– Так ты же не земляк, вроде? – подозрительно глянул он.

– Не земляк. Природа, видать, терпение потеряла, что мразь эта топчет землю-матушку, да и похоронила в ней же.

– Кхек! Природа, говоришь… вот бы эта твоя природа всех остальных тоже того.

– А это я сам могу, – ощерился я. – Как оправлюсь, конечно. Как-то руки чешутся убить кого-нибудь после случившегося. А мстить и некому, стало быть.

– Я тебе дам! – погрозил он пальцем, но больше для острастки, сам же крепко задумался. – Ладно, надо будет собрать информацию. Крепость эту знаю, её пропажу Балабановы замять не смогут, так что рано или поздно будет понятно, кто там покоится. Отряд убийц ещё этот…

– Я ими займусь.

Геннадий Ортегович встретил мой мрачный взгляд.

– А если они тобой?

– Хер теперь получится. Один раз повезло, а во второй пусть даже не думают. Лучше будет, если смоются куда-нибудь. Иначе найду.

– Игорь, – посмотрел на меня генерал, – я понимаю твои чувства, но трупов мне тут не надо. Что я людям скажу?

– Ну зачем сразу трупов, – снова осклабился я, – это мы ренегатов на площадь тащили, провались они пропадом. А этим самое место в лесу – волков кормить. Волки они, порой, лучше людей.

– Хорошо, я этого не слышал. Даю месяц на поиски. Потом уже сам буду действовать.

Трубка погасла и я в чувствах подошёл пожать ему руку.

– А как ты выбрался-то оттуда? Тоже природа помогла?

Я сел напротив и помотал головой.

– Геннадий Ортегович, тут пока лечился и всё такое, было у меня время подумать. Случилась в подземелье одна, скажем, оказия. Вы знаете лекаря Андрея Евгеньевича, который Холинов?

– Знаю. Пропал он.

– Тоже там остался. Служил герцогу и по приказу подлечил меня, чтобы говорить мог. Кадык был перебит, а может и челюсть сломана тоже. Балабанов младший обещал ему дочку в Гимназию пристроить. Для меня это не было бы оправданием, но спас он меня, как узнал, что не из простых, а чин имею. Сам пришёл, усыпил часовых и рискуя жизнью помог выбраться. Просил о снисхождении к семье, словно понимал, что самому осталось недолго. В общем, прошу вас не наказывать Холиновых за поступки отца. И, по возможности, не препятствовать поступлению дочери.

– Благородный поступок, – оценил генерал. – Ради тебя закрою на это глаза, Игорь. Да и лечил он меня, и жену тоже, пока жива была. Одарённый был человек. Помянем.

Я взял стакан и тоже выпил. Надо.

Только я решил наведаться к Сергию, с полным смирением перед его гневом, как увидел выходящего из экипажа графа Александрова в компании сыновей. Понадеялся, что не ко мне, но нет:

– Привет, Игорь! – первым поздоровался граф, едва я рот успел открыть.

– Здравствуйте, Геннадий Андреевич, – отозвался я и обменялся крепким рукопожатием со всеми.

– Пошли, присядем и обсудим насущные дела, – сказал он и показал на ближайшую беседку на проспекте.

В ней сидели двое щеголей, но завидев, кто идёт в их сторону, вежливо покинули место. Мы расселись. Я прямо посмотрел графу в лицо и приготовился слушать.

– Для начала прими благодарность от всего рода Александровых за победу над призраком. Откровенно говоря, это больше, чем просто освободившееся имение – это отмытое пятно в нашей истории. Дед был бы рад такому.

Я склонил голову:

– Служу Императору.

– Брось, это лишнее. Как и обещал, ты получаешь моё одобрение на помолвку со Снежаной. Молодец!

– Очень приятно, Геннадий Андреевич.

– Алексис тоже дал хорошую характеристику. Прежде чем мы обсудим это, объясни, что теперь делать с камнями концентрации?

Я быстро глянул на старшего из братьев и снова посмотрел на графа:

– Эти артефакты могут сослужить хорошую службу, правда я пока не знаю какую. Насколько понимаю, пользоваться вы ими не сможете, но я бы мог научить. Только рассчитываю, что передадите мне какое-нибудь семейное умение, из тайных. Так можно?

Граф усмехнулся и поглядел на сыновей – все кроме Алексиса тоже рассмеялись.

– Ну, допустим. Тем более ты положительно отнёсся к полноценному вступлению в род, а значит и поделиться с тобой мы можем.

– Камни концентрации просто хранилища и ничего больше не могут… разве что взорваться, – улыбнулся я, но граф нахмурился. – Не сами. Нужно их разрушить, причём магически, а не так. Зачерпнуть из камня может любой маг, но нужно войти во взаимодействие. Как говорят англы: войти в когерент. Поэтому, наверное, можно возить их в повозках на поля сражений или ставить в центре крепостей. В глубоких тоннелях можно использовать как источник маны.

– Звучит интересно. Я подумаю.

– Геннадий Андреевич, у меня к вам тоже есть разговор.

Граф кивнул.

– Как вы отнесётесь к тому, чтобы назвать будущую внучку Торхильдой?

– А зачем по немецки-то? – снова нахмурился он, да и братья впридачу.

– Острой причины нет, просто хотелось бы так, – прямо посмотрел я.

– Запрещаю. Мне потом только и выслушивать, что сплетни, да вопросы.

Алексис склонился к уху и прошептал пару фраз. Я бы мог услышать, если напрячь по-особому слух, но не стал.

– А какое имя хотела бы Снежана? – спросил граф.

– Она пока не определилась с выбором, – не моргнув глазом соврал я.

– Назовите дочь двойным. Здесь на Руси главным будет то, какое выберет Снежана, а ежели куда поедет или будет иметь дело с немцами, то твоё.

Я улыбнулся и склонил голову.

– Теперь расскажи что случилось недавно…

Настало время подробного пересказа похищения и допроса. Понятное дело, что раскрывать тайну вмешательства Герды я не мог и поэтому соврал насчёт схватки и взрыве в подвалах крепости. Старший Александров довольно жёстко отнёсся к просьбе целителя Холинова, собрался даже доложить Императору, чтобы всех сослали дальше на Север, где они наверняку умрут. Если бы не попечительство от Ортеговича, кончилось бы все печально.

– Тебе, Игорь, пока не понятно, но у нас тут небольшая война, – сыграл желваками граф. – Никто ни с кем не церемонится. Да, Его величество пока на нашей стороне, но если мерзавцам улыбнётся удача, то сначала будет вынужден пойти на уступки, а потом они его завалят. На трон взойдёт кто-то новый, самый отпетый и подлый. Так что, если можно ослабить, демонстративно наказать – это нужно делать без жалости. Холинов этот мог бы и к нам пойти на службу, но нет. Отчего-то предпочёл Балабановых.

– Я понял. Тогда спасибо за снисходительность.

– Спишем на причитающееся тебе, – кивнул граф. – Значит, ты будешь заниматься группой захвата? А согласен ли поучаствовать в других схватках, если такие будут? Лезть напрямую в противостояние родов ты не хочешь же?

– Не сейчас, Геннадий Андреевич, но, конечно, вы можете рассчитывать на меня. Только… иногда я увлекаюсь и то голову оторву, то сердце вырву – это уместно?

Он нахмурился и как обычно обменялся взглядами с сыновьями.

– Учту. Если никаких ограничений не будет – позову.

– И чего мне ждать теперь? Будут ещё нападения, как вы думаете?

– Хотелось бы знать. Балабанов младший напал совершенно неожиданно. Это либо его прихоть, что похоже на правду, так как он по характеру такой, либо же некий большой план. Дед у них страшный интриган – очень многие рода теперь на грани затухания из-за него, а около сотни лет назад Балабановых вообще при Дворе не было. Вот и думай. Но у деда всё обычно получается, а тут промашка.

– А с какими родами война?

– Знаешь что, – посмотрел граф на меня, – про обстановку тебе Алекс всё расскажет. Мне же гнать в Колывань надо. Императору отправлю рекомендательной письмо на тебя. За призрака. Что касается нападений, то будь на чеку. И береги девочек. В Санкт-Питербурге я велю усилить охрану Снежаны.

– Так может она сюда переедет? – тут же подхватил я. – Теперь не застанут меня эти уроды врасплох. И если Снежана приедет, то помимо вашей охраны, будут ещё и местные патрули, а так же я.