Когда ксенос только-только начал пробуждаться, Игнат вошел с ним в ментальный контакт и начал передавать информацию.

Дело затянулось на полчаса, так как Кедров передал максимально полные воспоминания, ведь только так ксенос мог в них поверить. И едва последняя толика информации была усвоена, Алазан открыл глаза.

Около десяти минут он никак не реагировал на происходящее вокруг, видимо, анализируя информацию и проверяя ее на подлинность. Наконец, Игнат ощутил, что ксенос готов говорить.

«В это действительно трудно поверить, — обратился к нему Алазан. — Но, похоже, ты передал мне истинные воспоминания. Чем закончилась война»?

Похоже, пребывая в плену у хаоситов, ксенос не имел доступа к информации о боевых действиях. Пришлось Игнату вкратце просветить его и на этот счет.

«Значит, мир все-таки был уничтожен, — со скорбью отметил Алазан. — Впрочем, это не худший вариант. Попади хаоситы в менее защищенный мир, одной планетой их победное шествие не ограничилось бы».

Игнат пожал плечами. План был в стиле «выбора меньшего зла» и в целом действительно сработал.

«Спасибо, что спас меня, — кивнул бывший Консул. — Правда, теперь мне предстоит понять, что делать дальше…»

«Ничего еще не закончилось, — прервал его Игнат. — Теперь я тебе расскажу кое-что еще. Надеюсь на твою помощь».

Он передал следующий пакет, где рассказал о своем сотрудничестве с Титаном. И едва Алазан усвоил информацию, как его глаза широко распахнулись. Он не смог сдержать выражение лица, когда узнал, кто теперь стоит за спиной Игната.

«Это еще более невероятно, — произнес он, до крайности удивленный и возмущенный. — Ты не знаешь, Игнат, во что ввязался и какие проблемы на себя навлек».

«Почему же? Знаю, — ответил Игнат. — Оттого и обратился к тебе. Мне нужна твоя помощь, друг».

Консул замолчал, раздумывая над ситуацией.

«Кто-то один раз уже убил Титана Порядка, — продолжил Игнат. — Значит, это реально. И пусть я пока не обладаю той же мощью, что ваш Корпус, но и Титан нынче представляет собой лишь осколок себя прежнего. Я должен найти против него оружие, если он затаил недобрые намерения».

«Что тебе нужно»? — спросил Алазан.

«Сведения, — ответил Игнат. — Я хочу знать все о Титане Порядка. Любая мелочь может дать нам шанс. Расскажи мне все, что знаешь».

«Информации о нем известно не так много, — пожал плечами собеседник. — Это все у нас на уровне старых легенд».

«И все же легенды не на пустом месте возникают, — напирал Игнат. — Какая-то информация в них все равно есть».

Он понял, что несмотря на то, что бывший Консул принял информацию и поверил, ведет диалог он довольно отстраненно. Все же трудно было вот так сразу с ничего «стать друзьями» с незнакомым человеком. Это для Игната воспоминания о временах обучения у ксеноса были реальными. Алазан же отсмотрел их лишь со стороны.

Вздохнув, Кедров оглядел палату. Найдя стул, пододвинул его к больничной кровати, где лежал ксенос, и сел.

«Послушай, Алазан. Связавшись с Титаном, я понимал, что иду на большой риск. Любой, кто вступил на путь силы, понимает, что смерть будет всегда рядом, и я не исключение, — произнес Игнат. — Но речь сейчас идет не только обо мне. Если Титан захочет разменяться, то в ход пойду и я, и вся цивилизация, где я родился».

Он замолчал, давая ксеносу переварить услышанное, но в первую же секунду понял, что зашел с нужной стороны. Алазан как «правильно воспитанный» функционер Корпуса, всегда ставил жизни мирных граждан как высшую добродетель в службе. Земляне для него были чужаками, но стремление Игната защитить своих он понимал и высоко отметил в своей внутренней системе ценностей.

«Как и любого молодого кадета, в свое время меня очень заинтересовала романтизированная личность Титана, — наконец произнес он. — И я, и мои сверстники потратили некоторое время в попытках разгадать тайну могущества этого существа…»

Первое время Титан был настоящей легендой в Корпусе Порядка. Он в одиночку остановил вторжение в нескольких мирах, сразив множество военачальников Хаоса.

Уважительный к нижестоящим, не жадный до силы, он был любим и уважаем, наверное, всеми. Если у него и были какие-то политические враги, то все они предпочли держаться подальше. Уж слишком была ослепительна восходящая звезда, чтобы ее очернить. Обретя могущество и известность, Титан не зазнался, не стал жестоким.

«Так я прочитал в записях и дневниках, которые нашел, — произнес Консул. — Его не поглотила жажда силы, превратив в жестокого и своенравного, зацикленного на поиске силы адепта. И это еще больше поддерживало уважение к нему».

«Ладно, — произнес Игнат. — Так что же его изменило»?

Ксенос сделал жест, давая понять, чтоб Игнат не торопил его. После некоторой паузы, видимо, порывшись в воспоминаниях, он продолжил.

«Камень Мира, — произнес он. — Именно так он назвал артефакт, идея создания которого захватила все мысли этого существа».

Камень мира был мощным блокиратором. По мнению Титана, этот артефакт должен был принести если и не мир, то относительную безопасность в охваченный войной мультиверсум.

Консул затруднялся точно описать его свойства — останавливал ли тот только применение энергии или замораживал полностью все способности. Игнат об этом вопросе знал даже чуть больше и склонялся к тому, что Титан экспериментировал с разными видами воздействий.

«Работу над столь масштабной идеей со стороны любого другого всерьез бы не приняли, — продолжал Алазан. — Но Титан был слишком невероятной фигурой, чтобы его недооценивать».

«И как же в Корпусе восприняли его желание? — задал вопрос Игнат. — Если подумать, Камень мира — не это ли воплощение воли Порядка, а»?

«Если ты будешь слишком близко к первостихии, то умрешь, — невесело усмехнулся Алазан, но тут же посерьезнел. — В записях это не указано, но, думаю, подобные глобальные идеи вызвали настороженность, а может, и страх среди верхушки».

«Потому что текущий миропорядок на самом деле выгоден Владыкам Силы, — кивнул Игнат. — А перемены, как бы это странно ни звучало, не нужны даже хаоситам».

«Вижу, ты пообвыкся во внешнем мире, — вздохнул Консул. — Да, как бы это печально ни звучало, но даже твои братья в Хаосе желают лишь застоя текущей бесконечной войны. Вот она, истинная правда».

«Так, а что было дальше»? — поторопил его Игнат.

«Судя по записям и дневникам, Титана было не видно и не слышно около сотни циклов, а может, и больше, — ответил на вопрос Алазан. — О нем даже стали забывать. А потом… разразилась буря».

Игнат понял, что рассказ подошел к самой главной части.

«В один миг Корпус охватила сумасшедшая новость, — произнес ксенос. — Сразу несколько миров были зачищены от жизни. И, что самое безумное — сделал это наш великий Герой».

Игнат только хотел задать вопрос, но Алазан предвосхитил его.

«Судя по записям, он даже не пытался уйти от обвинений, — сказал ксенос. — Да и, учитывая его влияние среди воителей-ветеранов, подстава исключена».

Игнат кивнул, согласный с пояснением.

«А дальше все произошло необыкновенно стремительно, — подошел к финалу рассказа Алазан. — В считанные дни было выдвинуто и утверждено обвинение. Собрана боевая группа и отправлена на Титана. А дальше… ничего. Более ни о них, ни о Титане никто ничего не слышал».