Георгий Георгиевич с Элиной спустились к машине. Полотенц в шляпе, Элина в платке.

Бухгалтер Семен Трофимович стоял возле машины.

— Где же охрана? — спросил он.

— Охраны не надо, — ответила Элина Виленовна. — Сами управимся.

— А если засада? — спросил бухгалтер, передавая шефу ключи от машины.

— Справимся, — сказал Георгий Георгиевич. Он подумал и добавил: — Семен Трофимович, ветер поднялся, сквозняки вокруг. В твоем возрасте себя беречь надо.

С этими словами Полотенц снял свою шляпу и напялил на голову бухгалтеру.

— Не может быть! — Бухгалтер был потрясен человеколюбивым поступком президента. Уже шестой год он трудился в Фонде, но ни разу не слышал, чтобы Полотенц совершил добрый поступок, кого-то пожалел или кому-то что-то подарил.

— Что ты делаешь! — воскликнула Элина Виленовна. — Ты же простудишься.

— Ничего со мной не случится. Я молод и крепок, — ответил Георгий Георгиевич. — А вот Семену Трофимовичу скоро на пенсию, а пенсия у нас маленькая, не заботится государство о человеке.

Так Семен Трофимович остался в шляпе, а Полотенц с Элиной поехали на Мантулинское шоссе.

— Чего не понимаю… — начала говорить Элина, но Георгий Георгиевич не стал ее дослушивать.

Он хитро поглядел на спутницу и сказал:

— Когда следователи Хваты были у меня в кабинете, я видел, как один из них возле вешалки крутился, где мой плащ и шляпа. И шляпу в руках крутил. Когда они ушли, я поглядел внимательно и вижу — к шляпе булавка приколота, а на самом деле это не булавка, а передатчик. «Жучок»!

— Они нас слушают! — возмутилась Элина Виленовна.

— Точнее сказать — прослушивали. Но надеюсь, что теперь перестали.

Элина задумалась, потом сказала:

— А что, если в меня где-нибудь «жучок» воткнут?

— Есть шанс, — сказал Полотенц. — И его надо учитывать.

— Но ведь нам нечего скрывать от ментов? — спросила Элина Виленовна. — Мы открыты перед ними, как ворота?

— Вот именно! — усмехнулся Георгий Георгиевич.

Ночью движение в Москве не очень бурное, так что доехали они до нужного места почти без задержек.

В нужном месте съехали с шоссе и повернули на узкую проселочную дорогу.

На обочине стояла зеленая «Газель», точно такая же, как та, на которой они приехали.

Георгий Георгиевич поморгал фарами.

В ответ — тишина.

— Ну что ж, выходим? — спросил он у Элины Виленовны.

— Надо выходить, — сказала секретарша. — Что-то они молчат, не нравится мне это.

— Может, дать сигнал? — спросил Полотенц.

— Не уверена, — ответила Элина Виленовна.

— Тогда подождем, — сказал Георгий Георгиевич. — Они сами нам подадут сигнал.

А в это время вне себя от гнева Борис Хват колотил крепким кулаком по наушникам.

— Почему молчит подслушка? Нет, ты скажи, почему она молчит?

Они неслись по Мантулинскому шоссе, чтобы перехватить похитителей на месте встречи и, может, спасти от смерти самого Георгия Георгиевича.

И поэтому они опоздали к месту встречи, когда туда приехал Полотенц в белом фургоне, и не узнали, что же там произошло за последние десять минут.

— Ах, как много я бы дал, — сказал Борис Хват брату Глебу, — чтобы услышать, что сказали похитители Полотенцу, как они взяли деньги и куда делась уважаемая Аглая Тихоновна.

— Я бы дал побольше, чем ты, — ответил брат Глеб.

Они вышли из своего лимузина с синим фонарем на крыше, а из сопровождающего джипа вылезло десять спецназовцев, которые должны были освободить Аглаю Тихоновну, если бы не помешала инициатива супруга.

Они подошли к стоящему поперек дороги фургону «Газель».

Возле него на земле лежала без сознания прекрасная девушка — Элина Виленовна, рядом лежал клок ваты, смоченный хлороформом.

— Причина бессознания ясна, — сказал Борис Хват, понюхал вату и потерял сознание.

Тем временем Глеб Хват отыскал и Георгия Георгиевича.

Он тоже был без сознания, но лежал на водительском месте «Газели».

Правда, там обошлось без хлороформа.

Злоумышленники ударили его по голове тяжелой арматуриной и разбили в кровь голову.

Орудие нападения валялось рядом.

Георгий Георгиевич дышал, пульс был редким, но слабым.

Глеб Хват распахнул дверцу «Газели».

Там было пусто.

Необъяснимым образом все деньги — несколько тяжелых мешков с бумагой — исчезли.

У преступников вряд ли было время перетаскать столько денег.

Но они поменяли фургоны!

Аглаю Тихоновну не вернули и исчезли.

Так что, оставив экспертов, чтобы обыскать место преступления, Глеб приказал всех пострадавших, включая брата, отвезти в Склифосовского.

В больнице, придя в себя, Полотенц и Элина рассказали о случившемся.

Оказывается, когда они подъехали, на месте встречи уже ждал зеленый фургон. В нем было шесть или семь человек в черных масках. Эти люди спросили где деньги. А Георгий Георгиевич ответил: «А где моя Аглая?» Тут его оглушили, а Элину одурманили, и больше они ничего не помнят.

Допрос Полотенца проходил в его палате в клинике Склифосовского.

Врачи сообщили следователям, что жизни пострадавших ничто не угрожает. Но желательно немного отдохнуть. Может быть, на Канарских островах, а может быть, в санатории «Барвиха». Но Георгий Георгиевич ответил, что забота о судьбе Аглаи Тихоновны, а также крайняя занятость не позволяют ему отдыхать на островах и даже купаться. Пускай купаются бездельники.

Сыщик Глеб Хват спросил, какого черта они поперлись вдвоем отдавать такие большие деньги.

— Потому что я люблю мою Аглаю! — ответил Полотенц. — Я опасался безобразий со стороны похитителей.

— Потому что я люблю и уважаю моего шефа, — ответила Элина Виленовна. — Куда он, туда и я!

Борис Хват почесал в потылице. Ему вообще вся эта история не очень нравилась. А больше всего ему не нравилась небольшая на первый взгляд, но существенная на второй взгляд деталь: почему сумма выкупа за жену господина Полотенца совпадала с суммой, которую он должен в налоговое управление? Неужели это только случайность? Или похитители знали о долге Полотенца? О том, что именно такая наличность скопилась в сейфах Фонда?

Глеб Хват беспокоился о другом. Почему, думал он, они повезли пятьдесят семь миллионов долларов вдвоем, без охраны и так доверчиво?

Разговор с Полотенцем получился трудным.

Он переживал, плакал, даже заламывал толстые ручки. Лысина у него покрывалась потом, нос краснел.

Доктор дал ему напиться валерьянки.

— Неужели вам не жалко денег? — спросил он.

— Не все ли равно, сколько денег потеряно, — ответил Георгий Георгиевич. — Важно, что Аглая ко мне не возвратилась. Представляете, какая подлость с их стороны! И в налоговое платить нечего!

— Никуда они не денутся, — сказал Борис Хват. — Ведь бандитам эти деньги надо потратить. А как они их потратят?

— Они их за границу вывезут, — сказала Элина Виленовна. — Ловите их на таможне.

Полотенц поднялся и ухватился за спинку кровати.

— Я поехал, — сказал он.

— Куда? — удивился доктор.

— В летний лагерь, где отдыхает мой единственный сын Георгий. Я не могу рисковать.

— Георгий Георгиевич, — остановила его Элина. — Но ведь в лагере недавно побывал ваш заместитель по режиму гражданин Каин.

— Неужели? — удивился Георгий. — У меня все в голове перемешалось.

Как только следователи покинули больницу, снизу позвонил гражданин Каин.

— Меня не пропускают, — сказал он по сотовому.

— Сейчас все сделаем, — ответила Элина и вышла из палаты.

Возле палаты на стуле сидел автоматчик в форме лейтенанта милиции, оставленный там дежурить следователями Хватами.

— Я сейчас вернусь, — сказала ему Элина.

— Идите, идите, я запомнил, — ответил лейтенант. Он и на самом деле запомнил Элину, потому что еще не видел такой красивой женщины, как она.

— Я сыночка нашему шефу приведу, — сказала она. — Папашу навестить хочет.