- Мне сдается, что профессор Зандлер…

- Осторожен и стар! Но планер-то он сделал отличный, я не могу поступиться им.

- Но вы можете ускорить испытания, чтобы скорей получить официальный заказ и запустить «Штурмфогель» в серию.

Мессершмитт откинулся на спинку кресла и неожиданно спросил Пихта:

- Вам не приходилось читать Ленина?

- Н-нет. Это имя для истинного немца звучит слишком кощунственно.

- Напрасно. Фюрер, как всегда, перестарался, приказав сжечь книги своих врагов. Так вот, в «Философских тетрадях» Ленин отождествляет здравый смысл с предрассудками своего времени. У тех, от кого зависит наша работа над реактивными самолетами, нет взлета фантазии. «Позвольте, как может летать самолет без винта?» — передразнил кого-то Мессершмитт. — А мы творим, мы не можем не думать о будущем. Словом, мы правы, но слишком фантастичной кажется наша работа сегодня. И если я, поторопившись, разобью еще несколько самолетов, реактивная авиация будет загнана в могилу, так и не родившись. Вы понимаете мою мысль?

- Вполне. И тем не менее, по-моему, надо торопиться вам.

- Теперь «нам».

- Да, нам. Со своей стороны я готов сделать все, что могу.

- Тогда поезжайте в Лехфельд. Там у меня есть вакансия. Пока в отряд воздушного обеспечения. Согласны?

- Слушаюсь. — Пихт пожал руку Мессершмитту и направился к двери.

На улице было морозно. С Альп пришел холод. Снег весело поскрипывал под ногами Пихта, приятно покалывало щеки.

В спортивном магазине Пихт купил пистолет с инкрустированной рукояткой и приказал упаковать в коробку из-под детских игрушек. Для Эрики.

Потом зашел на почтамт и отправил безобидное письмо старому берлинскому приятелю. Что, мол, все складывается хорошо. Получил назначение и с радостью готов служить на новом поприще, ради того чтобы жила и крепла Германия.

Двигатели доктора Франца, заказанные Мессершмиттом на моторостроительной фирме «Юнкерс», работали на стендах почти беспрерывно, оглашая аэродром раскатами грома. Если у них окажутся хорошие характеристики, то Мессершмитт закажет сразу большую партию. В таком случае «Штурмфогель» мог бы скоро появиться на фронте.

Профессор Зандлер пошел к испытательным стендам.

Уже вечерело. Солнце отбрасывало длинные косые тени от леса и аэродромных построек. Ветер слабо покачивал флюгер. Зандлер шел, вдыхая чистый мартовский воздух, и думал: «Зачем существуют одержимые люди? Для них нет ни солнца, ни жизни».

Он остановился и стал долго рассматривать одинокий бук — его не срубили сердобольные строители. Он рос рядом с ремонтными мастерскими и стендами, где проводились сейчас испытания. Дерево чуть заметно покачивалось, с набухших ветвей падали капли. Одна капля кольнула лицо Зандлера и скатилась ко рту. Профессор почувствовал горьковатый вкус смолянистой почки и пресный, вяжущий — гари от копоти двигателей. «Вот и ты, как этот бук», — подумал Зандлер и пошел дальше.

У входа в мастерские его остановил солдат с автоматом. Этот парень, конечно, давно знал конструктора, но все равно придирчиво осмотрел пропуск и только тогда разрешил пройти к стендам.

Зандлер шагнул в полутемный, содрогающийся от дикого гула цех. От запаха керосина, масла и дыма у него закружилась голова. Тускло горели лампочки. По скользкой лестнице Зандлер поднялся к пульту и увидел дежурного инженера. Тот спал, положив голову на скрещенные руки.

Вдруг Зандлер своим нервным, возбужденным чутьем уловил присутствие кого-то еще. Он взглянул на работающие двигатели и увидел промелькнувшую тень. Зандлер сильно толкнул инженера. Тот спросонья уставился на приборы пульта и сразу заметил, что один из двигателей работает на взлетном режиме. Машинально инженер уменьшил подачу топлива и уставился на встревоженного профессора.

- Немедленно тревогу! — крикнул Зандлер.

Но за грохотом двигателей инженер не услышал его.

Тогда Зандлер сам включил сигнал. В разных концах аэродрома завыли сирены. Все, кто был на аэродроме, бросились к мастерским, где над входом ярко-красным огнем горела лампа.

Растерявшийся солдат у входа не смог сдержать толпу, и несколько человек прорвалось к стендам. Двигатели выключили.

- Оцепить мастерские! Никого не впускать и не выпускать! — приказал Зандлер. — Где Зейц? Через несколько минут прибежал Зейц.

- Господин оберштурмфюрер, здесь только что кто-то был. Дежурный инженер спал, но, когда я зашел сюда, мне показалась тень вон там.

- Здесь никто не появлялся, клянусь вам, — пробормотал позеленевший от страха инженер.

- Молчать! — оборвал его Зейц и махнул солдатам.

Те бросились шарить по мастерской. Зандлер осмотрел взволнованных служащих. Взгляд его остановился на Пихте:

- Как попали сюда вы?

- Как все, по тревоге.

- Но ведь по тревоге вам полагается быть у своей машины, а не в мастерских.

- Все бежали сюда, ну и мы не удержались! — вышел из толпы Вайдеман, вытирая запачканный маслом рукав френча.

- Вы были вместе с Пихтом?

- Нет, я его не заметил… Впрочем, и вас-то недавно разглядел.

- А вы, Пихт, видели Вайдемана?

- Я?.. Нет.

- Какой двигатель работал на полную мощность? — спросил Зандлер дежурного инженера.

- Третий слева. «Юмо».

- Что нужно сделать, чтобы заставить его работать на полную мощность?

- Двинуть вот этот сектор на пульте. — Инженер потянулся к рычажку с оранжевой рукояткой.

- Не трогать! — крикнул Зейц.

- Около двигателя есть такой же сектор. Управление здесь спаренное, — сказал инженер.

- Мы найдем преступника по отпечаткам пальцев, — проговорил Зейц.

Осмотрев все закоулки мастерской, эсэсовцы никого не обнаружили. Зейц вызвал специалиста по отпечаткам пальцев, переписал всех, кто оказался в этот момент рядом. Оставив усиленную охрану, он проводил Зандлера, вернулся к себе и срочно вызвал Берлин, чтобы доложить штандартенфюреру Клейну о происшествии.

…Профессор плохо спал в эту ночь. Только несколько рюмок коньяка сморили его. Однако проснулся он, как всегда, и появился у себя в кабинете ровно в восемь. Затянувшись сигаретой, Зандлер посмотрел в окно на одинокий бук. «Может быть, у меня вчера была галлюцинация? Просто от сильного утомления причудились чертики?» — подумал он и приказал продолжать испытания двигателей.

Снова по аэродрому покатился грохот запущенных «Юмо». На них больше всего надеялся Зандлер. Они работали хорошо.

«Конечно, показалось». Профессор шагнул к телефону, чтобы сказать Зейцу об этом и вдруг услышал взрыв. С треском вылетело стекло. Зандлер бросился к окну и увидел дым, окутавший мастерские.

- Взорвался на взлетном режиме двигатель, — доложил дежурный инженер.

- Какой?

- «Юмо», на стенде третий слева.

«Все ясно», — прошептал Зандлер, бледнея.

Рядом действовал агент. Мысленно Зандлер перебрал всех инженеров, техников, летчиков, которых знал: «Кто-то из них, в рабочей куртке или мундире люфтваффе, — враг…»

Дверь в кабинет отворилась, и на пороге вырос Зейц.

- Как я и ожидал, преступник не оставил отпечатков своих пальцев, — возбужденно сообщил он, — но агент все же не успел скрыть следов!

Зейц, стуча каблуками своих великолепных сапог, подошел к столу Зандлера и бросил перчатки:

- Мои люди нашли их в баке с топливом! Профессор покосился на перчатки — обычные армейские перчатки из темно-серой искусственной кожи.

- Таких перчаток, наверное, у каждого по паре, — усмехнулся он.

- Нет и нет, господин профессор, — засмеялся Зейц. — Во-первых, мы знаем размер руки преступника. Во-вторых, вряд ли кто из техников получал такие перчатки на складе, а если получал, мы легко установим. В-третьих, видите чуть треснутый шов? Преступник имеет привычку сжимать кулаки. Это не все, но уже многое. А вы, господин профессор, не волнуйтесь и продолжайте работу. Как поживает фрейлейн Эрика?