— А вот увидите! — ответила Алиса и ушла из палаты.

Она шла по больничному коридору и несла перед собой елку как знамя, встречные шарахались во все стороны, потому что встречным казалось, что это не девочка, а елка на длинных ножках.

Она не стала одеваться в гардеробе, потому что не хотела терять времени, а пошла по улице, как была в больнице. Мимо летела ворона и села на вершину елочки. Она каркала и хохотала, потому что ей не приходилось раньше кататься по улице на вершине елки.

Дома Алиса передала елку домашнему роботу Поле и велела поставить ее на стол в маминой комнате, а сама побежала к себе, открыла ящик письменного стола и достала коробку с волшебными фломастерами.

— Ты куда, ты куда? — кричал ей вслед робот. — Скоро обедать. Ты нарушаешь режим. Тебе никогда не стать великим человеком!

Робот считал, что великими людьми становятся только те дети, которые делают гимнастику по утрам, соблюдают режим и доедают суп до последней капли.

Конечно, Алиса его не слушала. Она добежала до больницы за несколько минут — только снег скрипел под ногами.

Молнией она взлетела в палату малыша. Тот даже наплакаться не успел. Он сидел на кровати и хлюпал носом, а напротив него на корточках сидел доктор, который пытался его рассмешить.

Алиса положила коробку с фломастерами на одеяло и спросила малыша:

— Ты умеешь рисовать?

— Нас в детском садике учили, — ответил малыш.

— Эти карандаши называются фломастерами, потому что они рисуют мокрой краской, — сказала Алиса. — Попытайся нарисовать на этом зеркале елку и игрушки на ней.

— Какую елку? — спросил малыш.

— Которую ты хотел бы получить на Новый год.

Малыш сразу перестал плакать, поудобнее положил коробку на колени, рядом разложил фломастеры и начал рисовать елку со своей планеты.

Алиса и доктор стали смотреть, как посреди палаты поднимается эта елка.

Меньше всего она была похожа на елку.

Во-первых, она была не зеленой, а красной в желтую полоску. То есть никаких веток у елки не было, а была она похожа на колпак. К колпаку были пришпилены всякие пружинки и косички, большей частью позолоченные, но обязательно мягкие. Порой в колпаке, который стоял широкой частью на полу, открывались окошки и из них выглядывали птичьи головки или совсем необычные цветы. Зрелище было непривычным, но вполне красивым. И уж конечно, ничего общего с нашей, земной елочкой у инопланетной елочки не было.

Малыш отбросил коробку и в полном восторге начал размахивать коготками.

— Вот она, вот она, елочка родимая! — кричал он. — Вот она, вот она, это есть большой восторг!

Вдруг доктор, который тоже смотрел на елочку, подпрыгнул от неожиданности.

И было от чего подпрыгнуть.

Из-под края колпака появились ножки, тонкие как у кузнечика, елка принялась перебирать ножками и раскачиваться.

Малыш ухал и стучал когтями, а елочка начала кружиться и подпрыгивать в такт его уханью.

Алиса собрала фломастеры в коробку.

— Только не смей убирать елочку! — приказал малыш. — Я буду следить.

— Не сотру, — улыбнулась Алиса. Малыш-то оказался сметливым — догадался, что, пока рисунок сохраняется на зеркале, елочка будет стоять в его палате.

Со всей больницы к палате малыша сбежались доктора, профессора, старшие сестры, сестры-хозяйки, санитарки и даже студенты. Пришли ходячие больные и приехали на каталках больные лежачие. Кому не захочется посмотреть на чудесную елку с другой планеты!

Малыш сказал:

— Алиса, ты мой лучший друг. Я намерен тебя поцеловать, чтобы выразить благодарность.

Алиса было согласилась, а потом спохватилась.

— Малыш, — спросила она, — а как у вас целуются?

— Очень просто, — ответил малыш.

Он помахал ей когтистой лапкой и сказал:

— Вот я тебя и поцеловал. А ты что думала?

— Ничего я не думала, — ответила Алиса и рассмеялась.

Малыш выбрался из постели и принялся плясать. Но плясал он не вокруг елки, как пляшут наши дети, а вместе с ней. Елочка умела плясать не хуже, чем инопланетный ребенок.

Потом, когда малыш уморился, доктор отправил его в постель.

Алиса собрала фломастеры и попрощалась со всеми.

Она отнесла коробку домой. Робот Поля встретил ее упреками. Ей пришлось сразу садиться за стол и есть овсяный суп. Поля где-то вычитал, что овсянка полезна детям и домашним животным.

Алиса с трудом глотала суп и думала: наступит весна и приедет симферопольская бабушка, которая раньше работала фокусницей в цирке, а теперь ушла на пенсию, но совершенно не умеет отдыхать. Симферопольская бабушка готовит такой борщ — закачаетесь!

Вот кому Алиса хотела показать волшебные фломастеры!

К Пашке Гераскину приехала погостить Эгли из Вильнюса. С точки зрения Алисы, Эгли была далеко не самой лучшей девочкой на свете.

Когда они только-только познакомились, Алиса спросила литовскую девочку:

— Что за странное у тебя имя?

Эгли совершенно серьезно ответила:

— Это змеиное имя. Я — королева ужей!

Алиса тогда еще не знала, что Королева ужей — это название литовской сказки. Она решила, что королева ужей — это прозвище Пашкиной подруги. И сказала:

— Ничего удивительного!

И так посмотрела на Эгли, будто она и на самом деле была змеей.

А Эгли была немного похожа на змейку. Волосы у нее были медными, как у медянки, была она гибкой, тонкой и вертлявой, словно уж. А говорила она по-русски с акцентом.

Вообще-то, как мы знаем, Алиса девочка добрая и у нее много друзей во всей Галактике. И она понимает, что Пашка имеет право дружить, с кем пожелает.

Но почему он пожелал дружить с этим ужонком?

— А потому, — оправдывался Пашка, — что Эгли — дочь маминых друзей. Они улетели на Сатурн и попросили маму принять Эгли на две недельки. Пускай поживет у нас. Тем более что в школе сейчас весенние каникулы.

Когда Пашка с Эгли пришли в гости к Алисе, мнения в ее доме резко разделились. Коту Мышке Эгли не понравилась. Может, потому, что коты не выносят ужей, а вот робот Поля при виде Эгли воскликнул:

— Немедленно за стол! Сейчас же будешь принимать витамины по моему рецепту! Таких худеньких детей не бывает.

— Я всегда такая, — сказала Эгли. — Зато я умею делать сальто.

И она тут же в прихожей взлетела чуть ли не до потолка и сделала сальто.

Кот Мышка зашипел и кинулся под диван. Он не выносит, когда змеи делают сальто в прихожей.

А робот Поля сказал:

— Тем более я настаиваю на усиленном питании.

Пашка, как говорила Алиса своему союзнику, коту Мышке, таскает свою подругу по всей Москве, как будто ему нечем заняться. Даже на станцию юных биологов на Гоголевском бульваре водил, а потом собрался с ней на море, в Крым. Оказывается, Эгли никогда не бывала в Крыму и хотела туда съездить.

— Мог бы из вежливости меня или Аркашу Сапожникова с собой позвать, — жаловалась Алиса коту Мышке. А тот сочувственно урчал. — А он даже не спросил. Может, она его околдовала?

Мышка поднял правое ухо.

— Я шучу, — сказала Алиса. — Колдуны бывают только в сказках, а сказки прячутся далеко от нас. Но все равно нельзя забывать о старых друзьях, когда появилась какая-нибудь чужая девочка.

А когда перед отъездом в Крым Пашка с Эгли зашли к Алисе, Пашка сказал:

— Покажи Алисе эту штуку. Ну покажи.

— Может быть, Алисе это не очень интересно? — сказала Эгли.

— Все равно покажи.

Беленькая Эгли расстегнула свою сумку и вынула оттуда очки. Обыкновенные очки-хамелеон, которые темнеют под солнечными лучами, их большие стекла были окружены мягким пластиком, который прочно прижимается к щекам и лбу, от этого в таких очках можно нырять.

— Очки как очки, — сказала Алиса.

— Ты права, — вежливо сказала Эгли. Она очень вежливая и воспитанная девочка. — Это есть очки как очки. Но и у них есть история.

— Ты расскажи Алиске, расскажи, — настаивал Пашка.