– О-о! Петрович, посторонись! Это же Игорь пришел, я тебе рассказывал.

Спустя секунды я попал в объятья хмельного генерала. Надо сказать, что весьма медвежьи. Ни здоровьем, ни габаритами два представителя командования не обделены.

– Да, Петрович, вот таких нам орлов надо, а не соплежуев нынешних! – держа меня за плечи, заявил генерал.

Когда появилась возможность, я отдал честь полковнику:

– Ваше высокоблагородие, поручик Игорь Колыванский, ученик Петергофской Императорской гимназии.

Хмуро глянув, он отозвался:

– Гвардии полковник, Александров Петр Петрович. И давай без чинов. Это не служебный вызов.

– Есть, господин полковник.

– Так! – насупился Геннадий Ортегович. – Тебе налить?

– Если можно, то откажусь – сегодня нужно обсудить зачисление в школу пластунского боя. Боюсь, если буду пьян, то это не одобрят.

– Вот, что я тебе говорил, Петрович? Неелов нам крепкого бойца послал.

– Спасибо, – смутился я.

– Ладно скромничать. Садись за стол, хоть поешь.

Приемная у генерал-майора подобающая. Потолки высокие, стены отделаны тканью и деревом по контурам. Висят картины, карты, оружие и награды. Огромный камин красуется трофеями с охоты. Посреди комнаты широченный рабочий стол с парой кресел для своих. Сейчас бумаги и принадлежности для письма убраны, а на мощной столешнице раскинулось рыбное и мясное изобилие. Хоть я и сыт, а попробовать хочется. Мало того, что надо.

Пить Геннадий Ортегович начал с войны, где потерял боевых товарищей. Совершенно не скрываясь, он поделился со мной проблемой – сынки сильных родов все больше заботятся об умножении богатства и влияния семей. Развивают производство, налаживают торговые отношения с Востоком и Западом. Совершенно не факт, что их магическое могущество будет успешным в бою или вообще будет использовано.

– Чего вон, из всех только на Александровых да Сабуровых можно положиться, – горько заключил генерал и залил в себя очередной глоток рома.

– Маменькины сынки! – рыкнул его товарищ. – Петерсбурх отбили только благодаря доблести и силе. Финские земли тоже. А тут и своих не удержим, если так дальше пойдет. Да шведы нас растопчут!

– А англы, господин полковник? – закинул я удочку.

– Разведка сообщает противоречивую информацию. Вплоть до подозрений, что наших ребят завербовали и теперь нас кормят ложью. Уверенным фоном идут вести, что острова и покорные их воле страны погрязли в междоусобице. Но есть и другая версия, что крепнут день ото дня и магическое могущество растет. Печенкой чую – так оно и есть.

Не чокаясь, офицеры сделали по глотку, запивая внутреннюю горечь и беспокойство горечью напитка.

– А как настроен император? – воспользовался случаем спросить я. – Вы ему сообщали о нарастающей угрозе?

Геннадий Ортегович кивнул, а потом решил добавить:

– Император – наш человек. Войны не боится. Но вот советники и главы родов – эти давят и нашептывают. Ух, я бы их всех, – хлопнул он кулаком по ладони. – Большую силу обрели нынче. Раньше одна была воля, а теперь тянут каждый на себя.

Я внимательно слушаю и запоминаю. Вот уж повезло познакомиться с таким человеком, как господин генерал. Даже сердце защемило – все повторяется. В нашем королевстве тоже размякли, польстились на сытые миражи большой торговли и льстивой дипломатии. По сути, усомнились в заветах предков. И вот мой род практически погиб. А судя по словам офицеров, на Руси творится ровно то же самое. Пройдет время, и истребят еще чей-нибудь род. Например, Александровых. Убьют Снежану.

Душа вскричала от ужаса. Если как-то слукавить и убедить себя не вмешиваться в дела русских родов я еще мог, то пожертвовать милой девушкой не могу. Здесь за меня начинают говорить чувства. Да, я должен быть холоден, да, мне нужно научиться жертвовать ради большего, но не могу. Просто не могу и все. Хочу спасти всех. Словно бы это поможет вернуть родных.

– Господа офицеры, – тихо проговорил я, но дядьки как-то сразу же смолкли. – Клянусь, что буду сражаться с англами до последнего вздоха! Я выучусь и наберусь сил, а потом нагряну к ним и выжгу их подлое семя! Выжгу каждое некромантское гнездо!

Разволновавшись, хватаю по-рыбьи воздух, словно долго бежал. Взгляды обоих вояк встретил открыто.

– Молодец, сынок! – выговорил генерал. – Нам таких, как ты, всегда не хватает. Учись на отлично.

– Есть! – рявкнул я на эмоциях. – Разрешите идти?

– Боги в помощь!

Пылая лицом, я вылетел из приемной и, не помня себя, оказался на улице. Дрожащими руками достал трубку. Просыпая табак, с трудом забил и сделал, наконец, успокоительную затяжку.

Глаза пометались по мощеной площади, в поисках скамейки. Такая нашлась справа. Я поспешил присесть, чтобы успокоиться после неожиданных откровений.

Взгляд уперся в тень под ногами. Солнце в зените. Трезвонят на все лады птицы. Смеются и разговаривают многочисленные прохожие, в том числе гимназисты. Туда-сюда проезжают повозки и экипажи, выстукивая колесами по камню. Фыркают лошади. Я не заметил, как выкурил трубку и тут же начал забивать снова, как вдруг накрыла тень.

– Эй, хмыреныш!

Ко мне подошло пять ребят – тех самых, что пытались остановить еще возле общежития. Я решил промолчать.

– Тебе говорю! – едко окрикнул стоящий в середине. Крепкого телосложения и, судя по ощущениям, Вой. Вдруг он выбил трубку из рук, а кто-то из группы саданул сверху дорогим сапогом и разломал ее.

По телу прошла дрожь ярости. Я попробовал успокоиться и через силу улыбнулся дворянским сынкам.

– Ребят, давайте не будем ссориться? Я новенький, из простых. Могу чего-то не знать.

Слова дались тяжело.

На лице говорившего расползлась мерзкая улыбка. Я ощутил, как они расслабились – жертва сломлена.

Не знаю, что он хотел, занося ногу, – может, предложить почистить, может, просто поставить рядом, – но я кузнечиком выпрыгнул со скамьи, встав на спинку, словно канатоходец. С громким «Ха-а!» делаю мах ногой в прыжке, и противник получает удар в голову. Стоило ногам снова коснуться дощатой спинки, как с большим напряжением делаю прыжок вперед.

Кувырок, и я стою позади растерянных ребят. Хотя один среагировал, и на месте, где я был, полыхнуло пламя. Поздно!

Двоим справа досталось по воздушному жгуту. Маги неслабые, оклемаются быстро, но за это время я расправлюсь с оставшимися двумя, что уже повернулись в мою сторону.

В прыжке наношу удар коленом в грудь. Далее размашистый, словно мельница, удар рукой сверху. Чуть-чуть магии, и парня крепко прибило к земле. Ощерившись в торжествующей улыбке, я делаю кувырок назад, с подкрутом. Оказавшись на ногах, тут же пробиваю двойку по корпусу. Противник потерялся, а я добавил локтем в челюсть.

С оставшимся можно расправиться и магией. Меня стегнула молния. От такой сложно уклониться, но нечто звериное за доли секунды дернуло прочь, и та только прошила плечо. Боль отозвалась в голове, а рука тут же отнялась.

– Тварь! – крикнул я, собирая всю силу в кулак.

Неожиданно мелькнуло что-то белое, и противник, закатывая глаза, повалился.

– Зашибешь же, – раздался знакомый голос. Я непонимающе уставился на вчерашнего старичка из школы рукопашного боя. Улыбаясь, тот смотрит на меня.

С трудом, но расслабил скобы воли, и энергия растеклась по телу. Даже дрожь пробрала.

– Нужно контролировать себя, молодой человек. Самоконтроль – это важный элемент боевого искусства.

– Он чуть не убил меня, – выдавил я, морщась от боли.

– Пусть даже так. Но вы в разных условиях. Ладно, пошли, поговорим в другом месте. Здесь слишком много глаз и ушей.

Зрителей и вправду собралось порядочно. Я быстро проверил состояние недавних противников – некоторые уже очухались, а остальные придут в себя вскоре. Можно спокойно идти за дедом.

Ухватившись за жутко болящее плечо, пытаюсь поспеть. Вроде тот ногами двигает медленно, а все дальше и дальше. В итоге я запыхался, а белобородому хоть бы хны – упер руки в бока, стоя на крыльце, и поглядывает с усмешкой.