Однако была и обратная сторона медали. Причина была в девушке, недавно прибывшей с пополнением в дивизию и воцарившейся, как она сама думала, в должности телефонистки. Девушка была типичной колхозницей-крестьянкой, рубенсовских форм, с громким голосом и визгливым смехом. Между прочим, по местным меркам это эталон красоты: было немало советских актрис подобного типажа, и девушки их копировали. Вот и у этой новенькой быстро собралась своя толпа поклонников. Я же видел в ней только два плюса – грудь почти пятого размера и красивая, пшеничного цвета коса (странно, что остричь не заставили).

Мне нравились девушки стройные, тростиночки, барышни, так сказать. Но никак не это… даже назвать не могу. Скажу проще: девушка не в моём вкусе. Мне хватило того, что в прошлой жизни я женился по залёту на подобной, а потом со счастливым визгом развёлся, когда провёл исследование ДНК старшего сына – не моего, как выяснилось. После этого у меня развилась неприязнь к такому типу женщин.

Однако девушка прибыла в армию с конкретной целью – найти мужа, и обязательно Героя Советского Союза, который, разумеется, просто не сможет пройти мимо такой красоты. К сожалению, в ВВС она не попала (а там Героев больше всего, в будущем станет ещё больше), а попала к нам. Ну а тут я один такой красавец. Как раз из плена сбежал. Ей восемнадцать и мне восемнадцать – да мы просто созданы друг для друга. Всё было решено за меня. И началось. Кстати, у меня усложнились отношения с другими командирами: они ревновали. Без шуток, так и было.

Что вообще происходит, я узнал от других девчат, служивших в нашем штабе. Вот уж кто за всем наблюдал с особым удовольствием. Я вот, например, не понял, что мне строили глазки и намекали на отношения. Ужимки её да, видел, но думал, ту крепит.

Девчата, прижавшие меня к стенке в тихом уголке, чтобы узнать, как я отношусь к бесившей их секс-диве полка, долго хохотали, поняв, что я вообще не в курсе дела. Объяснил им, что она не в моём вкусе: мол, поставь рядом с этой «красоткой» штабель кирпичей, я его выберу, но не её, рядом с ней я импотент. Ну и показал пару девчат, что полностью в моём вкусе – мол, мой тип, остальные нет. Кто-то обиделся, кто-то спокойно воспринял.

Секс-диве девчата от нашем разговоре ничего не сказали: они её в свой круг не приняли, там вообще тот ещё клубок змей. Они откровенно веселились, наблюдая, что было дальше. И всё это под напряжённую работу штаба: дивизия-то наступала.

Девушка, удивившись, что я не обращаю внимания на её томные вздохи и взгляды, пошла в наступление, стала преследовать меня – вот тогда мои отношения с командирами и начали портиться. А за день до приезда сотрудников НКВД она пошла на крайние меры: заявила начштабу, правда, без свидетелей, что мы переспали этой ночью. Надо же, а я вот не знал. Для меня это стало таким же сюрпризом, как и для срочно вызвавшего меня начштаба. А я в это время дрон запускал, и в землянке было пусто к тому моменту, когда вернулся.

Наша дивизия на тот момент котёл сжимала, и штаб разместился на бывшей немецкой линии обороны. Все деревни и сёла немцы пожгли, вот и зарывались в землю. Тут хватало блиндажей и землянок: штаб пехотной дивизии ранее стоял, который мы выбили в лес. Я занял офицерскую, двухместную, вторая койка – моего командира, начальника разведки дивизии, но он на передовой был. Ночевал я пока один, никого не подселили из командировочных или ещё кого, как бывает, если где койка вдруг освободилась. Но девушка утверждала, что я её первый мужчина, а значит, начальник штаба (комдив в Москве был) обязан нас своей властью поженить.

Начштаба сам был из её поклонников, поэтому взглянул на нас и спросил у меня прямо: было ли что? На что я честно ответил: нет, не было. Я вообще за разведданными ходил, вернулся в два часа ночи. Блиндаж был пуст, я подогрел печку (она тёплой была, кто-то до меня её подтопил) и лёг спать. В общем, честно заявил, что я не при делах. Тогда девица начала кричать об изнасиловании.

В общем, шло следствие, особист эту неприятную ситуацию расследовал. Я о своих вкусах в отношении девушек не секретничал, честно сказал, что на эту у меня просто не встанет. А контакт был, это признали осмотревшие её врачи. В итоге штаб по большей части гадал, кто же в темноте так удачно воспользовался ситуацией. А ведь я знал, кто её покрыл, но доказать не мог: догадался просмотреть записи с дрона, он же недалеко от штаба поднимался, и мой блиндаж в кадр тоже попадал.

Прибывший комдив разбираться не стал, все улики на меня показывают, особисты ничего не нашли. А девица заявила: женись – и точка, а иначе заявление об изнасиловании напишу.

Вот тут как раз сотрудники НКВД и явились за мной как ангелы-спасители. Ну а пока их разоружали и проясняли с ними ситуацию, я срочно вызвал своего командира (а мы в приятельских отношениях были) и рассказал ему всё, в том числе и то, что мог выяснить. Ох, как он хохотал. Полчаса истерики, потом взглянет на меня – и новый ржач.

В общем, история такая. Немцы про меня не забыли. Видимо, группу ликвидаторов послали, те недалеко устроились, вполне официально встали на постой как обозники – видимо, с документами порядок был. Дрон показал, как их солдат в нашей форме, с деловым видом посыльного проник на территорию штаба и прошёл в мою землянку. Я там уже три дня жил, вот и выследили.

Дальше уже были мои домыслы, которые я и выложил командиру. Убивец ждал меня в землянке с ножом, а может, и с удавкой, а тут явилась секс-дива и, скинув себя одежду, с придыханием попросила взять её. Тот подумал: «Почему бы и нет?» – и взял. Видать, тоже из извращенцев: в темноте-то непонятно кто. Немец покинул землянку первым, оставив диву. Впрочем, та вышла минут через пять.

Вот я и попросил командира взять эту группу и выбить из «счастливчика» признание, что это он её покрыл, а иначе она же реально заяву накатает. А в таком случае, объяснил я майору (тот в звании был повышен), я просто пристрелю её, а потом найду всю её семью и тоже ликвидирую – в отместку. Я не собирался губить свою жизнь из-за какой-то озабоченной дуры. «Хватит мне одной глупой ошибки по молодости, да и то в прошлой жизни», – подумал я.

Майор обещал всё сделать. Впрочем, потом меня в тыл повезли, и как там дело ладится, не знаю. Впрочем, я был рад свалить из этого дурдома, а то замучили советами и вопросами, что там у меня в землянке было.

Вот и станция, добрались. Пришлось часа два ждать, пока искали подходящий эшелон. Охранявшие меня бойцы уже обратно двинули, а я всё продолжал размышлять. В конце концов махнул рукой на это дело. Тоже мне, нашёл проблему. Да, был риск, что первого мужчину девицы завалят при захвате, такое исключать нельзя. И тогда она настоит на своём. Меня заставят жениться, политуправление надавит, не я первый, такие случаи бывали, и не раз. Ну так в чём проблема? Женюсь. Но на эту женитьбу я соглашусь лишь затем, чтобы дело об изнасиловании не завели.

Однако долго эта моя жена не проживёт – факт, стану вдовцом. И поверьте, рука не дрогнет. Она меня вообще не интересовала, сама ко мне полезла, так какие ко мне претензии? Это всё равно что дразнить бойцовскую собаку, а потом жаловаться, что та её покусала. Поэтому, как видите, проблемы тут никакой нет. Всё решаемо. Узнаю подробности, когда вернусь, от этого и буду отталкиваться.

Что ещё из новостей? Ну, про успехи дивизии долго рассказывать, про «невесту» даже говорить не хочу – как бы вообще удалить её из моей памяти? Да ладно, чёрт с ней. Жалко мне хозяйку того дома, из которого меня похитили. Кости на пепелище нашли, уверен, что её и ещё двоих. Поэтому и решили, что я тоже сгорел: известно же, что в дом отдыхать ушёл. Потери штаба в той операции немцев составили двадцать процентов убитыми и ранеными. Вот такие дела.

Ну а пока под перестук колёс поезда мы катили в столицу. Нас устроили в купе для медсестёр. Поезд в столице не задержится, только выгрузят там что-то или кого-то (заодно и мы сойдём), и поезд дальше пойдёт. А куда там меня дальше, узнаю на месте.