– Хорошо. Сейчас отправляйся в гостиницу, отдохни, потом заберём оружие – и в Кремль. Думаю, тебе известно, что оно должно быть разряжено?

– Известно.

– Там охрана примет его и при тебе передаст товарищу Сталину.

– Хорошо.

Вот так в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое декабря меня отвезли в служебную гостиницу. Я принял душ, съел выданный поздний ужин из чая и бутербродов с колбасой, отдал в стирку и чистку форму, шинель и всё остальное, даже исподнее, – и отдыхать.

Подняли меня на следующий день около двух часов пополудни. Я позавтракал, оделся (мою одежду к тому времени уже привели в порядок и вернули), а потом мы покатались на машине по улочкам. Я указал на первый попавшийся дом и велел ждать меня в машине: мол, не желаю показывать свой схрон.

Поднявшись на чердак, я приветливо поздоровался с дежурными зенитчиками: тут на крыше была пулемётная зенитная установка. Отошёл в угол и, покопавшись там, вернулся с сумкой. А будучи уверенным, что вскоре этот чердак перевернут вверх дном и с лупой всё тут изучат, я оставил сидор с ручными гранатами и небольшим НЗ, после чего вернулся к машине.

Ожидавший меня в машине комиссар лично изучил оружие, которое я предварительно разрядил, и мы поехали в Кремль. Кстати, собираясь в номере, я надел парадную форму со всеми моими наградами, ту, в которой меня награждали медалью «Золотая Звезда», а также начищенные до зеркального блеска сапоги – это не из моих запасов, мне их в гостинице выдали, с возвратом, валенки мои у них остались.

В Кремле я сдал шинель и оружие, которое мне вернули, когда я покидал Лубянку, и мы направились прямиком в кабинет Сталина. Со мной был комиссар, а один из охранников нёс сумку, в которой находился «Вал».

Войдя в кабинет, я вытянулся и поздоровался, после чего услышал просьбу показать оружие. Кроме комиссара в кабинете был также начальник охраны Сталина – забыл, как его там… Достав автомат, я показал, как складывается приклад, как снимается глушитель, провёл неполную разборку. Тут был и весь запас патронов (смысла хранить их не было), а также магазины и подсумки для них. Материал, из которого они были сделаны, Сталина заинтересовал: мол, никогда такого не видел. Ещё бы, такой материал сейчас не делают, и даже через тридцать лет делать ещё не будут.

Сталин сам зарядил оружие пустым магазином и приложился к прикладу, глядя в прицел, поводил стволом по комнате. Я тем временем сообщал ТТХ оружия: мол, узнал на собственном опыте применения.

– Удобно, – оценил Сталин. – И надписи, действительно, наши, но о создании прототипа такого оружия мне ничего не известно. – Он косо глянул на меня, изучая мою реакцию на то, что сейчас оба генерала по очереди изучают и вскидывают к плечу моё оружие, и спросил: – Жалко отдавать?

– Ощущаю себя так, словно боевого друга предал. Он столько раз мне жизнь спасал. Эх, – махнул я рукой.

– Хм. Мне доложили, что вы будете что-то просить за это оружие.

– Я трофейщик, а не куркуль, это две большие разницы, товарищ Сталин, – негромко, но с силой в голосе сказал я. – Ничего мне не нужно. Всё, что захочу получить, я у немцев добуду.

– Что ж, хорошо. Ну а теперь, главный враг Германии (по словам Адольфа Гитлера), расскажи мне, как в плен попал и генералов застрелил. Рапорт ваш я читал, но живой рассказ интереснее.

– Хорошо.

Два часа я рассказывал. Сталин иногда задавал вопросы, но особо в рассказ не вмешивался и слушал с живым интересом. Мы пили чай с ватрушками, ещё горячими. Его начальник охраны также слушал меня внимательно, а вот комиссар откровенно скучал: он всё это слышал, и не раз.

Прямо тут, в кабинете, я получил вторую «Золотую Звезду» Героя – за всех трёх генералов. Я тогда убил не только Гудериана, но и того, кто занял его пост, так что германская армия на некоторое время оказалась обезглавлена.

Меня уже хотели отпустить, но я замялся и, кинув быстрый взгляд в сторону комиссара ГБ, сказал:

– Товарищ Сталин, есть ещё кое-что, о чём я… умолчал.

– Знаете, откуда оружие? – поинтересовался хозяин кабинета.

– Нет, я у бандитов весь дом перерыл, больше такого не было. Я о другом, товарищ Сталин. По тому, как был в плену в Мценске.

– Я читал ваш рапорт, вам помог немецкий офицер-разведчик.

Я взглянул на комиссара – он за спиной Сталина показал мне кулак.

– Это так, но есть дополнение. Мы встретились после того, как я бежал с самолёта и вернулся поездом в город. Я опознал его французский грузовик, вездеход. Сначала даже подумал, что показалось, проверил – он. Приехал выручать. Он и оружие выдал. Но не ехать же пустым обратно? Вот мы с ним с тыла вскрыли склад медикаментов. Там было две тонны пенициллина, если вы знаете, что это такое.

– Я знаю.

– К сожалению, проделанная дыра была небольшая, но я смог, скинув форму, в одном исподнем пролезть внутрь.

– А как замаскировали работу? – поинтересовался комиссар. – Не думаю, что тылы складов не были под присмотром.

– А мы грузовик задом подогнали к стене и с кузова работали. Никто не подошёл, как мы опасались. А на складе, побегав и найдя нужное, я вскрывал ящики (они в дыру не пролезли бы) и носил упаковки. Когда склад открыли, шум, наверное, услышали: я там пару штабелей случайно уронил. Но часть я к тому времени уже вытащил, и это было в кузове грузовика.

– Сколько именно? – прямо спросил Сталин.

– Я не считал: честно, не до того было. Меньше тонны и больше полутонны ампул точно – где-то около девятисот килограммов. А потом я сжёг склад с медикаментами, чтобы кражу замаскировать. Грузовик наш видели, могли по нему выйти на моих… деловых партнёров. Ну и остальное заодно сжёг. Позже офицер меня из изолятора освободил, но дальше мы разошлись: тот первым уехал, тихо, а мне нужен был шумный прорыв, чтобы немцы горожан не тронули за убитых генералов.

– Не помогло, пятьсот человек расстреляли, – тихо сказал Сталин.

– Я знаю, товарищ Сталин, моя вина.

– Что было дальше, я уже знаю.

– Да, товарищ Сталин, потом я угнал танк, ну и там дальше всё согласно рапорту. За сутки до того как прибыли сотрудники НКВД, чтобы забрать меня, немцы передали грузовик. Я к тому времени подготовил место для хранения груза, выгрузил его и вернул машину. Груз находится в заброшенной землянке, на тот момент это были ещё оккупированные территории, но, как мне известно, сейчас те места освобождены. Там снегопад был, всё замело, думаю, вряд ли кто найдёт, а средство нужное, скольким нашим ребятам помочь может. Для того и экспроприировал. Хочу нашим передать, но без меня склад не найти, поэтому придётся мне лично передавать уполномоченному лицу.

– Хорошо. Вам скажут когда.

Вот после этого меня и отпустили, только комиссар попросил подождать в приёмной. Подождал. В кабинет мимо меня прошли несколько человек с портфелями, в гражданской одежде. Я так понял, что это известные конструкторы оружия. С интересом покосились на меня: дважды Герои – большая редкость.

Комиссар вышел из кабинета через полчаса, задумчивый. Подхватил меня под локоть и повёл к выходу, говоря на ходу:

– Я надеюсь, лейтенант, ты понимаешь, что отсутствие чинопочитания тебе даром не пройдёт? Тебя на капитана представили, уже даже утвердили. Так вот, забудь.

Сгорбив плечи и тяжело вздохнув – мол, осознал, что потерял (пусть порадуется), – я поинтересовался грустным голосом:

– Товарищ комиссар государственной безопасности…

– Вот, помни разницу в чинах, – перебил он меня.

– Ага. А что там конструкторы сказали? Это ведь конструкторы зашли в кабинет к товарищу Сталину?

– Закрытая информация. Сейчас к нам, будешь вспоминать, что ещё забыл.

– Товарищ комиссар, клянусь своим… э-э-э…

– Не надо ничего придумывать, всё равно не верю.

Я получил шинель, оружие, мы быстро оделись – и снова на Лубянку. Пришлось повторно всё описывать. Но ничего нового от меня не добились. Примерный район схрона с медикаментами я указал. Там действительно есть землянка, причём бывшая наша, её бросили, когда отступали осенью. Тем, кто со мной окажется, будет полезно заглянуть внутрь.