Я все понимаю: подобные предосторожности не облегчат моей участи, если Перстни явился не с добром. Но мысли о последующем возмездии словно бы делали ожидание худшего легче, а потому… Впрочем, с чего бы это одному из старших «Котелков» ломиться ко мне со злом, да еще и столь деликатно?

Замки щелкнули.

Начинавший терять терпение Перстни сдвинул створку и вошел в нору. Сканеры тревожно загундели, обнаружив под одеждой чу-ха сразу два башера. Незваный гость покривил испещренную шрамами морду, и я выключил систему оповещения.

Только тогда Перстни неторопливо осмотрелся. С интересом, но нескрываемым презрением, отдельное внимание и гадливый прищур уделив многочисленным зеркалам.

— Слушай, Лансик, как ты тут вообще живешь? — протянул он, не спеша двигаться с места. — Яри-яри, дерьма на стены понавешал… Не спятил еще? Ха, зачем я задаю глупые вопросы, да?

Я его понимал. Все прочие чу-ха понимали, кроме Зикро с его тонкой вариативной подстройкой глазных имплантатов.

Перстни еще раз внимательно осмотрел гостиную, пеструю раздвижную ширму в спальную зону и арку в постряпочную. И только затем набросил ярко-желтую шляпу на вешалку прихожей и вальяжно прошел вперед. Разуваться, хамло, при этом, конечно же не стал, но хотя бы старательно протер о коврик подошвы мягких дорогих ботинок.

— Как ты меня нашел? — спросил я.

При этом не сдвигаясь с места за диваном, точнехонько над выглядывающим из-под подушки башером. Первый шок миновал, дыхание и тембр восстановились. Не настолько, чтобы тут же применять «низкий писк». Но достаточно, чтобы не задавать вопросов в стиле многолетнего потребителя опианина.

— И как сумел обойти грозную Сапфир?

Перстни покосился на меня со смесью задорной угрозы и шутливого порицания.

— Слушай, Ланс, — негромко попросил он, — не обижай меня!

Прогулялся по комнате; с интересом взглянул на вторую керамическую пиалу, коробку лапши с торчащими из нее хаси; на разложенное под окном зеленое пальто. Стараясь не смотреть в потолочные зеркала, чу-ха задрал нос и демонстративно принюхался. Я стиснул зубы и едва удержался, чтобы хлопнуть себя ладонью по лбу.

— У тебя гости, Лансик? — вкрадчиво поинтересовался Перстни.

— А если и так? — с натянутой улыбкой переспросил я. — Я люблю гостей. Не мое ли это дело, хочешь спросить ты? Совершенно верно — мое. Всецело мое. А еще я поинтересуюсь, чем обязан столь неожиданному визиту, причем без предупреждения и договоренностей?

Перстни мой повышающийся с каждым новым словом тон, казалось, совершенно не задел. Отвернувшись к окну, он сунул левую лапу в карман френча, а правой беззаботно помахал возле уха.

— Пусть парнишка погуляет, — негромко, но с нажимом предложил «Котелок». — А я сделаю вид, что его не признал…

Как оказалось, Зикро даже не понадобилось передавать суть поступившего предложения. Подслушивавший у двери, глабер через миг оказался по эту ее сторону, суетливо накинул куртку и капюшон, не менее нервно натянул маску и ботинки.

Подхватил сумку с инструментами, консолями и приборами настройки, сунул под мышку коробку с недоеденной лапшой. Мотнув в мою сторону скрещенными пальцами (еще увидимся, пунчи, но ты тут аккуратнее!), бритоголовый обжора молнией выскочил в затхлый подъездный коридор и был таков…

Повернувшись спиной к затемненному окну, Перстни широко расставил нижние лапы, а обе верхние скрыл в карманах:

— Приобщаешься к невидимому пути свето-струнной кармы?

— Зачем ты здесь? — продолжая проявлять чудеса дипломатического такта, спросил я в ответ.

Легкий дурман после пары глотков паймы растворился, словно глабер в недрах комплеблока. Пальцы левой руки чуть подрагивали, и я аккуратно спрятал их в кармане бесформенной хламиды, которую привык считать домашним халатом. Правая рука словно невзначай нависала над диванной подушкой.

Я не одобряю, когда вчерашние клиенты снова наносят визит, потому что чаще всего это вовсе не означает повторного найма. Чаще всего это означает претензии, попытки вернуть деньги или неловкие попытки подружиться.

Ничего из перечисленного меня не интересовало. Особенно с учетом такого заказа, как был отработан для «Котелков». И стопятидесятилетнего чу-ха в инвалидном саркофаге, что за ним маячил…

— Сразу к делу, да? — подмигнул мне Перстни.

А затем неожиданно вынул лапы из карманов, сложил ладонями перед животом, и медленно поклонился:

— Меня попросили еще раз засвидетельствовать искреннюю и всестороннюю благодарность за исполнение несложного, но деликатного задания, которое было отработано тобой в полном соответствии с высочайшими канонами профессионализма, чести и уважения к клиенту.

У меня снова чуть не отвисла челюсть.

Не могу сказать, что повторная благодарность от престарелого Хадекина фер вис Кри (в том, что Перстни говорил от его имени, не было ни малейшего сомнения) оказалась уж шибко своевременной. Но она (чего там врать⁈) мне определенно льстила. Впрочем, не настолько, чтобы растаять и доверчиво развесить уши.

— Я благодарен за теплые слова, — ответил я чуть мягче, и коротко поклонился Перстням. — Надеюсь, высокая оценка моих рабочих качеств из уст столь уважаемого господина станет достоянием улиц.

— Можешь на это рассчитывать, — чу-ха пошевелил жесткими усами, отчего шрамы на морде задвигались бледными змеями. — Также меня наделили полномочиями узнать (если ты понимаешь), не нужно ли уважаемому Лансу фер Скичире чего еще?

Я хотел было ответить, что за выполненную работу мне и без того заплатили достойно… но вдруг задумался. Через очень короткое, но очень гадкое мгновение поразившись очевидности и нечистоплотности своей последующей мысли. Вовремя прикусил язык и сделал вид, что старательно размышляю над предложением.

Разумеется, меня чуть не угораздило попросить Перстни о поддержке в деле с Песчаным Карпом! Логично, ага… Ведь кто лучше моих новых приятелей из «Диктата Колберга» прикроет в таком щекотливом вопросе, как увеличение дистанции с их прямыми конкурентами из «Уроборос-гуми»?

Но, хвала прикушенному языку, подлая мысль не обрела плоти. Потому что так в Юдайна-Сити дела не делаются, и даже куда менее значительные.

Если (предположу хотя бы на секунду) у меня когда-нибудь затрясутся поджилки настолько, что придется просить «Диктат» о протекторате, сделать это предстоит иначе. А сейчас передо мной стоял даже не их представитель-криит, а обыкновенный «Желтый котелок», пусть даже недавней волею улицы соподчиненный более сильной казоку.

Показать ему свою слабину⁈ При этом собственному казоку-хетто не обмолвившись ни словом⁈ Нет-нет, об этом и речи быть не могло…

И вообще! Половина могущества таких кланов, как «Уроборос-гуми», держится на слухах об этом самом могуществе и банальном страхе. А я не боялся. Ни в момент разговора с Данавом фер Шири-Кегаретой, ни в прошедшие после этого дни, ни сейчас… Ложь, конечно, но думать об этом было приятно.

Перстни, однако же, по-своему истолковал затянувшееся молчание.

— Ну так что надумал? — спросил он.

При этом изучая мое бледное лицо с пытливым прищуром, в котором неприкрыто читалось, что сам чу-ха так долго над просьбами бы не размышлял.

И не успел я сообразить что-то хоть отчасти толковое, как услышал собственный голос:

— Бабу бы…

И ведь еще с деланной ленцой попросил, мечтательно… А вместо того, чтобы сразу же заткнуться и мысленно признать, что мечты о возможной защите от «Уробороса» сбили меня с толку:

— Самку. Человеческую. А то ну совсем уж приперло, сисадда? И чтоб красивая.

— Хао… — только и выдавил Перстни.

Скулы его опасно отвердели, и было заметно, каких усилий стоит потрепанному улицей йодда не прокомментировать эту идиотскую шутку. Снова спрятанные в карманах пальцы хрустнули, когда чу-ха сжал их в кулаки; пасть приоткрылась в отстраненной улыбке. Или оскале, это как поглядеть…

— Смешно, — наконец прокомментировал «Котелок». — Я передам. А в заключение беседы хочу выразить нашу общую надежду, что ты продолжишь и дальше молчать.