– Признаюсь, когда в свое время мы начинали готовить вас к внедрению в разведку русских, то особых надежд на эту операцию не возлагали, – галантно поцеловал ей руку бригадефюрер фон Гравс, встречая на верхней палубе судна. – Кое-кто даже сильно сомневался в ее необходимости.
– Тогда уж признайтесь и в том, господин генерал СС, что сами вы тоже принадлежали к сонму сомневающихся, – снисходительно ослепила его белизной своих зубов Лозовская.
– О, нет, я верил, баронесса. Видит Бог и командование – верил. Вопреки опыту и логике, как обычно верят в своих женщин очень влюбленные мужчины.
Полковник умиленным взглядом прошелся по ее фигуре, стараясь не обращать внимания на то, что китель офицерского мундира, который он приказал пошить к ее возвращению, оказался немного тесноватым. Все равно после небольшой проверки ей предстоит надеть мундир оберштурмфюрера, то есть старшего лейтенанта СС, на котором к тому же будет красоваться Железный крест.
– Штандартенфюрер, – обратилась баронесса к барону фон Кренцу, – вы тоже слышали, как господин бригадефюрер объяснялся мне в любви, или это всего лишь слуховые галлюцинации?
– Я и сам не прочь был бы объясниться, если бы не боялся накликать гнев бригадефюрера, – сдержанно ответил куратор сигуранцы, почтенно склонив голову. – Причем мое признание прозвучало бы галантнее.
– Не сомневаюсь. Кстати, что вы так умиленно осматриваете, господин бригадефюрер: очертания моей талии или неудачно подогнанный мундир?
– То и другое. Вам не нравится мундир? Извините, шит не в Париже, но меня уверили, что портной, к которому я обратился, слывет лучшим в этой части Румынии.
– Никогда не славившейся ни тканями, ни портными, – обронил штандартенфюрер.
– Лично мне не нравятся погоны. Получается, что русские ценили меня выше, у них я дослужилась до обер-лейтенанта. – И если фон Кренца немного удивило, что баронесса произнесла все это без намека на шутку, то лишь потому, что он плохо знал характер Валерии.
– Если на службе в абвере вы проявите такую же старательность, как и на службе в советской разведке, – тоже без особого намека на шутку ответил бригадефюрер, – это упущение очень скоро будет устранено.
– Открою вам секрет, барон: и там, и здесь я служу своей собственной идее.
Услышав это, оба эсэсовца напряглись.
– Какой именно?
– Ну-ну, это уже любопытно…
Валерия подошла к фальшборту судна и несколько мгновений наблюдала, как по проложенному неподалеку от яхты понтонному мосту, рота за ротой, проходит пехотный полк румынской армии. Навьюченные рюкзаками, не умеющие держать ни строй, ни выправку, они нескончаемым потоком плелись по болотистому прибрежью к этому мосту и ступали на него, словно африканцы – на борт рабовладельческого судна. И присутствие конных офицеров, которые окружали колонну, как надсмотрщики – толпу невольников, лишь усугубляли это восприятие. Баронесса вдруг представила себе на несколько мгновений, что перед ней проходят закованные в доспехи легионы римлян, и разочарованно покачала головой: «Нет, не то! Ни в какое сравнение…».
Особого желания возвращаться к разговору об идее у Валерии уже не было, но она понимала, что эсэсовцы ждут, и пренебрегать их любопытством и терпением не могла.
– Я помню, помню о том, что обязана сформулировать свое собственное житейское кредо, господа. Так вот, уведомляю, что намерена пройти через все испытания временем и событиями, чтобы вернуться в высший свет Европы той аристократкой, каковой завещано быть самой моей родословной. Свой замок и прислуга, свои предприятия и банковские счета; участие в светских раутах и приемы при монархических дворах… Кстати, вы не в курсе дела, возрождение монархии в Австрии, Венгрии или Польше не планируется? Охотно выставила бы свою кандидатуру. Если не планируется, придется устраивать заговор против короля Михая здесь, в Румынии.
– Не завидую юному королю Михаю, – горестно покачал головой штандартенфюрер фон Кренц. Однако Валерия не обращала на него внимания. Войдя в поток своей фантазии, словно в мощное течение реки, она закусила удила и неслась, гонимая ветром судьбы, к своим неведомым причалам.
– Словом, я хочу в тот мир, в мир XIX века, господа. Я – женщина той эпохи, тех нравов, того склада мышления. Мне так и хочется объявить: «Извините, господа, по какой-то дикой случайности я родилась не в то время, пришла в будущее человечества, не попрощавшись с его прошлым. Сжальтесь надо мной, верните меня назад, в отведенную мне судьбой эпоху!». Впрочем, нет, «сжальтесь» – это не из моего лексикона.
– Правильно подмечено: не из вашего, – признал штандартенфюрер СС, взявший на себя обязанность комментатора.
– Но вы ведь тоже происходите из аристократических родов и должны понять меня.
– В Третьем рейхе, где у власти находится Национал-социалистская рабочая партия, – «рабочая», обратите внимание! – аристократичные манеры и замашки не приветствуются, – напомнил ей фон Кренц. – Принципиально и категорически, в соответствии с идеологическими постулатами – не приветствуются.
– Позвольте, барон, штандартенфюрер!.. – поморщился фон Гравс, никогда не поощрявший излишней смелости своих подчиненных. – Баронессе Валерии, столько времени проведшей на советской территории, подобное вольномыслие еще простительно, но не вам же, полковнику СС!
– Вы правильно подметили, господин бригадефюрер, – продолжила свою мысль баронесса. – Пролетаризация, повальная нищета и столь же повальное хамство; культ городского и сельского быдла, ненависть ко всему возвышенному, всему аристократическому, царящие в Совдепии, неминуемо накладывают свой отпечаток на характеры дворян. Тех дворян, которых, по странной случайности, до сих пор не удалось уничтожить их ГПУ-НКВД.
– Существенное уточнение, – поддержал ее штандартенфюрер.
– Но именно поэтому я ни при каких обстоятельствах не смирилась бы с этим обществом, даже если бы обречена была провести в нем весь остаток своей жизни. Считаю, что мне очень повезло: еще до начала войны я сумела вырваться из этой коллективизированной богадельни, именуемой Советским Союзом. Доведите это до сведения тех ваших подчиненных, которым будет поручено проверять меня на лояльность.
– Проверять вас так или иначе будут, – произнес бригадефюрер, продолжая наблюдать за переброской на восточный берег дунайского рукава румынских частей. Сейчас по понтонному мосту проходила кавалерия, к которой он питал особое пристрастие. – Причем будут уже хотя бы потому, что мы намерены ввести вас в офицерский корпус СС, чтобы сделать затем сотрудником отдела разведки и диверсий СД. То есть вы будете подчинены, как оно официально называется, «Управлению VI S» Главного управления имперской безопасности[222].
– Пока в России и в Молдове будет вестись борьба с жидо-коммунистическим варварством, я, пожалуй, соглашусь носить форму СС и пребывать в рядах офицеров ее службы безопасности, поскольку все равно не в состоянии буду оставаться в стороне от важнейших событий века. Вы же понимаете: с моим-то характером…
– В чем я никогда не сомневался. Кстати, уже сейчас мы со штандартенфюрером воспринимаем ваши слова как принципиальное согласие найти свое место в рядах «черного ордена» СС, – благосклонно улыбнулся фон Гравс, приглашая Валерию к столу, который двое солдат накрывали прямо на палубе.
Сидя с бокалом кроваво-красного вина под парусиной, которая спасала палубу от жарких лучей солнца, рядом с колоннами солдат, переходящими по наплавному мосту через Дунай, баронесса Валерия чувствовала себя так, словно восседала в лагере командующего римскими легионами, направленными императором к Трояновому валу, к границам Римской империи… А еще она чувствовала себя счастливой и свободной, и приближение войны нисколько не тревожило ее.
– Прежде всего, попытаемся предопределить вашу дальнейшую судьбу, баронесса фон Лозецки. Отныне и до решения вопроса о дальнейшем использовании вас в качестве агента разведки вы назначаетесь моим экспертом-помощником по России, а также личным переводчиком, – вопросительно уставился фюрер «СС-Валахии» на Валерию. – А поскольку местом и службы, и проживания вашего отныне становится это судно, то таким образом решаются все жизненные проблемы. Стоит ли сомневаться при этом, что краткосрочный отпуск для поездки в Австрию для ознакомления со своим родовым замком вам будет предоставлен? Правда, чуть позже.
