— Жива идея, живо его возродившееся во мне тело. Но не больше.

— Значит, вам грозит инсульт?

— Медицина многого добилась. К тому же я веду умеренную жизнь.

— Вам надоело копировать самого себя?

— Правильно! Копировать можно дворника. Копировать, как вы выражаетесь, вождя мирового пролетариата — достаточно ответственная и даже историческая задача. Необходимо вжиться в образ и постараться соответствовать хотя бы морально величию этой фигуры.

Ильич раскраснелся, забыл о том, что находится на ветру, а ведь немолод — уже пережил своего двойника.

— Может, пойдем посидим где-нибудь в тепле? — спросил Андрей.

— И нарвемся на провокацию? — Ленин не шутил.

— А как вы встретились с Бегишевым?

— Антонина как-то пришла на митинг левых сил, где выступал и я. Под видом Ленина. В образе Ленина… Мы разговорились…

— То есть большевикам вы не подошли?

Фрей настороженно посмотрел на Андрея. Тот понял, что перчатками завоевать доверие вождя ему не удалось.

— Сегодня нет большевиков, — сказал он. — Есть так называемые «коммунисты». Я оставляю кавычки на их совести. Не эти люди приведут к новой победе силы народа, не они освободят нас от власти так называемых демократов. Нет, не они!

Ильич взметнул над горной речкой, что шумит неподалеку от шведского королевского дворца, руку в шведской перчатке. И стал похож на один из своих монументов районного масштаба.

— А Бегишев приведет к победе?

— Ах, Андрей, неужели вы не видите, что Бегишев для меня — только средство достижения цели. Если нам все удастся, я получу значительные средства, которые принадлежат не мне, а партии большевиков. С этими средствами я ринусь вперед, к победе.

Ильич опустил руку и добавил:

— Ведь в наши дни никуда без валюты не сунешься.

— То есть Бегишев знал о золоте партии?

— Да, ему сообщили, что нашли документы в особой папке.

— И тут понадобились вы.

— Вот именно! Ах, как им было трудно поверить в то, что я и есть настоящий Ленин!

Фрей сделал паузу, он ожидал реакции Андрея.

Андрей постарался сделать реакцию адекватной.

— То есть как так — настоящий Ленин?

— Опять — двадцать пять! Я же объяснил!

— Вы говорили о буддизме в переносном смысле. Мы же с вами материалисты.

— Ленин вечно жив, — сообщил Фрей. — Я уже был в Стокгольме. В начале революции. Как сейчас помню.

— Все дело в отпечатках пальцев? Как вы смогли их убедить?

— Не сразу. Сначала они привлекли меня — Бегишев проницательный мерзавец. Только потом, когда наши люди стали выяснять, как можно добраться до денег, какие условия, — они приходят и говорят: все, кранты.

Ильич повторил:

— Кранты! — словно каркнул. Ему нравилось слово.

— Они узнали о главном условии?

— Они узнали о том, что для получения золота нужно сверить отпечатки пальцев. Ведь предполагалось, что золото возьмут в ближайшие годы, когда все еще будут живы я, Красин и Свердлов. Но Свердлов умер, а я исчез…

— Ну и как же Бегишев выпутался из этого положения?

— Он проверил, совпадают ли мои пальчики с пальцами Ленина.

— Бред какой-то, — сказал Андрей. — Разве это возможно?

— Наши люди проникли в Мавзолей и сняли отпечатки пальцев того Ленина, который там лежит.

— То есть там лежите вы?

Фрей впервые улыбнулся. Ему понравился парадокс.

— В известном смысле там лежу я. Ведь не бывает одинаковых отпечатков пальцев у двоих разных людей, а?

— Вот этого я не понимаю.

— И не старайтесь, батенька, не старайтесь. Это выше вашего разумения.

— Это шутка?

— Шутка природы. Шутка великой матери природы. Я окончательно и зверски замерз, Андрей! Пошли, скроемся в каюте от жгучих морозов Балтики!

Ильич поднял воротник. Он шел первым, борясь с ветром, и снежинки били ему в лицо.

Рядом по мостовой проезжали машины. Они ехали медленно, пробивая густеющий снег лучами фар.

Андрей понял, что за ними следят.

Может быть, из машины, которая ехала слишком медленно, словно подстраиваясь под скорость пешеходов.

Андрей остановился, полагая, что, когда машина проедет мимо, он сможет увидеть, кто в ней.

Машина медленно проехала мимо. В ней сидели два человека — но разве разглядишь под снегом, когда уже начинает темнеть?

Вроде бы люди незнакомые.

Взревела другая машина — оказывается, Ильич, дойдя до перекрестка, принялся переходить улицу.

И тут из-за поворота вылетел автомобиль.

Наверное, из него не увидели Фрея.

— Стойте! — закричал Андрей, бросаясь вперед.

Конечно, он не успел бы ничего сделать. Решали секунды.

Фрей увидел машину, попытался остановиться, но сразу сделать этого не смог.

Но успел среагировать водитель той машины, что следовала за Фреем и Андреем.

Она буквально подпрыгнула, рванулась вперед и каким-то непонятным образом коснулась радиатора автомобиля, который должен был вот-вот ударить Фрея.

Это было сделано так ловко, что нападающая машина, не снижая скорости, изменила направление движения и через секунду врезалась в угол дома. К счастью, женщина, проходившая там, миновала смертельную точку за мгновение до удара.

Фрей испугался.

С некоторым опозданием, но испугался настолько, что ноги отказались его держать, и он сел на мостовую. Словно тряпичная игрушка.

Когда Андрей подбежал к нему и подхватил под мышки, вождь пролетариата вяло сопротивлялся и повторял:

— Не надо, пожалуйста, не надо, я не выношу насилия. Я в жизни мухи не обидел.

— Врешь, — неожиданно для себя выкрикнул Андрей. — И в той жизни, и в этой ты всегда обижал слабых.

Ильич наконец поднялся на ноги и понял, что Андрей ему помогает.

Он прижался к его груди — шапка упала, и лысый желтый затылок поблескивал под снегом перед глазами Андрея.

Занявшись с Фреем, Андрей не видел, что происходило неподалеку. А там водитель и пассажир машины, спасшей Фрея, бросились к нападавшей машине, которая стояла, задрав капот. Они отворили дверцу и вытащили потерявшего сознание водителя. В мгновение ока они дотащили его до своего автомобиля, кинули на заднее сиденье и, не обращая внимания на Фрея, рванули с места и скрылись в пурге.

Но оказалось, что Фрей не совсем забыт. Потому что из снежной мглы вышел невысокий человек в длинном, почти до земли плаще, подошел к Андрею и спросил по-русски:

— Не пострадал?

— Я? — спросил Фрей. — Я пострадал! Я ранен, я убит!

— Ну и слава богу, что не пострадал, — сказал человек в плаще.

— Сможете идти? — спросил Андрей.

— Не знаю, — сказал Фрей.

— Я советую немедленно уходить, — сказал человек в плаще. — Скроетесь в ближайшей улице. Вы ничего не видели и не слышали.

— Ничего себе — не видели! — возмутился Фрей. — Я чуть не погиб.

Андрей потянул Фрея к узкому проулку, который убегал вверх.

Человек в плаще пропал.

Слышно было, как кричит напуганная машиной женщина.

Потом завизжала полицейская сирена. Но к тому времени Андрей вывел Фрея на другую улицу. Миновало…

На набережной возле «Рубена Симонова» было спокойно. Трап починили. Но он показался Андрею таким ненадежным, хоть не подходи. Фрей, который тяжело дышал и для которого полкилометра от места покушения до корабля показалось бесконечным восхождением на Эверест, еще больше испугался трапа и вообще отказался подниматься на него.

— Что ж, — сказал Андрей. — Подождите здесь, пока ваши друзья вернутся. Они вам подыщут гостиницу.

Он устал — ведь несколько кварталов тащил на себе вождя пролетариата.

— Только вы первый, — сказал Фрей.

— Чтобы я успел подняться, а трап сломался на вас?

— Не смейте так говорить! — возмутился Фрей. — И не смейте сравнивать свое ничтожество с моим значением для страны и пролетариата.

— Я для себя представляю большую ценность, чем вы, — огрызнулся Андрей.

— Так и лезьте! — ответил Фрей. — Я подожду.