Если бы он не улёгся на землю, забраться я бы не смог. Пошёл спокойно, без спешки, словно понимая, что могу упасть как мешок с мясом. Начался долгий путь к Герде…

Я потерял сознание и свалился с лося, дотаскивать же пришлось уже волкам. Действие зелья кончилось, поэтому тело просто отказалось слушаться. В беспамятстве я провалялся около трёх ночей. Герда оказалась непривычно грустной и при этом “живой”. Словно и не часть Абсолюта, так, простая женщина.

– Я уже на небесах? А где Творец? – слабым голосом поинтересовался я. Удивительно, но выбитый глаз наличествует, только видит слабо.

– Кажется, теперь я ненавижу тебя, – проговорила ведьма.

Мы в её древесном домике, а сама хозяйка сидит напротив лежака.

– Я очень хочу испугаться, пасть ниц и вымаливать пощады, но пока могу лишь любоваться тобой, Госпожа.

– Как ты мог, Ингви? – проговорила она дрогнувшим голосом. – Я едва с ума не сошла.

– Виноват, Госпожа. Расслабился и не думал, что кто-то может столь сильно рискнуть. Опьянел от доступной силы.

Герда встала и отвернулась к окну. Совсем как женщина, небольшого роста, с роскошными волосами обрезанными до лопаток, чтобы не сильно мешали в работе. Я попробовал встать.

– Да сиди ты! – вспылила она и глаза озарились пламенем. – Точнее лежи.

– Если женщина плачет, мой долг подать ей платочек. Хотя бы.

Встать получилось, но голова закружилась. Я погнал накопленный потенциал эфира на стремительное восстановление.

Герда усмехнулась.

– Ну давай-давай, полечи себя.

– Скорее уж, – проворчал я, оглядывая своё нагое тело, – это я так – тут подкрасить, там дощечку прибить. С твоей работой не сравнится.

Герда сделала быстрый чувственный вдох и лицо, наконец, расслабилось.

– Спасибо, – слетело с её губ.

Я осторожно повращал плечами, сжал пальцы и посмотрел на них. Глаз приходится щурить.

– Он скоро восстановится, – пояснила ведьма.

– Кажется, что я заново родился.

– Немного страшненьким, – посмеялась она, – но это же ничего?

Я улыбнулся, чувствуя, как этому мешает новый шрам на лице.

– Когда я в детстве мечтал быть сильным воином, то представлял себя со шрамами. Красивыми и благородными! Не думал, что они будут драться друг с другом за каждый клочок кожи.

– Твоя Марина точно ценит, – хитро посмотрела Герда.

Я осторожно набрал воздуха полной грудью и лишь на самом пределе ощутил боль в лёгких. Шумно выдохнул.

– Меня ищут.

– Я передала весть, не переживай. Поиски были прекращены. Но девчонка влюбилась крепко – места себе не находит.

Уже более уверенно, сделал несколько шагов. Приблизился к ведьме и пристально посмотрел в глаза. Говорить банальности не хочется, но грудь полнится чувствами такой силы, что я не знаю, как сдержать их.

Чуть резковато обнял. Герда прижалась и почти сразу положила голову на грудь. Я закрыл глаза и просто отдался моменту. Пусть не хорошо, но сложный поворот жизни закончился. Нам нужно жить дальше.

На восстановление потребовалось ещё два дня. Моя сущность, как одарённого, не пострадала, но вот прыгать и бегать резвым коником, как прежде, не могу. Появились силы и возможность дойти до города и, наконец, увидеть близких.

Пока телепаюсь сквозь леса и овраги, самое время подумать о насущном. Значит, главный подонок из Балабановых теперь упокоился в крепости. Возможно кто-то из исполнителей и близких родственников. Мне следовало бы порадоваться, но берёт жуткая досада, что не добрался лично. Увидеть мерзкую рожу, в чистой силе сломить сопротивление, добраться до рукопашки и вонзить пальцы в сердце… тварь! Его молодчики мне все ребра перебили, а я не смогу ощутить, как крошится грудина в кулаке. Ну ничего, есть же другие представители Балабановых…

Рассудком понимаю, что так политику не ведут. Сделаешь только себе хуже, ибо остальные рода тут же объединятся. Граф наверняка не одобрит. Тем более, я жив, а у них потеря. Но куда девать кипящее море ненависти? Хочется зачерпнуть из полного резервуара с маной и устроить небольшой апокалипсис. Но людям, а не природе. Лес вокруг ничем не провинился.

Ирония ещё в том, что сами же будут отговаривать Геннадия Ортеговича от поспешных действий. Теперь и не соврёшь, что просто повстречал хорошую компанию и три дня пробухал с ним, слоняясь по градам и весям. Мол, садите меня в темницу за непотребное поведение. Шрамы ещё эти… но на лице ладно, можно было бы сослаться, что подрались.

Я о Балабановых знаю только то, что они против нас с Александровыми и, что представители родов нередко проявляют крайнее пренебрежение к менее родовитым. Кто мог подумать, что понадоблюсь им. Вернее, умные люди успели подумать, а я, вот, как-то не шибко умом отличился… если уж на совете при Императоре обсуждали случай в Петергофе, то иного и ожидать не следовало. Ну ничего, я им теперь просто так не дамся!

В сравнении со случившимся, потеря часов, трубки и нескольких золотых – ерунда, но всё равно досадно. Как бобру, хочется вгрызться, крошить и скрежетать зубами.

Иду в простой крестьянской одежде из конопляных портков и льняной рубахи. Ни плаща, ни сапог, ни исподнего. На ногах обыкновенные лапти. Также остался без особой бляхи и даже паспорта. Будет смешно, если патрули меня не узнают. Посмеялся. Надеюсь, аура мага не даст им обмануться.

Но у жизни точно есть чувство юмора. Уже перед самым выходом на расчищенные от леса поля перед Петергофом, услышал крики. Без всяких угрызений совести хотел обойти типичное “событие”, но меня заметили. Трое били одного крестьянина, что вёз товары в Петергоф. На самом деле это довольно прибыльное дело, так как богатые обитатели кушают, пьют и гуляют за троих. Но есть и те, кто идёт по простому пути.

– Стоять! – услышал в спину. – А ну стой, паскуда!

Ну, драться я сейчас не смогу, а магии моей они не чувствуют.

– На хер идите, – крикнул я и так же быстрым шагом продолжил “убегать”.

– Чо он сказал? – расслышал я возглас опешевшего преступника.

– Вродь на хрен посылает, – отозвался второй. – Сам на хер иди!

Они немного поотстали, но всё равно продолжают преследование. Я уже вышел из леса и вижу Петергоф. На самом деле, а зачем отбирать работу у караульных? Чего я лезу затычкой каждой бочке?

Поднапрягся, вытянул руку к небу. Огонь мне даётся плохо, поджигать трубку это одно, а вот создать более-менее приличный ком тяжело – жжётся сильно, сноровка нужна. Тем не менее я подналил силы, чтобы он затрещал и начал раздуваться, а после “плюнул” им в небо. Тут же следом пустил струю воздуха, что нагнала и разорвала шар на высоте нескольких человеческих ростов. Получился небольшой взрыв.

Разбойничья братия уже уматывала обратно в лес, но вот от крайних домов отделился отряд конников и помчал ко мне. Сначала, конечно, растерялись, но быстро смекнули, что человек с такой аурой не может быть простолюдином.

– Господин, что случилось?! – соскочил с коня старший из них. Мы не знакомы, но виделись.

– Я капитан-поручик Колыванский, нужно отправить пару бойцов в лес, напротив телеги – вот она в кустах спрятана. Бандиты напали.

Парень изменился в лице, глаза поползли на лоб.

– Ваше благородие, прошу…

– Отставить, – улыбнулся я. – Главное поймать мерзавцев.

– Саня, Дюха! – зыркнул на своих старший. – Ну-ка стрелой в лес!

– Фух! – выдохнул я, и приметив кисет на поясе у караульного, говорю: – Не угостишь табачком?

– Не извольте беспокоиться, – скорее выхватил он его и чуть не выронил.

– Давай без чинов, – улыбнулся я. – Только мне бы ещё трубкой твоей воспользоваться, сам-то я, как видишь, не при параде.

Тот, заметно расслабившись, спрашивает:

– В карты проигрался?

Я быстро прикинул, что неплохо бы быть поближе к сослуживцам и не моргнув глазом соврал: