— И вы сразу информируете меня?

— Конечно, я же обещал.

Мистер Роджерс долго жал руку Игорю. Благодарил его за заботу о бедном Джонни, звал пить чай и снова благодарил. Наконец они расстались, и мистер Роджерс постоял у своих ворот, пока Игорь не прошел к себе в дом.

Нельзя сказать, чтобы Игорю очень нравился его будущий соавтор, но все-таки, когда тебе двенадцать лет, взрослые не так часто приглашают тебя писать с ними вместе научную статью. За это он мистеру Роджерсу был даже благодарен. А с Джонни он и не собирался ссориться. Почему бы и не дружить? Если бы не заботы Джонни о деньгах, то он был бы совсем неплохим парнем. Кроме того, вполне возможно, что им удастся построить вечный двигатель. В конце концов, и над Галилеем смеялись современники, и даже великому физику Эйнштейну долго не верили.

Ответ из Великого Устюга, от тамошней бабушки, пришел даже раньше, чем Игорь ожидал.

Вечером вернулся с аэродрома Володя Зеленко. Он встречал нового сантехника. Володю ждали, даже не пили чай, хотели узнать, что нового в Москве.

Володя сам правил «газиком» и затормозил у дверей так резко, что ящерицы, которые лениво бродили по потолку столовой, выглядывая комаров, бросились в разные стороны и замерли.

Володя вошел в комнату и сказал:

— Кому сегодня плясать?

— Что? Письма?

— И посылка.

Шурыкин думал, что посылка ему — его сестра всегда присылала из Москвы вкусные вещи. Он встал и даже развел руки в стороны, готовясь ударить вприсядку, но Володя остановил его.

— Пляши, Игорек, — сказал он. — На твоей улице праздник.

Игорь сначала даже не поверил, но Володя прочел вслух:

— «Исаеву Игорю Владимировичу. Строительство, Рангун, Бирма». Есть у нас еще Игорь Исаев?

— Это от бабушки! — догадался Игорь.

И правильно, посылка была от устюгской бабушки. В бумаге, обвязанный бечевкой, лежал матерчатый чехол. В чехле был меч в ножнах и листики бумаги, обернутые в целлофан.

— Ну и ну! — сказал Шурыкин. — Вот это вещь! Как только на таможне пропустили?

Отец тем временем читал вслух письмо от бабушки.

«Дорогой Игорек, — писала она. — Получила от тебя весточку и очень тебе за нее благодарна. Хотя больше была бы благодарна, если бы ты написал просто так, без просьбы, чтобы порадовать старуху. Ну ладно, дело молодое. Хорошо хоть, что вспомнил. Правильно, лежит у меня в сундуке сабля. Хотела я ее отнести фотографу нашему, да он уехал в отпуск. Тогда я подумала, на что она мне, когда может сыграть большую роль в бирманской науке. Тут как раз Пелагея, моя соседка, собралась в Москву, вот я ей и передала эту саблю и старое письмо. Пелагея, она пробивная, найдет, как переправить тебе мою посылку. У нас все в порядке. Булька подрос и лает на прохожих. В этом году урожай слив хороший. Поцелуй мамочку и привет передай Володе, отцу своему. Он так и не написал мне еще, за что я на него сильно обижена. Черкни мне, угодила ли я тебе своей посылкой. В совете ветеранов ничего нового нет. Готовим понемногу сборник воспоминаний. Обнимаю тебя и всех Исаевых. Твоя бабушка Клава».

Отец читал, а Игорь тем временем потихоньку вынул меч из ножен и рассматривал блестящую, как будто новенькую, сталь лезвия с вытравленными на нем узорами.

— Булатная сталь, — сказал Шурыкин, — секрет потерян. Теперь так делать не умеют.

— Почему не умеют? — возразил Володя Зеленко. — В наше время есть стали, не уступающие булатным. Просто нет необходимости делать мечи.

— Булатная сталь перерезает платок на лету, — сказал Шурыкин.

— Вот мой платок, — ответил Зеленко. — Попробуйте разрубите.

— Не надо, — испугался Игорь. — Ведь меч старинный.

— Будешь еще саблей махать, — сказала Шура Шурыкина Володе, — зарубишь кого-нибудь.

Из шурыкинской двери выглянула Наташа и спросила:

— Прислали подарки?

— Спать сейчас же! — крикнула на нее Шура.

— Вот ты мне не верил, — сказал Игорь отцу, — а ведь меч лежал-таки у бабушки.

— Следующий раз не пиши моей маме без разрешения. Могли быть неприятности. Разве можно перевозить за границу оружие? — ответил папа.

— Тебе просто обидно, что не ты догадался, — сказал Игорь.

Ничто не могло омрачить его торжества. Меч Исаева, а может, даже тот самый исчезнувший меч бирманского генерала Бандулы лежал перед ним на столе, и Игорю ужасно хотелось попросить Зеленко немедленно поехать с ним к историку и показать ему меч.

Игоря, по правде говоря, мучила еще одна мысль. А вдруг отец отнимет меч и передаст его, например, в посольство? И никто не узнает о заслуге Игоря. Ему ведь предстояло еще написать вместе с мистером Роджерсом научную статью в журнал.

— Господи, двенадцатый час, — вдруг сказала мама, — а Игорь не спит.

— Я не маленький, — ответил Игорь. Ему меньше всего на свете хотелось идти спать.

— Игорь! — сказал отец построже.

Ссориться с родителями не следовало. Но отступить без всякого сопротивления Игорь не мог.

— Тут еще письма, — сказал он. — Надо бы прочитать.

— Не бойся, — сказала мама, — мы их читать не будем, пока ты спишь. Мы сами сейчас спать пойдем. Завтра разберемся.

Когда Игорь уже почистил зубы и лег, он услышал, как в соседней комнате потихоньку разговаривают родители. Они говорили, конечно, о мече. Шумел кондиционер, и Игорю, для того чтобы разобрать, что они говорили, пришлось подкрасться к двери. Вообще-то подслушивать плохо, но сейчас разговор касался исторической науки, и ради этого можно отступить от формальностей.

— Не стоит, пожалуй, отдавать эту историю Игорю на откуп, — говорил папа. — Меч не игрушка. А кроме того, он и в самом деле ценный.

— Не знаю, — ответила мама. — Игорь это принимает близко к сердцу.

— Может, завтра поговорить мне с Глущенкой?

— Поговорить не мешает, — ответила мама.

— А меч спрячу.

— Не спрячешь, — очень спокойно сказала мама. — Поставь себя на место сына. Ему уже скоро двенадцать. Он не маленький ребенок. И для него история с мечом — сейчас главное дело в жизни. Может, заинтересуется историей, потом пригодится.

«Молодец мама!» — подумал Игорь.

— А Евгению расскажи, — продолжала мама. — Они с Игорем, по-моему, друзья.

Больше Игорь ничего не услышал. Он постоял еще немного под дверью, потом ему захотелось спать, и он вернулся в постель.

Утром мама сказала:

— Позавтракаешь, пойдешь в школу — все как полагается.

— У меня горло болит, — сказал Игорь, хотя никакое у него горло не болело.

— Покажи, — сказала мама.

Игорь открыл рот и сказал:

— А-а-а!

Он немного надеялся, что горло красное. Почему бы ему не быть красным? Ведь бывают же такие счастливые люди, у которых горло всегда красное. Вот, например, в Москве, в классе, был такой Сережка Фиолетов, так у него не только горло красное, но и даже ненормальная температура, а так он здоровый.

— Горло чистое, — сказала мама. — Мне бы такое. С таким горлом только в школу и ходить. А письма я сама пока почитаю.

— Мам, — взмолился Игорь, — это нечестно! Если уж я иду сегодня в школу, то ты можешь тоже пожертвовать.

— Хорошо, договорились, подожду, — согласилась мама. — А сейчас беги мойся — и завтракать. Кофе остынет.

У ворот загудел школьный автобус. Игорь, дожевывая на ходу булку, вскочил в него, поздоровался с шофером. В автобусе уже сидели две второклассницы из торгпредского дома. С ними говорить было не о чем. Игорь сел поближе к окну и стал ждать, пока автобус доедет до дома, в котором жил Богданов.

Автобус свернул с Университетской, загудел, распугав с дороги стаю бродячих собак, притормозил у лавочки, в которой парс торговал сигаретами, бананами и мылом. Шофер купил пачку сигарет, а Игорь мысленно подгонял его: скорее! Ведь очень трудно ждать, когда в тебе хранится удивительная тайна. Шофер медленно пересчитал сдачу, залез обратно в автобус, и поехали дальше. Второклассницы щебетали о чем-то своем глупом, девчоночьем. Они бы даже и не поняли, если б им рассказать про меч. Автобус свернул в узкий переулок. У ворот ждали ребята. Но это опять малыши.