Последний пункт, к слову, я все же нарушил, оставив в подвальной норе подробную запись о том, куда, зачем и как надолго собираюсь отправиться. Впрочем, моим новым друзьям об этом знать совсем не полагалось, и оставалось надеяться, что до моего благополучного возвращения милая Сапфир не станет совать свой очаровательный носик куда не следует, чтобы не наводить пустую панику…

Плотная сеть проводов (чаще всего по ним текло ворованное электричество) над узкими улицами Фурая была покрыта густым слоем бледно-зеленого мха и липкого вьюнообразного ила.

Старые рекламные щиты на стенах домов никто и не думал демонтировать, новые навешивая поверх и превращая в многослойные наросты. Коровами даже не пахло, потому что случайное появление кармического животного мгновенно пробуждало в такакханцах гастрономический, а вовсе не религиозный интерес.

Полетные энергетические коридоры, ясное дело, в Такакхане тоже отсутствовали, поэтому фаэтоны послушно катили по дерьмовому покрытию местных «проспектов». Впрочем, если сравнивать с поверхностью, здесь таковых было совсем немного, даже самых дряхлых. Гендо тоже виднелось существенно меньше, а имеющиеся переобулись в массивные покрышки и обзавелись нелегально усиленными двигателями, чтобы не буксовать на выбоинах, ямах или грязевых заносах проезжей части.

По улицам шлялось немало чу-ха, как одиноких, так и группками. Убогих, болезненных и неопрятных, не идущих в сравнение даже с населением верхних геджеконду. Не спорю, в кварталах-трущобах Юдайна-Сити тоже жили явно не богачи, но они сохраняли хотя бы крупицы собственного достоинства. Местные же совершенно не заботились о внешнем виде, передавая эту неопрятность потомству, из которого выживало не более десяти процентов…

А еще в Такакхану приходили умирать. В грязных наслаждениях, пороке и диких фантазиях, змеиной кожей сбрасывая остатки благопристойности еще на спуске в Нижний Город… Ах, да, и, разумеется, приезжали на экскурсии из изнеженного Пиркивелля, изредка разъезжающие по Подполу Дна в сопровождении бронированных транспортов ракшак.

Не спеша покидать фаэтон, я осмотрелся.

По Малому Фураю сонно бродили призраки умных и хитрых обитателей Тиама. В невообразимом тряпье, с пустыми рукавами на месте пропитых имплантов, терзаемые грязной дурью и чистой злостью, многие с язвами тоннельных хворей и безобразными шишками горлового полоза, они жадно вынюхивали и столь же жадно высматривали.

Вероятнее всего, именно их собратья, редкими стаями решавшиеся на алчно-безрассудные вылазки, совсем недавно пытались напасть на нас с девиантом Симайной…

Увы, но все прошлые экспедиции в Такакхану заставили меня твердо считать, что здесь обитали только безработные жулики, вся жизнь которых заключалась в попытке украсть у другого жулика, продать третьему и мгновенно купить дозу. Ну, и еще самые ублюдочные головорезы с налаженными связями на поверхности и крепким иммунитетом к помоечной вони.

А также мои новые друзья, разумеется…

Правды ради стоило отметить, что власти гнезда не оставляли попыток социализировать простых жителей Нижнего Города. И активно поддерживать, регулярно подкармливая и даже одевая. Если бы не помощь Смиренных Прислужников с их караванами грошовой (а подчас и вовсе бесплатной) жратвы, Такакхана уже давным-давно превратилась бы в безжизненные руины.

Смирпы давали местным несложную работу на улицах и нанимали на ремонт построек, многие из которых имели для Юдайна-Сити историческое значение; заманивали в храмы Двоепервой Стаи и всеми силами пытались снять с наркотического крючка. Но лично в моих глазах все это больше напоминало драку с ветром…

Открыв окно, я бросил горсть мелочи в приемник парковочного короба, оплатив сразу час стоянки. Сунул «Молот» в кобуру, но застегивать не стал; внимательно осмотрел убогий фасад и входы-выходы «Бойцовской стойки».

Питейная, спору нет, была дрянной и жалкой, но имела одно неоспоримое преимущество — буквально в паре перекрестков на восток я мог наблюдать широкую эстакаду, уводившую в нормальный город.

Повертев на пальце колечко Аммы, я натянул и расправил перчатки. Нащупал в кармане кастет, сунул рюкзак под переднее пассажирское сиденье. Решившись, выбрался наружу, придирчиво проверил замки дверей и поплотнее запахнул легкую бесформенную хламиду, в которую был закутан поверх зеленого пальто.

Канализационная вонь, смешанная с ароматами готовящейся в норах суррогатной еды, развеяла последние нотки иллюзорной свободы после бегства из тесного подвального убежища…

Тяжелая дверь с неохотой подалась навстречу, и через пару мгновений я уже перешагивал порог «Стойки». В очередной раз убеждаясь, что если куча отбросов выглядит кучей отбросов, то и шансов найти в ее гуще серебряный слиток почти нет.

В «Стойке» оказалось сыро и мрачно настолько, что я даже подумал вернуться в фаэтон за «Сачирато». Слишком тесным кабак назвать было нельзя, но планировка стен, столиков и кабинок казалась неуютной до того, что вызывала к жизни первые аккорды клаустрофобии.

Пахло прокисшим элем, резким дешевым парфюмом, пригоревшим жиром и «карамелью». На верхнем свете откровенно сэкономили, освещая заведение исключительно неоновыми рекламными стендами. Из музыкальной консоли негромко неслась (о, чудо, вовсе не «8-Ра»!) скрипучая национальная дрянь.

Контингент «Стойки» тоже оказался ожидаем — невзрачные хмурые чу-ха (чей счет еще позволял выпить кружку-другую жиденького эля) да мутные шрамированные личности, торгующие информацией, краденым, профилями «мицухи» или наркотой.

Впрочем, и таких было не очень много: по углам притаились несколько одиночек, и только у стойки восседали сразу трое молодых крыс. Одетые с вычурной крикливостью Такакханы, они явно почитали себя хозяевами подземного мира и наверняка принадлежали к многочисленным недоказоку с громкими устрашающими именами вроде «Алая пасть», «Ядовитые клыки» или «Бездонная жопа». Все трое сосали дрянной эль, прогоняя напиток через питьевые мембраны с нагретой дайзу.

На меня почти не посмотрели, лишь с интересом покосился скуластый бармен за стойкой. Ничего удивительного — внизу к чужим делам столь же безразличны, как и в нормальном подлунном мире. Однако… запах неизменно вышагивает впереди своего владельца, верно? Даже если основательно обработать хламиду ароматической маскировкой…

Именно поэтому троица развернулась на высоких стульях, повела носами, а затем нахально вытаращилась на меня, от удивления и неожиданности вывалив влажные языки.

Самый тощий пьяно заморгал, пригладил плешивое ухо и даже помотал башкой:

— Байши… а это еще чо за страшила⁈ Скажите, что тоже это видите!

Я быстро огляделся, высматривая своих друзей по переписке. И уже почти был готов уточнить у бармена, как приятель юного пьяницы тоже просипел:

— Видим, братишка… Вот так номер. Ты откуда выполз, уродец?

Мне не хотелось тратить время на пустые злые перебранки. А потому и не стал, продолжая высматривать в темноте за столиками. Но троица оказалась непредусмотрительно настырной — двое медленно сползли со стульев, подобрали хвосты и приблизились, рассматривая с гадкими ухмылками и нескрываемым презрением.

И только их третий дружок, смекнув чуть быстрее прочих, неуверенно пробормотал что-то вроде:

— Пунчи, не нужно, я про него дурное слышал…

Однако (как обычно в таких ситуациях и бывает) подобное лишь раззадорило его чуть менее сообразительных товарищей. Встав так, что почти перекрыли мне дорогу в глубину «Стойки», они переглянулись, а затем укоризненно и пискляво захихикали.

— Ты чо, братишка, зассал перед этим выродком⁈ — спросил первый. — В мамкины сказки веришь, хох?

— Кстати, она тут заходила недавно, — поддакнул второй, осмелев настолько, что протянул лапу и кончиками когтей приподнял покрывало на моей голове, — говорила, ты яйца дома оставил.

И хохотнул сам себе. Однако самый умный из тройки юнцов не стал ни спорить, ни обижаться. Вместо этого тоже стек со стула и торопливо двинулся к запасному выходу, напоследок бросив: