За столом раздались аплодисменты, которые гулко прозвучали в этом мрачном пыльном зале.

— Главное, чтобы все вы, — закончил пожилой негр, — сохранили свои посты министров, губернаторов, руководителей политических партий и лидеров непримиримых оппозиций. Как вы знаете, нам нужны миллионы и миллионы рабов. Так что в случае успеха операция по изъятию детей…

— Операция «Малютка», — подсказала блондинка.

— Операция «Малютка» должна повторяться вновь и вновь, а мы должны все крепче забирать Землю в свои руки.

— До последнего ребенка, — добавил Митя.

— Сейчас все расходятся и разъезжаются по своим постам. И ничего не бойтесь. Никто не посмеет поднять руку на вождей земного истеблишмента. Я же займусь выявлением и арестом козлов отпущения.

— Кого? — спросил восточный генерал.

— Это старый еврейский термин, и он означает невиноватого виновника. В истории Земли — любимое занятие искать козлов отпущения вместо виноватых и затем спускать с них шкуру.

За столом сдержанно засмеялись.

— Ели вы обратите ваши взоры наверх, — продолжал негр усталым голосом мудреца, — то вы увидите первых козлов — это отставной учитель литературы из городка Веревкина некий Семен Семенович, генерал-майор в отставке Владимир Бутт и твой братец, Митя. Они пока еще торжествуют победу, не зная, что есть структуры, на которые не положено поднимать руку.

Белые овалы лиц множества премьеров, президентов, губернаторов и лидеров оппозиций задрались к галерее.

Негр поднял палец, и я почувствовал, как мои ноги приросли к полу, а члены тела сковала отвратительная немота.

Я понял, что все погибло…

— Отнесите козлов отпущения в каземат, — приказал негр, — мы их предъявим суду, когда начнут искать циников, укравших надежду Земли — ее малюток!

И его дьявольский хохот потряс люстру, над которой поднялась туча пыли.

Пыль еще не успела осесть, как недалеко от меня послышался знакомый женский голос:

— Пришел ваш последний час, агрессоры!

С громадным трудом я смог повернуть голову и увидел мою жену Нианилу Федоровну с автоматом Калашникова в руках и еще нескольких вооруженных пожилых женщин. Среди них Клаву Стадницкую.

Загремели автоматы…

Премьеры, президенты и лидеры оппозиций кинулись врассыпную, опрокидывая скамейки и сшибая друг дружку.

Те же, в кого вонзались пули, тут же превращались в банки от кока-колы и, легонько позвякивая, катились по каменному полу.

Ноги мои не удержали меня, и я опустился на пол галереи.

Родные лица Нианилы и Кирюши склонились надо мной.

— Ты здоров, мой козлик отпущения? — спросила Нианила.

Я постарался усмехнуться.

— Вы-то почему здесь оказались?

— Потому что мы представляем Всемирный комитет бабушек и матерей.

Кирюша обнял и поцеловал свою маму.

Мы с Нианилой отошли и сели на каменную скамью, под портретом пожилого графа в синем камзоле и голубых панталонах.

Мы держались за руки. Мы вспоминали нашу жизнь, которая проскользнула так быстро, но лишь укрепила нашу любовь.

Молодая китаянка баскетбольного роста остановилась возле нас и сказала моей жене:

— Мы отправляемся, госпожа президент. Инопланетные корабли уже приближаются к Земле. Вам предстоят нелегкие переговоры с противовоздушной обороной…

Сейчас наступает утро. Вот-вот поднимется солнце. Я сижу на краю бетонной посадочной площадки для космических кораблей на площади Хосе Марта в Веревкине, прислонившись спиной к ярко раскрашенной площадке для клоунов. В мою задачу входит не пускать детей на развлекательную площадку «Малютка» — а вдруг какая-то часть злодейских кораблей прорвется к Земле? Да и кто их знает — президентов и оппозиционеров, все ли разоблачены и покаялись?

Нианила вылетела в ООН, там она должна выступать в Совете Безопасности, конечно, если ей дадут там слово.

Утро веселое, поют птицы, кричат вороны.

Как там писал поэт? «Что день грядущий мне готовит? Его мой взор напрасно ловит…»

Махонький муравей волочит сосновую иголку, для него эта ноша солиднее, чем бревно для участников субботника.

Неизмеримы возможности и достижения.

За подвигом должно стоять страстное желание его совершить.

В 1998 году чемпионом мира по футболу стала сборная Франции, которая разгромила в финале великих и непобедимых бразильцев. За спинами французов маячили Фермопилы. Поэтому поражение, столь очевидное для всего трезвого мира, оказалось немыслимым.

Миллионы русских людей, просадившие свои ворованные или заработанные доллары в нелегальных ставках на Бразилию и оставшиеся в дураках, принялись сетовать на то, что бразильцы куплены, а великого Рональде отравили французские повара.

В аморальной России, где недорого покупается министр юстиции и любая футбольная команда, умоляют: «Купите нас, мы недорого стоим!», никто не верит, что муравей дотащит до дома неподъемную иголку, потому что в этом его муравьиный долг. Ведь мы знаем, что Ильич только подставлял плечо, а бревно на субботнике волокли сытые сотрудники Чрезвычайной комиссии.

Однако всеобщая продажность еще не значит, что в России вовсе нет людей, готовых к подвигу. Был бы стимул.

Так случилось в городе Веревкине, где жила Елена Валентиновна Сидорова, преподавательница физкультуры в школе № 2.

Если бы кто-то еще в прошлом году сказал этой скромной миловидной женщине, матери-одиночке, что она своими руками изменит судьбу Земли, она бы первой засмеялась.

Слышали, как Лена смеется? Тихо-тихо, как надтреснутый серебряный колокольчик.

…Но обстоятельства оказались сильнее ее.

Борису, сыну Елены Валентиновны, семнадцать лет. Неизвестно, где он заработал гепатит. Его положили в инфекционную больницу в Туле, и Елена Валентиновна после школы ездила туда на электричке.

Иногда вместе с ней в Тулу ездила Оксана, девочка Бориса, она учится с ним в одном классе. Оксана происходит из бедной семьи армянских беженцев. Беженцы приехали из Чечни.

Чтобы ехать вместе, Елена Валентиновна встречалась с Оксаной у третьего вагона с конца. Между ними не было дружбы и даже теплоты, но Елена Валентиновна отдавала должное Оксане. Ведь в ее возрасте тащиться на электричке в Тулу, привозить скромные дары — Боря сидит на строгой диете,

— ждать, пока нянечка вынесет записку с крупно написанными несколькими словами, и снова спешить на вокзал — своего рода подвиг. И наверное, на самом деле Оксана лишь старается казаться грубой, циничной, чуть ли не развратной девушкой.

Два раза Оксана проникала на строго охраняемую территорию. Шепталась о чем-то с охранником и шмыгала в дверцу за его спиной. Она даже предложила Елене Валентиновне присоединиться к ней. Но та, хоть и хотелось посмотреть на Борю, не посмела нарушить порядок и осталась снаружи, сердясь на Оксану, которую не беспокоили морально-этические проблемы.

— Ты ему платишь деньги? — спросила Елена, когда Оксана возвратилась с пластиковым пакетом белья, которое надо постирать, и прочитанными книжками. Все это должно было остаться внутри и сгореть, но Оксану проблемы вирусов не волновали.

Оксана ответила не сразу. Потом сказала, глядя в пол:

— Я ему услуги оказываю.

Лена подумала, что у Оксаны чудесные волосы, жаль только, что она их так жестоко завивает и подкрашивает безумным оранжевым тоном. Она была стройной, крепкой, ладной, чуть более крутобедрой, чем следует в семнадцать лет. Вскоре она раздобреет. Но Боря, конечно, об этом не подозревает.

— Какие услуги? — осторожно спросила Елена.

— Не бойтесь, Елена Валентиновна, не сексуальные, — хрипло ответила девица. — Мне этот козел по фигу.

— Я и не думала, — быстро сказала Елена, и получилось, что она будто только об этом и думала. Лучше было бы промолчать.

Когда они возвращались в электричке, Оксана рассказала Елене, что в заразном отделении всегда требуются наркотики. Их приносят с воли. Но далеко не всегда прямо в отделение, можно попасть под шмон, горя не оберешься. Лучше сговориться с ментом, передать ему дозу, а он тебя пустит. Остальное на себе пронесешь. Некоторые заключенные, в смысле больные, тоже выходят. Но это стоит дороже. Ментам подставляться ни к чему. Такое халявное место где еще найдешь?