Действуя быстро, но без спешки, я нырнул во двор и, сняв с сигналки новенькую девятку, залез в темный салон. Подогнать ее к неприметной дверце на той стороне соседнего переулка не составило особого труда и спустя всего чуть больше отпущенных мне двух минут, я был уже на месте. Успел вовремя. Ребята как раз выволокли наружу «языка» с безвольно болтающейся на плечах головой и, оглядевшись по сторонам, принялись запихивать его на заднее сидение автомобиля. В ответ на мое наивное предложение сунуть его в багажник, Стен только постучал себя пальцем по лбу и втиснулся в машину следом за своим родственником, на ходу трансформируя кисти рук и отращивая на них длинные композитные когти. Таким образом, и так безвольное тело, оказалось зажато на заднем сидении между двумя матерыми оперативниками, балансирующими на грани полного превращения. Мда… Будь я на месте этого бедолаги, то даже в отличной физической форме и с полным резервом трижды бы подумал, прежде чем оказывать таким вот ребятам сопротивление при задержании… Не говоря уже о том, когда в твоем позвоночнике торчит нож, на руках наручники из перестроенной стали, а в крови столько нейротоксина, что хватит убить стадо мамонтов. Перестраховались они тут, конечно, по полной программе. В общем-то, парней тоже можно понять, все сейчас на взводе и лишний раз рисковать своим здоровьем никто не хочет. Дождавшись негромких хлопков дверей, я плавно рванул с места…

Дорога мягко ложилась под колеса километр за километром. Город спал. В который раз уже я еду по ночной столице нашего края за последнее время? Счет уже пошел не на один десяток. А ведь раньше, помню, мне совершенно незачем было выходить на улицу после девяти, за исключением тех редких случаев, когда нужно было что-то прикупить в магазине. Ходить по клубам мне никогда не нравилось. С Катей мы, в основном, гуляли днем. Либо вечером после работы ехали в кино или же просто сидели дома. Да и шляться ночью, особенно по нашему району, ища себе приключений на пятую точку, не было особого желания. И только новая работа, заставила меня взглянуть на это время суток по-новому. Сначала легонько, совсем ненавязчиво, посредством частых ночных дежурств и редких оперативных планерок на свежем воздухе. Потом, все больше и больше.

Когда сидишь вокруг костра с металлической кружкой в руках, полной горячего душистого чая, собранного из алтайского разнотравья… вокруг непроглядная темнота, а над тобой бездонный ковер звездного неба, это… это неповторимо. И даже тот факт, что ты тут на дежурстве и в любой момент тебе, возможно, придется биться не на жизнь, а насмерть с какой-нибудь тварью, прорвавшейся из пространственного прокола, совершенно не портил дивного наваждения. Тем более, что в мою последнюю смену на нашем участке, когда я там был несколько месяцев назад, так ничего и не произошло. Не то что в мой первый раз…

А потом появилась Ася. И ночь заиграла для меня совершенно другими, неповторимыми красками… Забавно… Иногда что-то теряя, мы находим при этом нечто гораздо большее… Но не всегда понимаем это.

Вздохнув, я провел ладонью по лицу, протирая уставшие от световых эффектов глаза и прогоняя ненужные воспоминания. Сейчас не время для них.

Мимо проплывали спящие дома, укутанные редким в это время года туманом, и небольшие темные парки, обильно разросшиеся в старых дворах. Восходящее солнце легонько играло на верхушках серебристых тополей, преломляясь в нежном тумане и, создавая тем самым, непередаваемую игру света. На улицах было тихо и свежо… Припозднившиеся или наоборот слишком рано куда-то спешащие одинокие машины, также как и мы наслаждались утренней прохладой и свободной дорогой.

Так. Стоп. Солнце. Рассвет! Твою ж налево!! Я обеспокоенно посмотрел в зеркало заднего вида. Судя по всему, данная мысль закралась не только в мою голову, так как Стен, напряженно поглядывающий в окно, раздраженно дернув плечом, заметил:

— Ничего, до поселка немного осталось, обойдется. Успеем. Дима, прибавь газу.

Я прибавил. Однако, спустя пять минут выяснилось что не обойдется… Парень, по-прежнему пребывающий без сознания, с болтающейся от постоянной тряски на кочках головой, начал легонько дымиться…

— Проклятье! — не выдержал сидящий рядом с ним оперативник, — мы так его жареного на базу привезем!

— Кладем на пол и накрываем сверху куртками, — подал идею Льет.

— И где ты на мне куртку видишь? — огрызнулся тот. Замечание было как нельзя в тему. Стен хоть и принял при посадке в машину свой привычный облик (в мужском теле шансов сдержать не вовремя очнувшегося пленного было намного больше), но одет был по-прежнему только в легкие шортики и топик. А кого тут смущать? Тем более, что маршрут «ночной клуб — подпольная база» у нас планируется без остановок.

— Кладем и накрываем чем есть, — сваливая безвольное тело под ноги и начиная снимать с себя модную рубашку, бесстрастно проговорил тот, — у него уже нос проело.

И действительно. Буквально за несколько десятков секунд, после того как в машину попали первые солнечные лучики, лицо парня покрылось нехорошими темными пятнами, источающими легкий дымок, а кончик носа сгорел, слегка провалившись внутрь и обнажив хрящи. Пленник теперь больше напоминал не модного стилягу, с холеным личиком не выходящего из ночных клубов мажора, а старого сифилитика в последней стадии. Стекла машины совершенно не защищали от ультрафиолета.

Хорошо, что я, в свое время, догадался себе поставить в квартиру специальные многослойные окна, задерживающие до 99 % УФА. А то фиг бы я устроил такой эффектный показ восхода солнца, столь неожиданно появившейся в моей жизни незнакомке. Конечно, ставил я их больше для шумоизоляции, но хитрый менеджер оконной компании сумел раскрутить меня на премиум пакет. Как оказалось не зря — пригодилось… Однако, сейчас пленника все-таки придется спасать.

Глядя на все это, я не стал дожидаться команды, и сам тормознул у обочины.

— Дима, ты тоже снимай рубаху! И пиджак кидай!

— Да снимаю уже, снимаю…

— Быстрее давай! Потеряем же упыря!

— Сам-то тоже давай вклад вноси, а то сидишь тут в своем топике, как последний трансвестит.

— Да, на, забирай! Не жалко!

— Мне не надо, лучше ноги ему накрой.

— Так там же брюки…

— Ага, а кто знает, насколько солнце глубоко проникает? Надо его поплотнее укутать.

— Тоже верно.

— Блин, чем бы его еще…

— Коврики! Коврики давай!

— Какие?

— Резиновые, дурья твоя башка! Под ногами у тебя лежат.

— Точно! Ща…

— Стой, у него же под жопой еще два. Раскутывай его обратно!

— Куда?! А если сгорит?!

— За пару секунд ничего не будет. Тащи быстрее.

— Оп-па! Вот еще два, держите.

— Еще бы чехлами его накрыть…

— Тут сиденья кожаные.

— Какой идиот додумался поставить кожу в девятку?

— Вот и я его о том же спрашивал! Знаешь, как у меня тогда задница на них подгорела?

— Мне это не интересно.

— Так, ладно, — выдохнул Стен, глядя на плоды наших скоропалительных трудов. Внизу, у него под ногами, лежал тряпочный сверток, наглухо закрытый сверху резиновыми ковриками. Льет, с комфортом вытянувшийся на сиденье, уже поставил на него сверху ноги в лакированных туфлях, и со скучающим выражением уставился в окно. Со стороны могло показаться, что он полностью расслаблен и вот-вот заснет, но я не завидовал тому несчастному, что купится на это внешне обманчивое состояние, — вроде все отлично. Трогай, Дима.

— Сам у себя трогай, а я поеду, — буркнул я, снимая машину с ручного тормоза.

Незамысловатая шутка разрядила скопившееся в машине за последние полчаса напряжение. Мы сидели в салоне и тупо ржали, как три обкурившихся гашишем подростка.

— А прикинь… ах-ха-ха… сейчас еще этот, — простонал я, обессилевшей рукой, снова ставя машину наручник, — этот… очнется и тоже начнет… с нами ржать…

— Не, аха-аха-ха… не очнется, — вытирая выступившие на глазах слезы, просипел Стен. После чего достал иньектор и, сунув руки куда-то под тряпки, два раза нажал на спуск.