этот участок за высоким забором, он непременно оставил бы здесь и второй отпечаток своей подошвы, однако ничего похожего на земле не было видно. «Интересно бы понять, – развивал далее свою мысль мужчина в синей куртке, – почему это он совершил такой маневр? Чисто случайно это произошло или заметил за собой наблюдение? Но в любом случае надо попытаться выяснить, куда же он ушел. – Он хищно усмехнулся и отбросил в сторону окурок. – Как-никак весна, грязь, следы должны остаться! – В этот момент слабый порыв ветра донес до него зловонный запах горящего жира. – Фу, гадость какая, – замотал головой оперативник, – что же здесь за хозяева такие живут? Дохлых кошек что ли у себя на участках жгут?»
Пригнувшись к земле, он сориентировался по направлению найденного отпечатка и, едва не обнюхивая тропинку, двинулся вперед. Внимательно осматривая каждую кочку, он медленно прошел на несколько метров вдоль проулка и, к своему неудовольствию, вскоре выбрался на совершенно сухой участок дороги, засыпанный еще с прошлой осени крупнокусковым гравием. Искать следы на дорожном покрытии такого типа было практически бессмысленно. Однако он еще около двадцати минут бродил по дорожке с видом человека, потерявшего кошелек с последней в жизни зарплатой.
«Вот сволочь, – думал он о своем поднадзорном, – как сквозь землю провалился! Крайнев точно слюнями изойдет, целый месяц будет полоскать на всех собраниях. Где же это я мог засветиться? – задумался он, вынимая новую сигарету. Он остановился, сдвинул на затылок кепку и, подставив бледное, с отвисшими брылями щек лицо жгучим апрельским лучам, стоял несколько минут совершенно неподвижно, покуривая и припоминая заодно все подробности своего поведения в этот день. – Наверное, это случилось в Апрелевке, – решил он, – не зря, видно, тогда этот «шустрила» имитировал там свое намерение выйти. Но делать нечего, – с сожалением подумал он, – пора и на «голгофу» возвращаться».
Драивший в эту минуту канал ствола Юрий, ощутив, что его самодельный шомпол стал двигаться слишком туго, поднял глаза в поисках флакона с бензином. В щель между рамой и несколько отдернутой занавеской он заметил стоящего напротив его веранды мужчину в ядовито-синей куртке. Повернувшись всем телом к его даче, тот самозабвенно курил, подставив свое угрюмое лицо с отвисшими щеками ярко сиявшему полуденному солнцу.
«Наркоман какой-то, – подумал Юрий, смачивая бесцветной жидкостью из флакона намотанную на штырь тряпочку, – ишь как балдеет! А рожа у него, ну точно как у соседского «боксера» – с брылями».
Однако в его планы не входило долго любоваться на неведомо как забредшего к его даче бродягу. Дел было по горло. С пистолетом подобной конструкции он никогда не имел дело, и поэтому процесс его разборки доставил ему массу чисто технических трудностей. В конце концов Юрию все же удалось одолеть премудрости немецких конструкторов. Разобрав «парабеллум» на составные части, он понял, почему его отец написал в своем письме, что тот не укомплектован. В его затворе отсутствовал боек.
«Не беда, – думал Юрий, протирая промасленной тряпочкой детали оружия, – может быть, он и спрятан как раз в гараже-сарае. На худой конец, если поиски будут безрезультатными, закажу его в мастерских Института биофизики. Кажется, Толян все еще там работает».
К двум часам пополудни «парабеллум» был наконец-то приведен им в прекрасный, можно даже сказать первозданный, вид. Наскоро помыв после этой кропотливой работы руки, Юрий съел всухомятку оба бутерброда и, прихватив со стола связку ключей, направился к кирпичному сарайчику, стоящему в углу их небольшого шестисоточного участка. Он с большим трудом одолел сопротивление подзаржавевшего за зиму замка на боковой двери сарая и вошел вовнутрь. Подождав, пока его глаза привыкнут к полумраку, Юрий приблизился к северной стене «гаража».
«Что там дальше, – начал припоминать он слова из отцовского письма, – ТРУБА, ЗЕМЛЯ? Так, кажется, или наоборот?»
Он опустил глаза. Вся северная стена их сарайчика была завалена всевозможными деревянными предметами. Тут громоздились старые оконные рамы, части сломанных стульев и табуреток. Обрезки разнотолщинных досок дополнялись связками оструганных планок, явно предназначенных для ремонта уже изрядно покосившегося забора.
«Расчистка авгиевых конюшен, – припомнил он, – составила славу даже такому герою, как Геракл».
Юрий обреченно вздохнул и взялся за ближайшую к нему деревянную конструкцию совершенно непонятного назначения. Следующий час он посвятил расчистке этой части сарая. То, что еще представляло очевидную ценность для хозяйства, он складывал на улице в штабель, а то, что было уже очевидной рухлядью, кидал на почти загасший костер. Покончив с этим докучливым делом, Юра сходил в дом. Там он ополоснул мокрое от пота лицо и выпил чашку чая из термоса. Переведя, таким образом, дух и подкрепив тело, он снова вернулся в сарай, на этот раз прихватив с собой и свечу. Дощатый пол в «гараже» был стар и на памяти Юрия никогда не переделывался. Правда, одна доска, в дальнем от двери углу, показалась ему новее остальных.
«Вот с нее и начну, – решил Юрий и, просунув в узкую щель плоский конец ломика, принялся аккуратно отдирать ее от стропил. Через минуту березовая, добросовестно прибитая несколькими проржавевшими гвоздями доска сдалась. В подполье было совсем темно. Юра зажег свечу и, подождав пока она разгорится, опустил ее в подпол. Однако там было пусто. – ЗЕМЛЯ, – припомнил он, – не ДОСКА, а ЗЕМЛЯ».
Вынув свечу из подполья, он снова взял ломик и принялся протыкать им открытый кусок земли, пытаясь нащупать искомую ТРУБУ. Один раз ему показалось, что он что-то обнаружил, но это оказался просто обломок кирпича.
– Не беда, – философски заметил он, когда уже перекопал все открытое пространство, – пол большой, еще не все потеряно.
Он оторвал вторую доску, прибитую вдоль северной стенки, и снова взялся за лом. После десятка ударов ему показалось, что лом скользнул по чему-то металлическому. Юрий отложил свой ударный инструмент в сторону и взялся за штыковую лопату. После нескольких вынутых ведер земли, которую он торопливо выбрасывал прямо в открытую дверь, он действительно обнаружил верхнюю часть довольно толстой водопроводной трубы, видимо давным-давно вколоченной когда-то в грунт. Сделав еще несколько интенсивных ударов лопатой, он смог наконец выдернуть ее из липкой глины. Забыв даже прикрыть за собой дверь сарая, Юрий поспешил в дом. Положив в раковину на кухне этот сорокасантиметровый обрезок водопроводной, с заклепанными наглухо обоими концами трубы, он начал отмывать ее под слабой струей воды. Однако ладони у него быстро заныли от холода, и он, оставив трубу в раковине, поспешил прижать их к теплым кирпичам печки. Отогревая посиневшие пальцы, Юрий приметил лежащую на полочке, справа от печи, посудную щетку с длинными и жесткими пластиковыми ворсинками.
