Вызвав начальника конной разведки, показал, где расположились две эти группы, выдал свои мысли на их счёт и велел поднимать взвод и работать по ним. Тот козырнул, кроки с карты перекидал на свою и убежал. Я велел ему взять двух пулемётчиков из комендантского взвода, чтобы усилить своё подразделение. Ну, и пошагово описал, что делать, чтобы обе группы взять, уничтожить или частично пленить. Предупредил, что если людей в атаку поднимет, то сам его шлёпну, если выживет.

Закончив работу, Станкевич ушла в землянку, где её устроили. Дивизия на этом рубеже уже две недели вела активные оборонительные бои, и быт уже был вполне обустроен. А я, пользуясь тем, что особист убыл в штаб дивизии, обещая вернуться только к утру, стал наносить на карту то, что видел с дрона. Смотрел на экран планшета и переносил данные на карту. Если что-то плохо было видно, увеличивал, чтобы рассмотреть и разобраться, что я вижу. Даже тылы немцев захватил, отметив три миномётные батареи и шесть небольших складов. Четыре опознал, два отметил как неизвестного имущества.

Времени хватило выспаться. Утром после завтрака отозвал старшину Дёмина и показал карту. Тот подтвердил несколько позиций, по остальному только пожал плечами. Я указал ему блиндаж, отметил тропку.

– Нужно этой ночью проползти и взять офицера. У меня есть трофейный пистолет с глушителем, выдам. Рядом землянка, где целый взвод немцев. Если наши нашумят или потребуется отвлечь внимание, пока языка в тыл тащат, в дымовую трубу кинуть противотанковую гранату, закидать гранатами тех немцев, что наружу полезут, и уходить. В общем, готовьтесь, сил набирайтесь.

Карту я передал начальнику штаба полка. Он быстро собрал совещание, на котором присутствовал и миномётчик. У нас на полк всего одна батарея батальонных миномётов из пяти орудий: свели остатки трёх в одну.

Миномётчик удивился и обрадовался:

– Никогда таких подробностей не видел. Тут даже ориентиры отмечены, чтобы по ним определить, где цели. Все склады и миномёты я накрою, дальности хватит.

– Этим данным можно верить? – спросил комполка, изучая информацию с карты.

– Более чем. Да и результаты будут видны невооружённым глазом. Склады хорошо горят, а миномёты накроем – тише станет, а то ночью спать мешали.

– Хорошо, используйте резерв. Треть, – сказал комполка старшему миномётчику.

Тот, радостный, быстро перенёс данные, включая ориентиры, на свою карту и ускакал, а подполковник повернулся ко мне.

– Что там за бои были в тылу? Мне дежурный по штабу доложил, что ты взвод конной разведки куда-то отправил.

– Уничтожили группу немцев – восемнадцать солдат при одном офицере. Пленных нет. Окружили, закидали гранатами, а потом добили пулемётами. Сейчас я изучаю взятые с них документы, чуть позже передам их начштаба. С нашей стороны один убит и двое ранены. Ну, и ещё группа дезертиров, у хутора расположились. Девять штыков. Пятеро уничтожены, отбивались, с остальными сейчас особист работает. Ближние тылы пока чистые.

– Хорошо. Посмотрим результат работы миномётчиков.

Да, результат был. Наша батарея, разделившись на две группы – в два и три ствола, – кочевала по всей линии обороны полка. А она довольно протяжённой была, тут сложно и полнокровным полком держать оборону, а наши держали таким вот мизерным составом. Впрочем, у немцев тут было второстепенное направление и сил, соответственно, немного.

Я как раз по окопам ходил, общался с комбатами, командирами рот. За день отобрал троих в пешую разведку и двоих в конную, все добровольцы. Их уже переоформляли, командиры знакомились с новичками.

Ну и пока ползал по окопам, не раз видел дымы и взрывы. Один склад громко рванул, явно с боеприпасами. Да и вражеские миномёты постепенно замолчали. Наши миномётчики сначала по ним сработали, а потом по складам и местам расположения полевых кухонь. Комполка разрешил, и весь резерв был использован, три боекомплекта в ноль расстреляли, но все цели были накрыты. Я ночью выпущу дрон, узнаем, какие потери понёс противник. Заодно гляну, как мои разведчики офицера берут.

А что дальше? Дальше так и служил, воевал, иногда со своей снайперской СВТ ходил на охоту, шесть официально подтверждённых уничтоженных немцев на моём счету. Даже завёл учётную снайперскую книжку, мне оформил её начальник штаба. Не то чтобы мне так это нравилось, просто опыт нарабатывал. Обучал меня старший снайпер полка. А мне нравится такая служба. Опытным путём определил, что «мосинка» с прицелом куда лучше и точнее СВТ, поэтому поменял снайперское оружие. Винтовка Мосина идеальна по одиночным целям, а я как раз по ним и работал.

Гром грянул двадцать восьмого ноября. Я к тому времени уже освоился, тылы полка чистые, оба мои взвода пополнены до штатов, активно работают по своим задачам. Пешая разведка за эти две недели притащила уже трёх офицеров. Старшина Дёмин и ещё шесть разведчиков были представлены к орденам Красной Звезды, другие к медалям. Были у них схватки, но обошлось только ранеными.

Мои разведданные больше не ставились под сомнение. По передовой я отговаривался, что работаю с людьми, и подробностей не будет, а по нашим тылам – мол, местные помогают, навербовал, да и лесник местный здорово выручает. Да и главное ведь результат, а он был. Да такой, что двадцать четвёртого мы в ночном бою взяли окопы немцев: мои разведчики сняли часовых и закидали блиндажи гранатами, немногие выжившие немцы бежали. А второй линии у них не было, отбежали и там встали, вгрызаясь в промёрзшую землю.

Кроме того, мы улучшили свои позиции, взяли высоту, где теперь сидят корректировщики гаубичного дивизиона. Стало куда легче. Я артиллеристам цели подкидываю, уже раскатали две батареи гаубиц и штаб пехотного полка. Две атаки на высоту мы отбили.

То, что мной интересуются, я видел. Все предоставленные мной данные Станкевич сразу перекидывала на другую карту, которую доставляли в штаб дивизии. То есть уже через час после того, как я подтверждал уничтоженное за ночь и выдавал новые данные, всё это уже было известно в штабе дивизии. Меня самого тоже пару раз вызывали, опрашивали, рапорты читали.

А тут полковник Рякин, комдив, сделал мне предложение перейти к нему в штаб: мол, полк я уже перерос. Ко мне присматривались в последнее время и видели, что я вполне тяну свою должность, и тут работу потяну. Тем более за то время, что числюсь в дивизии, успел орден Красной Звезды заработать. Это да. Дали восемнадцатого ноября, на награждении присутствовал весь штаб дивизии. По личному представлению комдива наградили, за уничтоженный взвод егерей СС и за спасение наших медиков. Я тогда мысленно посмеялся: осталось «Боевик» получить (это орден Боевого Красного Знамени), и у меня будут все боевые награды, которые сейчас есть в Союзе. Может, и получу ещё, я постараюсь, самому захотелось.

У меня возник резонный вопрос: а кем меня возьмут в штаб? Начальник разведки уже имелся, его зам тоже. Переводчиком? Так я немецкого не знаю; учу, конечно, с помощью штатного переводчика в полку (у меня так-то свой должен быть, но пока не прибыл). А вообще структура разведки дивизии такая. Там есть разведывательное отделение с начальником разведки – капитаном или майором, – он же заместитель начальника штаба дивизии по разведке. У него есть заместитель начальника разведывательного отделения, переводчик и разведывательная рота. Это всё, чем он командует. Полковая разведка ему не подчиняется, но данные через штабы полков к нему стекаются. Вот такая хитрая схема. И куда меня там втиснуть можно?

Оказалось, решение было. Начальник разведки дивизии шёл на повышение в разведотдел нашей пятидесятой армии. На его место – зам, давно пора, до этого он разведбатом командовал, пока тот не усох до роты. Как раз майора ему дадут. А меня – к нему в замы. Вот такой карьерный рост. В принципе, я был не против, по дальности дрона вполне потяну всю глубину позиций дивизии, так что дал добро.