Приняв душ, я устроился в номере. Уже стемнело давно, на ужин опоздал, но меня бутербродами с рыбой покормили, с чаем, когда допросы шли. Обед в столовой не считаю. Так что познакомился с соседями, их в комнате на четыре койки двое было. Одна свободна. Оба майоры, как и я. Пообщались, выпили за знакомство, и я вскоре уснул. Дальше выпивать не стал, за знакомство можно, но я не любитель этого дела.

С утра посетил столовую, она на первом этаже этого же корпуса, а талоны мне дали на питание. Вот один проштамповал и поел. Гречка была с жареным куском трески, чай, так себе, слабенький, два куска хлеба, кусок сливочного масла и чуть подсохшей копченой колбасы. Это все. Вот так собравшись, уже переоделся в парадную форму, со всеми наградами, и направился в управление. А оно тут рядом, до перекрестка дойти, вверх по улице метров триста, и слева будет нужное здание. На улице шел мелкий дождь, что почти сразу замерзал на всех поверхностях куда попадал, и выходить под такое небо мне крайне не хотелось, а надо. Машину бы добыть, не свою использовать, а поймать попутку. Вчера мне это удалось. А вы думаете, это меня на машине с Лубянки везли? Ага, как же. Отпустили, уже хорошо, дальше сам добирайся.

Вообще ситуация забавная. Пока делал свою работу на фронте, меня три сотни человек охраняли. А тут я никому не нужен. Охраны нет. С другой стороны, пока я отсутствовал, в общей сложности восемнадцать дней, это две недели – искал амулеты, но до этого меня четверо суток держали под снотворными, наши войска прорвали несколько немецких укреплений. Все, наши у Берлина, уже крайние дома заняли, началась битва за Берлин. Союзнички запаниковали и тоже рвались к Берлину, часть Германии они уже оккупировали. Это я все к тому, что моя ценность как редкого военного специалиста падала с каждым днем приближения Победы.

Выглянув на улицу, я поморщился, но накинул поверх шинели моряцкий непромокаемый плащ, большой капюшон на шапку, и, уверенно покинув гостиницу, направился к углу здания, что стояло на перекрестке улиц. Куда идти – мне вахтер объяснил. Пока шел, размышлял. Может, Анну посетить? Она тут служит. Да, насчет женской ласки, да и сына повидаю. Два в одном. Или какую-нибудь местную девушку поискать? Вообще, насчет женского пола – проблемы уже в край. Мне просто не давали все это время, с такой охраной, пообщаться с прекрасным полом и сговориться. Когда у немцев в тылу был, так там вообще не до этого, а женщину уж очень хочется. Я не монах, даже близко не стоял. Нет, поиграть в монаха я могу, настоятелем женского монастыря, или еще в какие ролевые игры, но это когда есть партнерша. А лучше не одна. Поэтому я шел, стреляя глазами в разные стороны. Не мой день, непогода разогнала всех по укрытиям. Обидно. Редкие машины проскальзывали, да совсем редкие прохожие. Переполненный трамвай мелькнул, звеня звонком. Сапоги у меня хорошие, хотя пару раз чуть не свалился, ноги разъезжались на мокром льду, все вокруг покрывалось ледяной коркой, ветки деревьев склонялись все ниже и ниже, но ничего, дошел до нужного здания и, осторожно ступая по мокрым ступенькам, открыл тяжелую пружинившую дверь и прошел внутрь. Сначала в гардероб, потом к дежурному. Дежурный, изучив мои документы, внес в журнал учета и сообщил куда идти. Я тут не в первый раз. Знакомый кабинет. Интересно, подполковник-ссыкун там же сидит?

Оказалось, нет, тут другой офицер был, хотя тоже подполковник. Сам заниматься мной не стал, передал подчиненному в звании капитана, тот меня и оформил. Первый Дальневосточный фронт. Удивили. Карельский фронт расформировали, как финны из войны вышли, и вот некоторые части и в основном командный состав направили на Дальний Восток. Я знаю зачем. Японцев бить. Да мне пофиг, спокойно там дождусь конца войны, там пока тихо, и в запас. С японцами воевать я не собирался. Недолго ждать осталось, так что, как все оформили, получил документы, до места службы пятнадцать суток давали на дорогу, где штаб фронта находится, узнаю на месте. Меня направляли все так же по линии разведки. Причина, почему я не возражал, в том, что умел задавать нужные вопросы и получил тут в управлении ответы на них. Конев снова на коне, новый фронт принял, участвует в охвате Берлина. Первый Дальневосточный фронт другой командующий принял, генерал-полковник Фролов. Он и до этого им командовал, заболел, и Конев подменил, пока лечился. Михайлов тут, в Москве, место Шапошникова занял, начальника Генштаба, что по болезни ушел с должности. Так что мне действительно пофиг где служить то время, пока война не закончится. Тем более снасти есть, действительно порыбачить хочу. Там, говорят, отличная рыбалка. Сделаю запас красной рыбы, особенно семгу уважаю.

Подойдя к стойке, протянул номерок, забрал протянутую шинель и вопросительно посмотрел на гардеробщика.

– Вы что-то еще хотели?

– Плащ мой где? Немецкий, непромокаемый.

– Ах, этот… Его товарищ генерал забрал, ливень вон какой снаружи. Он сказал…

Это последнее, что произнес гардеробщик. Удар в нос, а потом, когда слитным движением я перепрыгнул через прилавок, или как эта штука называется, еще мощный пинок в голову, который окончательно заставил того замолчать. Да и вырубил серьезно. Я же придирчиво осмотрел, что висит на вешалках, нужно найти замену по качеству и цене лучше, чем потерял. А что, я генерала буду искать: верните, пожалуйста? Пусть плаща второго у меня такого нет, замену я тут найду. А отвечать гардеробщик будет, что раздает чужое как свое. Привлекло мое внимание отличное кожаное, явно дорогое пальто с меховым воротником. Вот его в хранилище и убрал. Покинул гардероб, тут доска поднималась, и направился к выходу. Сам гардеробщик не военнослужащий, нанятый работник. Думаю, опознают меня легко, майор и со звездой Героя. Вряд ли тут много в этот день их шастало. Ну и что? Меня ограбили, я возмещал потерянное. А на улице я зонтик открыл, раз шинель не защищена, ушел подальше, где при отсутствии свидетелей достал «опель», быстро устроившись за рулем, мотор прогрет, в салоне тепло, у этой модели встроенная печка обогрева была. Мне кажется, машина чей-то заказ, и, стронувшись с места, я покатил к выезду из города. Город не блокирован, поэтому свободно покинул его и направился к закрытой территории правительственных дач. Хочу пару дней на своей дачке пожить. Подтоплю, прогрею. Запаса дров там нет, а у меня в хранилище немного есть. А до штаба фронта доберусь на своем самолете. Оно так быстрее. Не хочу на поезде трястись. Ни душа, ни удобств нормальных. Мне комфортнее именно самолетом. Тут главное, чтобы погода не помешала, а то опоздаю, и считай дезертир.

Остановившись на перекрестке, пропуская колонну грузовиков, я побарабанил пальцами в кожаных перчатках по рулю машины. Нет, не хорошо как-то, был в Москве и командира не навестил. Михайлов и обидиться может. Пару бутылок его любимого французского красного вина подарю, из трофеев. Поглядев на время, половина одиннадцатого, вздохнул и, с пробуксовкой стронувшись с места, – дождь продолжал лить, щетки машины работали, – развернувшись, покатил к Генштабу. Заехал в арку жилого дома рядом со зданием Генштаба, тут ближе всего идти. Покинув машину, тут сухо, накинул на шинель мотоциклетный плащ, он тоже непромокаемый, хотя с моряцким большая разница, и подготовил презент. Две бутылки бордо, сладкие консервы, сыры. В бумагу завернул и бечевкой перевязал. После этого убедившись, что свидетелей нет, убрал машину, пакет в вещевую сумку и направился ко входу в здание Генштаба. Стройная фигурка девушки в пальто, с цветами в руках, привлекла мое внимание, не я один на нее косился. Та уже мокрая, замерзала, но упорно кого-то ждала. Повезло кому-то. Я боковым зрением увидел, как падают цветы на асфальт, и вспышки выстрелов в районе груди девушки. Та палила в меня из небольшого пистолета. Узнал, «Коровина». Так вот кого она ждала? Главное не это, от ближайшей машины бежали двое офицеров в шинелях и фуражках, стреляя на ходу. Не в девушку, в меня. И они продавливали защиту, но не это главное, амулет-сканер дал сигнал. У девушки был магический амулет.