Проснулся, когда целая толпа офицеров ко мне ввалилась. Некоторые знакомые, из моей наземной охраны. Значит, уже перебазировали. Потягиваясь, я сел на нарах и спросил:
– Сколько времени?
Оказалось, семь вечера. В общем, меня взяли под белы рученьки, вернули оружие и документы, посадили в машину и повезли сразу в штаб фронта. Там жилую комнату выделили в частном доме, штаб стоял в небольшом польском городке. И только утром я узнал все новости. Штаб Воздушной армии действовал через голову штаба фронта. Да, им был передан приказ даже не дышать в сторону моей пары истребителей. Нашли этот приказ в стопке принятых сообщений. Даже не вскрытый. Арестовано командование полка, похоже до штрафбата их доведут. Арестован начальник секретной части Воздушной армии, это его обязанность довести приказ до кого следует. Генерал-майор, что продавил использование моей пары своей властью и чином, потерял погоны. Из генерал-майора стал просто майором. Получил пинка под зад в управление ВВС, с припиской «превышение должностных полномочий». Михайлов был в ярости, только карал, не миловал. Я тоже был зол. Немцы как с цепи сорвались. В общем, Лоскутов и Павлов из боевого вылета не вернулись, и прикрытие из двух пар истребителей не помогло. Их тоже в землю вогнали. Немцы отлично знали, что это за машины, и за их уничтожение летчикам люфтваффе серьезные блага полагались. А как опознали их, да еще в тылу у себя, подняли что смогли. Наши узнали о таком нетипичном использовании истребителей-разведчиков именно из воплей немцев в радиоэфире. Радостных воплей. Быстро провели расследование и получили не ту информацию, на которую надеялись. Немцы праздновали не зря, никакой ошибки не было. Михайлов за сердце схватился, думал, я там сгинул, но меня нашли на гауптвахте. В общем, он был в такой ярости. Погоны летели со свистом. В общем, пострадали почти два десятка человек. Тех, кого я ранее описал, уже серьезно получили свое.
Самое отвратительное в этой ситуации – потеря опытных летчиков, имеющих большой опыт ночных полетов, и самих самолетов. Редкого, надо сказать, типа. Их немного выпустили. На фронте мало осталось, большинство в авиашколах. Эти-то два наши интенданты с большим трудом достали. Есть пока ПО-2, но это слабая замена, что штаб фронта прочувствовал сразу, я уже начал работать. Не сравнить легкие бипланы-тихоходы и истребители с хорошей скоростью. Пока информация доходила до штаба фронта, она успевала устаревать, события-то на передовой быстро менялись. Наши снабженцы с ног сбились, искали замену, но большая часть самолетов были потеряны ранее, и они не выпускались. Я всего две ночи на ПО-2 полетал, пока меня не пересадили на Пе-2, пикирующий бомбардировщик с опытным экипажем, у которого большой налет в ночное время суток. Вместо штурмана сидел. А удобно, тут даже складной столик сделали, чтобы наносил метки на карту. И дальность больше. Хотя скорость и подкачала, чуть меньше, но мне так даже лучше, успевал карту разрисовать. Так что сообщил своим, что меня устраивает этот самолет, снабженцы вздохнули свободнее. Они нашли латаный-перелатаный «Як» и договаривались его получить по бартеру, а тут свернули переговоры. Уже не надо.
Немцы, понятно, каждую ночь, как мы летали над передовой, пытались нас перехватить. И зенитками засады устраивали, и истребителями-ночниками, целая эскадрилья действовала, а я наводил наших ночников на них, но удавалось уйти. Тем более я предложил, а чего пустыми лететь? Лучше с бомбовой нагрузкой уходить в вылет. Скинули на сладкую цель бомбы, и можно разведку вести. Идея понравилась. Меня сначала штурман учил бомбометанию в теории, а потом я уже практику получал. Между прочим, с каждым разом все лучше и лучше получалось, пока не стал наводить точно на цель. Нашими целями были в основном артиллерийские батареи, склады боепитания и штабы. Два самолета мы потеряли. Нет, их не сбили, просто настолько побитыми возвращались, что их на запчасти пускали, и новые «пешки» выдавали. Именно что новые, прямо с завода, и числились те за разведывательной эскадрильей. А экипаж как заговоренный. Ну я-то понятно, но у командира борта и стрелка тоже ни царапинки. К слову, сам я в третьем разведывательном отделении штаба фронта числюсь, заместитель командира отделения. Это информационное подразделение.
Сентябрь так и пролетел, октябрь пошел. Наш фронт уже стоял на берегу Одера, несмотря на отчаянное сопротивление немцев, дошли, уже брали город Штеттин, ту его часть, что на нашей стороне. Вообще на севере мы сильно опаздывали по сравнению с фронтами, что южнее наступали, но к сентябрю выровнялись. До Берлина остались считанные километры. Около сотни. Румыния вышла из войны, и финны на днях тоже. Причем без потерь, сразу став нашими союзниками. Бесит. Все же в Кремле сидят политические проститутки. Тьфу на них.
Какие еще новости? Михайлов получил маршала и вторую Золотую Звезду Героя. Было за что. В остальном воюем, и я мечтаю дожить благополучно до конца войны, что было бы неплохо. Анна все же ответила на мои письма. Да, я был прав. Она писала, но письма не доходили. Да и не возвращались, с отпиской, что адресат не найден, и та думала, что я просто не хотел отвечать. Она подтвердила, что сына забрала, впрочем, это мне еще на Лубянке сообщили. Эти все знают. Живет в Москве, работает в военном госпитале. С мужем разбежались. А тот в нее стрелял, пьяным был, заревновал. Такое даже с терпением и всепрощением Анны простить сложно. Оборвала все с ним контакты, и недавно бракоразводный процесс завершился.
Также я получил еще две награды. Меня нагнал орден Отечественной войны первой степени и новый, это был орден Суворова третьей степени. Я уже стал полным кавалером орденов Отечественной войны, хочу стать и полным кавалером орденов Суворова. Михайлову намек дал. До конца войны не так и долго, надеюсь, успею заработать, благо летаем каждую ночь, редко непогода мешает. Еще меня в середине сентября нашел подполковник. Тот, из отдела кадров, что на меня орал. Полковник из разведотделения Второго Украинского фронта пропал с концами, как и его командир, генерал, у которого рука отнялась. Причина моих поисков та же, убрать проблему, что я на него навесил. Ссыкун. У него командировка на несколько дней, главное понимающий, узнал про драгоценные камни, привез двадцать штук. Крупные изумруды, не обработанные где-то нашел, так что убрал проблему, что я, не человек? Не жалко его, понятно, за дело получил, но тот заплатил, и я провел лечение. Все честно. Так что уехал обратно тот довольный. Жаль, камни есть, а обработать все некогда.
Самое главное, первого октября, когда началась десантная операция, мы пытались занять плацдарм на той стороне Одера… И меня похитили. Нагло, красиво, да просто великолепно. Я в восхищении.
Очнулся я от привычного гудения моторов. Только шум не «пешки», к которой привык, кажется, это «Юнкерс-52», у него такой знакомый надрывный гул, не спутаешь.
А что я последнее помню? Так, авария на переправе, встречный мощный американский грузовик, сталкивая машины, врезался в нас, мой внедорожник лег на бок, и мы полетели в воду, под начавшуюся перестрелку. Тут меня крепко и больно схватили за ногу, резко дернув вниз, укол в бедро, и сознание почти сразу уплыло. Мы в шестидесяти километрах от передовой были, у штаба фронта, рядом один из притоков Одера. Красиво все проведено было, я в восхищении. Причем стоит отметить, что к ноябрю на меня еще три покушения состоялось. Тот случай со стрелком на водонапорной башне не считаю. Хотя этот случай позволил усилить мне охрану, даже прибыли сотрудники из Москвы, по просьбе Михайлова, и их усилили ротой НКВД. То есть меня охраняли порядка трех сотен солдат и офицеров и пять единиц бронетехники. Это на земле, а вот в воздухе все на свой страх и риск. Да и ничего сделать те не могли. Однако и с такими силами перехватил несколько групп ликвидаторов, и все же допустили попытки выполнения в трех случаях.
В первый раз были два пулеметчика с МГ-42. В результате восемь убитых из охраны, меня амулет спас. Потом четыре снайпера с разных точек работали. Чудом выжил. И наконец, третий случай, минеры-подрывники работали, заминировали дорогу, по которой мы ехали. Изувеченный бронетранспортер, в котором меня везли, отлетел в сторону, кувыркаясь, из него я один живым выбрался, даже не контузило, что многих поразило. Меня уже откровенно стали считать заговоренным. Только погибших тогда было двадцать два. Так что меры охраны драконовские были приняты, я по сути заложник – туда не ходи, сюда не ходи. Понимаю, что нужно, просто удивляет, что с таким-то контролем – и вот удалось похищение. Не убийство, что все же легче провести, а именно похищение. И оно удалось. Похоже, боевые пловцы работали. Любопытно, как сделали, что я не захлебнулся, когда сознание потерял? Меня же так и тянули ко дну, удерживая. Это было последним, что я запомнил.
