— Я говорил, что заедем? — весело бросил в открытый люк десантник. — Говорил! Не верили? Ну и балбесы! Вы — балбесы!

«Балбесы» выбрались наружу и оказались майором и сержантом. А десантник на броне — целым полковником. Рядом со штурмовиками в своих «Богатырях» они выглядели огромными роботами. Три клешни одновременно поднялись в воинском приветствии, и Зита смутилась — первой представляться должна бы она.

— Штабс-капитан Лебедь? — переспросил полковник. — А кто-нибудь из твоих в Иркутском?..

— Брат, — сказала она коротко.

По лицу полковника прошла тень. Понятно, сталкивался с Андреем в училище. Дрались? Вытеснил с должности? Она в очередной раз четко увидела, что прошлое никуда не исчезает из людей, и вот эти уверенные в себе офицеры, защитники родины — это все те же курсанты, жестоко давившие первокурсников, затевавшие драки по любому поводу. В Иркутском десантно-диверсионном почему-то считали, что жестокость — обязательное качество будущего офицера, и закрывали глаза на небоевые потери во время учебы. И полковник, стоящий сейчас перед ней — по убеждениям, по поведению все тот же курсант. Как он будет воевать, станет ли беречь личный состав? Например, штурмовиков, которые для него — те самые первокурсники, которых он давил, гонял и угнетал всю юность?

— Ладно, об этом позже, — решил полковник. — И наедине. Мы же еще встретимся наедине? Так, отговорки старшим по званию запрещены! Встретимся, я сказал. А сейчас другой вопрос: мы вот спорим, не можем понять, как вы прорыв остановили. «Рабата» только что увезли, а это же, мля, зверь! Вы что, с ракетами в обнимку под него бросались?!

— Расстреляли с близкой дистанции серией пусков, — пожала плечами она. — Так же, как и БТРы в воротах. С нашим вооружением по-другому никак.

— Да, но это ж по сути то же самое… Понятно. А вот эти нехорошие воронки откуда? Вас тут двухсотым калибром гоняли, что ли?

— Это скорее на вас готовились, — пояснила она. — Пристреливались. Пришлось делать рейд, жечь батарею.

А… — полковник замолчал и уставился ей за спину. Она оглянулась. По гребню спускалась на погрузку очередная группа штурмовиков. Санинструкторы. Понятно.

— Дожили, — негромко сказал майор. — Девочек против тяжелых танков прорыва ставим. Как будто мужиков не хватает.

— Мужиков хватает, — криво усмехнулся полковник. — Только сдается мне, многим до этих девочек, как до Китая раком. Особенно мудакам из полка. Ладно, теперь здесь настоящие профессионалы. Благодарю за службу, штабс-капитан, и от всего десанта вам огромное уважение. Отбываете в расположение полка? Не спешите особенно. Мы попытаемся вас забрать к себе. Отдельная разведывательно-диверсионная рота нам самим пригодится.

Десантники козырнули, забрались на броню и поехали по гребню знакомиться с позициями.

— Не рота им нужна, а наши девчонки, — усмехнулся Орлов. — Не соглашайся. Проблемы потом не разгребем.

— Армия, — напомнила она. — Передадут в подчинение ДШБ — пойдем строем и с песней. А проблемы у нас в любой части обеспечены. Женщины в армии — дефицит, сам понимаешь, а у нас целый цветник. Дождешься, этот полковник еще мне нервы примется трепать.

— Да понял я! — буркнул парень. — Кто бы Катюхе объяснил? Вон пусть Витя тебя охраняет, он не против.

Боится, поняла она. Заместитель ее боится. Дожила.

— Виктор по размерам не подходит, — ласково возразила она. — Он убить может, а надо — отпугивать. Но я тебя поняла. С этой проблемой разберусь сама. Так… Землянки на консервацию поставили? Ротное хозяйство загрузили? Тогда чего стоим? По машинам.

В блиндере на нее внезапно накатила усталость. Она прикрыла глаза. Наконец-то исчезло давящее чувство, как будто находишься под прицелом. И главное — исчез страх за ребят. Колонна едет в тыл, впереди бодро пылит мобильный зенитный комплекс «Дуня», за спиной прикрыли небо надежным зонтиком М-500, в селе по пути наверняка военные регулировщики на каждом углу… На войне — год за три. Ну, так оно и получается, воюешь в три смены, и даже когда спишь в землянке, все равно ожидаешь обстрела… О, и спартаковцы повеселели, заговорили, шуточки залетали, и верный заместитель незаметно перебрался к своей Кате. На мгновение можно забыть, сколько могил осталось в укромном распадке под лагерем.

— Как думаешь, куда нас теперь? — спросил рядом Виктор.

Она задумалась. А хороший вопрос, своевременный. Вот и сонливость как рукой сняло, и чувство опасности вернулось. Куда? Еще неделю назад она сказала бы уверенно, что ожидает их самое гиблое место на всем Южном фронте, без вариантов. Но была коллегия военно-полевого суда, и на ней она услышала фамилию. Одну из тех, которые ей когда-то шепотом озвучил майор Каллистратов. И с тех пор в душе поселилась надежда. Их не бросили, о них помнят, и невидимая, но могучая рука покровителя отвела карающий удар слепого военного правосудия. И значит, есть шанс, что при расформировании полка их определят на место, соответствующее их подготовке.

— Мы — разведывательно-диверсионное подразделение, — сказала она. — Из этого и надо исходить. А как разведчикам-диверсантам самое место нам… да вон там, за перевалом, например. Тоннели взрывать, мосты рушить, от егерей по горам бегать. Если отправят туда — будут полностью правы.

В машине стихли разговоры. Ага, шутить шутили, но о будущем думали — и прислушивались на всякий случай к командиру.

— Лучше за перевалом от егерей бегать, чем с одной стрелковкой против танков прорыва, — сказал хмуро Орлов. — Там хотя бы от нас что-то зависит.

С ним дружно согласились. Н-да, впечатлили ребят самолеты, клюющие их позиции с безопасных высот. Теперь куда угодно, хоть в чужие тылы, лишь бы не терять мобильность. И никто не вспоминает результаты спартаковских учений. А по ним выходит, что при нормальных условиях из трех групп хорошо, если вернется одна.

Она помрачнела и в который раз задумалась о том, какой же окажется современная война. Стремительной, да, это уже очевидно. И — непредсказуемой. Вот сейчас 17-я сибирская ДШБ подавляет мощью и кажется непобедимой, но что случится через мгновение? Да что угодно. Заработают системы РЭБ противника, например, и бригада потеряет управление. А с первыми ударами штурмовиков — и зенитное прикрытие. А без зенитного прикрытия и связи существование бригады измеряется не сутками — часами… Она тронула за плечо соседа и переместилась в командирское сиденье, откуда через смотровое окно можно наблюдать вместе с водителем за дорогой и обстановкой вообще. Расслабленность — она в постели хороша.

До штаба полка добрались без происшествий, обилие бронетехники на дороге, видимо, отбило желание пострелять у местных партизан и пришлых диверсантов. На въезде в военный городок уже стоял десантник, и он только махнул лениво — заезжайте. Неужели — всё, вышли из боя?

Она отправила роту к знакомым ангар-казармам, а сама отправилась искать хоть какое-то начальство. Им оказался, к ее удивлению, знакомый старший лейтенант из штаба полка, как его… Коля, что ли?

— Вашими молитвами, — криво улыбнулся он. — Вышестоящее начальство — кого взяли, а кого уже и пристрелили, так что я тут старший на хозяйстве. Руковожу погрузочно-разгрузочными до упора, с последней машиной уеду.

— О! — обрадовалась она. — Тогда полковые склады в твоем же распоряжении?

— Опечатаны! — моментально пресек он.

— Да печати мы снимем! — отмахнулась она. — Ты только покажи, где что находится, дальше мы сами!

— Со мной взвод охраны! — предупредил офицер.

— Коля! — сказала она ласково. — Ко-ля…

— Что вам надо? — сдался старший лейтенант.

Вскрывать склады и переписывать отчетность ему явно не хотелось, но еще больше не хотелось попасть в госпиталь с отбитыми почками.

— Боеприпасы пополнить, чего же еще? Линейку выстрелов к «реактивкам», патроны, «Стрелы»…

— Ракетных комплексов нет, — предупредил Коля. — Никаких. Честно нет, вывезли первыми рейсами. Остальное, что есть, берите, уговорила, языкастая.