Вот и сейчас король с улыбкой смотрел, как Глостер наказывает Дика. Он знал, что нахлобучка пойдет принцу на пользу. Пускай учится вести себя. Но понимал Эдуард и Елизавету, которая боялась и не выносила его младшего брата. Она не за себя боялась, а за родственников — народ жадный и наглый. Родственнички лезли напролом, словно вся Англия была их вотчиной. А Эдуарду это было на руку. Пускай Ричард Глостер и старая знать терпеть не могут новых баронов, пускай занимаются борьбой друг с другом. Все равно прибегут к королю за защитой.

— Как там загонщики? — спросил Эдуард. — Мы устали ждать.

Король кинул на траву обглоданную кость и взобрался в седло. Затем он обернулся к королеве спросить: как она себя чувствует, не замерзла ли на утреннем ветру, не кашляет ли?

И поэтому Эдуард не видел, что происходило почти рядом с ним.

А герцог Глостер сделал несколько шагов к кустам, раздвинул ветки и исчез с глаз. Если кто и заметил исчезновение герцога, то и виду не подал.

Солнце уже поднялось высоко и начало пригревать. Но у земли в густом подлеске было прохладно.

Ричард пробрался сквозь кусты и замер под громадным дубом, который рос здесь, может быть, с времен Юлия Цезаря и древних римлян, когда-то завоевавших Британию.

Герцог тихо свистнул.

Человек, не ожидавший этого, принял бы его свист за трель какой-то птицы.

Могучие ветви стоявшей рядом с дубом ели тут же раздвинулись, и показалась женщина высокого роста в длинном платье странного цвета. Оно было светлым, но при этом сливалось с темной хвоей. Если бы вы сказали, что оно зеленое, то жестоко ошиблись бы. Это платье было цвета лесного полумрака.

Горящие, как угольки, глаза женщины прятались в глубоких глазницах под густыми черными бровями, и поэтому она не казалась красивой, тем более что ее кожа была странного голубоватого цвета, а волосы отливали синевой.

— Ты готова? — громким шепотом спросил Ричард.

— Я без тебя знаю, когда начинать, — тоже шепотом ответила женщина.

Она говорила так тихо, что даже птицы, пролетавшие рядом, слышали лишь шелест. Но герцог Глостер различал каждое слово.

— Ты не будешь раскаиваться? — спросила женщина.

— Я никогда ни в чем не раскаиваюсь, — ответил брат короля. — Потому что забочусь не о себе, а о благе державы. Мне же ничего не надо. Я даже подумываю, не уйти ли мне в монастырь. Там тихо, там можно завершить свои дни в покое и молитвах: Я ведь грешил. Да, грешил! Я убивал врагов в бою!

Вдруг Ричард широко улыбнулся. Словно рассказал забавную сказку, а потом поставил точку.

— Друг мой, — почти беззвучно произнесла женщина, — ты намерен тратить время на пустую похвальбу?

— Не учи меня, фея Моргана.

— Имя мое запретно!

— Прости.

Ричард чуть склонил голову. Он боялся этой женщины, но не хотел показывать своего страха.

— Ты считаешь себя хорошим человеком? — спросила фея Моргана.

— Я — хороший человек.

— Закон жизни гласит, что ни один негодяй никогда не назовет себя негодяем. Он убежден, что совершает свои злодейства во благо родины и народа. В крайнем случае — во благо своей семьи. И ты такой же, как все.

— Я грешил, но не совершил ни одного злодейства!

— Не гневи богов, — оборвала его фея. — Они слышат нас!

— Я поклоняюсь христианскому богу, — ответил герцог Глостер.

— Ты убил родного брата и женился на его вдове.

— Это был приказ короля Эдуарда.

— Вот видишь, ты — типичный негодяй, который никогда в своем негодяйстве не признается.

— Время уходит, — сказал Ричард.

— Я могу придержать время, — пожала плечами фея Моргана. — И тогда минута вам покажется часом.

— Пора, — нетерпеливо топнул ногой Глостер.

— Но после этого я уйду на остров Авалон, и ты меня больше не увидишь.

— Посмотрим, — проворчал Ричард. — Я знаю заклинания друидов.

— Я не подвластна никому, даже друидам, — сказала женщина. — Отойди с дороги.

И на глазах у Ричарда фея стала уменьшаться в росте.

Он зачарованно и со страхом смотрел на нее и вдруг резко обернулся. Ему послышался шорох в кустах.

Рука герцога схватилась за рукоять меча.

Да, кто-то быстрый, как лань, кинулся прочь.

Но Ричард не побежал за ланью, потому что его внимание привлек другой, куда более грозный звук.

На месте феи Морганы стоял, наклонив голову, могучий кабан, тот самый вепрь, охоту на которого устроил король Эдуард.

Маленькие глазки вепря горели алым огнем. Короткая щетина отливала серебром. Ох как стар был тот зверь! Но как зол и жесток!

Кабан несколько раз ударил о землю острым раздвоенным копытом и кинулся в сторону, в гущу леса.

— Славно, — негромко произнес герцог Глостер. — Ох как славно!

Он направился к поляне, где скопились рыцари и слуги. Король Эдуард увидел его и крикнул:

— Если они не выгонят на нас вепря, я возвращаюсь в замок!

— Я слышал в лесу шум, — откликнулся Ричард. — Они гонят вепря сюда.

Но король ничего не услышал. Он и поверил, и не поверил младшему брату. Он привык не верить родственникам и считал, что, кроме Елизаветы, у него нет друзей на этом свете.

Взоры братьев столкнулись на лице Лиззи, старшей дочери короля, любимицы родителей. Лиззи была так подвижна, быстра и весела, так занята всегда своими и чужими делами, что уследить за ней было нелегко. С разрешения матери она оделась на охоту в одежду мальчика, чтобы длинное платье не сковывало ее движений, убрала медные волосы под вышитую бисером бархатную шапочку и казалась подростком, куда моложе своих шестнадцати с половиной лет.

Король Эдуард смотрел на дочку с обожанием, а Ричард — с жадностью. Он даже себе не хотел признаться, что влюбился в юную принцессу и из-за этого злился на ее мать и на своего брата.

— Эй! — донесся крик из глубины леса. — Берегись! Он приближается!

— Я же говорил! — крикнул Ричард и жестом велел подвести коня.

Пока он взбирался на коня, вокруг царила суматоха. Хоть вепря ждали давно, но его приближение застало всех врасплох.

Тем более что кабан выбежал не с той стороны, откуда его ждали, а сбоку из кустов, куда никто и не смотрел.

Страшный зверь кинулся было на короля, но конь Эдуарда отпрянул в сторону. Он был боевым конем, старым товарищем своего хозяина, и умел быстро оценить опасность.

Но за спиной короля стояли носилки королевы. Елизавета и Лиззи не видели вепря и не успели спрятаться.

А впрочем, никакие носилки не спасли бы их от этого нападения.

В тот момент между вепрем и королевой оказался лишь принц Эдуард, который сразу же понял, что матери и сестре грозит опасность. Он выхватил из-за пояса свой детский меч и отважно бросился на кабана.

Кабан взревел. В его реве чувствовалась радость, словно он только об этом и мечтал.

Маленький принц стоял между вепрем и носилками, вытянув вперед руку с мечом.

А все остальные замерли от неожиданности и страха.

Кто за себя, а кто за младшего Эдуарда.

Опустив голову к земле, вепрь ринулся на принца.

Мальчику бы отскочить в сторону — ведь зверь был всего в тридцати шагах.

И никто не успел заметить, как из кустов к кабану кинулась тонкая легкая фигурка.

Все произошло так быстро, что, если бы спросить потом всех, кто стоял вокруг, что же произошло, каждый бы рассказал эту историю по-своему, и ни один из этих рассказов не был бы чистой правдой.

А на самом деле из кустов выскочила девочка лет двенадцати — тринадцати, одетая как юный оруженосец и коротко остриженная. Девочка взвилась в воздух, отважно прыгнула вслед кабану, догнала его, схватила за тугой скользкий хвост и дернула на себя. Да так резко и сильно, что громадный зверь взревел и остановился как вкопанный.

Его клыки замерли в футе от меча юного принца.

Затем вепрь с быстротой, которой вряд ли можно было от него ожидать, развернулся на месте, чтобы уничтожить обидчика, и кинулся на девочку.