— Вероника! — возопил Артур. — Ко! Ты жена мне! Ты обязана взять меня на поруки.

Ко отвернулась. Он был ей противен.

Темнокожая муха Ванесса, к счастью, живая и здоровая, дала Ко десятичасовое снотворное. И потому Ко проспала в госпитале, в отдельной палате, десять часов.

Когда она проснулась, то чувствовала себя отдохнувшей и бодрой.

Голограмма комиссара Милодара была первой посетительницей.

Милодар осторожно уселся на стул и сказал:

— Я принес тебе газету. Будешь читать или рассказать вкратце?

— Вкратце! — улыбнулась Ко. Комиссар был похож на сатира — кудри его туго завивались, лицо было темно-смуглым, глаза — светлыми и хулиганистыми. Никогда не дашь ему пятидесяти лет.

— Как обнаружилось, вчера в государстве, которое так тщательно готовил к роли мирового завоевателя князь Вольфганг дю Вольф, произошел переворот. Князь свергнут с престола и объявлен обычным уголовным преступником. Галактический центр признал новое законное правительство и, обнаружив на территории Марса господина дю Вольфа и ряд уголовных элементов, сопровождавших его, посадил его в тюрьму, конфисковав корабль «Сан-Суси», а от себя добавлю — и невероятные запасы сладостей.

— А как коллекционер? Как профессор? — спросила Ко.

— Его не успели спасти. Он погиб.

— Жалко. Он погиб из-за меня.

— Я знаю. Но погиб он не из-за тебя, а от своей собственной неосторожности. Он открыл двери двум мерзавцам.

— Одетым, как я с директрисой.

— Ко, не спорь, — ответил комиссар. — Надо было лучше смотреть. Князь и Артур вовсе не похожи на тебя и директрису.

— Мы видим, что хотим, — заметила Ко, которая за эти дни стала куда старше и даже умнее. — Ведь Артур увидел во мне Веронику.

— Тем более надо быть осторожными. Как вы с директрисой могли допустить, что ваш номер не прослушивается?

Ко промолчала. Комиссар был прав.

— А что касается госпожи Аалтонен, то решено не принимать против нее судебных действий, так как она оказалась жертвой шантажа. Но она сама, придя в себя, подала в отставку с поста директора Детского острова. И отставка была принята. Мы можем простить госпожу Аалтонен, но вряд ли можем доверить ей надзор над непредсказуемыми детьми. Правда, Ко? Кора?

— Правда.

— И она решила оставить себе старое тело.

— Наверное, она права.

— Какие еще вопросы, Кора?

— Почему вы называете меня Корой, комиссар? Меня зовут Ко.

— Ты ошибаешься. А я всегда держу слово.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что тебя зовут Кора, фамилия твоя — Орват. Родом ты из поляков, которых еще в девятнадцатом веке выслали под Вологду в ссылку. Родилась ты в небольшой деревне под городом Великий Гусляр. В той деревне и сейчас живет твоя родная бабушка Анастасия Тадеушевна Орват. К которой ты и отправишься на отдых, как только кончишь давать показания по твоему первому делу и врачи тебя отпустят на волю.

— А где мои родители? Папа и мама?

— Оба они — геологи. Твоя мама Алина Удалова, родом из Великого Гусляра. Отец — Максим Орват. Оба пропали без вести в экспедиции, подробности которой уточняются. Твоя мать сдуру взяла малышку в экспедицию.

— Что с ними произошло? Где они? Я хочу их найти.

— Не спеши. Искать их буду я. И в конце концов найду. Потому что моя прямая обязанность — заботиться о моих полевых агентах.

— Это кто еще — ваш полевой агент? — насторожилась Кора.

— Ты, моя крошка. Ты будущий полевой агент ИнтерГпола и уже прошла первые испытания.

— А если я не захочу?

— Захочешь, — уверенно ответил комиссар. — Я уже знаю про тебя больше, чем ты сама о себе знаешь. И знаю, что в глубине души ты создана для того, чтобы стать агентом ИнтерГпола и вести жизнь, полную риска и приключений. И если ты заглянешь себе в душу, ты поймешь, насколько я прав.

— Я не знаю…

— Тогда вспомни последние дни. Вспомни, как тебе было интересно распутать дело о Веронике и коллекционере дю Куврие.

— Интересно, интересно, интересно! — призналась Кора. — Значит, мне можно не возвращаться на Детский остров?

— Ты полетишь к бабушке Насте. Бабушка уже предупреждена о твоем существовании и печет пироги к твоему прилету. Она счастлива.

— О, я тоже! Спасибо! — И Кора, забывшись, вскочила и обняла комиссара, но ее руки прошли сквозь его бесплотное тело.

— Не хватай меня за печенку, — сказал комиссар, — мне щекотно. Поскорее принимайся за отчет и анализы. Скоро прилетает твоя подруга Вероника, и ты должна будешь ей все объяснить и помочь стать самой богатой невестой Галактики. Ты ведь последней видела ее отца…

— А потом?

— Отдохнув, возьмешь курс на Москву. Пора поступать в Университет.

— А вы же сами сказали, что я буду агентом.

— Для того чтобы стать агентом ИнтерГпола, моя девочка, ты должна учиться, учиться и еще раз учиться. Поняла?

Кора хотела возразить, но комиссар растворился в воздухе. Даже улыбки его не осталось.

— Мою маму зовут Алиной, — сказала Кора вслух, — а папу — Максимом. И я их найду.

Она подошла к открытому окну.

На Марсе стоял яркий солнечный день. Совсем близко, снижаясь, пролетела темнокожая муха и, приложив тонкую лапку к тонкому рту, послала Коре воздушный поцелуй.

Кора и Вероника были центром компании. Другие девушки там не прижились, если не считать Кломдидиди, покрытой тонкой короткой зеленой шерстью, нежной и робкой подруги охотника Гранта. Почему они прибились к компании, никто не понимал, а сам Грант объяснял одним словом: «Стая».

Кора и Вероника были похожи почти как близнецы, только Вероника — брюнетка, а Кора — светло-русая, хоть и с темными бровями. А глаза у подруг были одинаково синими.

Кора привезла с собой черный парик, а Вероника — русый. Когда было выгодно, они пользовались париками, то становясь неразличимыми, то заменяя одна другую на роковых встречах или просто свиданиях. Результаты бывали непредсказуемыми.

Но лето выдалось веселым и настроение под стать ему.

Сессию подруги сдали удачно, романы и переживания оказались в прошлом, здоровье и красоту у них никто не мог бы отнять, судьбы человечества их не интересовали. Пускай человечество само разбирается со своими судьбами.

Еще в мае, сдав историю искусств, они решили, что улетят в Крым, в Ялту или Коктебель и ровно месяц будут сладко бездельничать, по возможности не отходя от моря.

И никто им не будет нужен, ни один мужчина, ни один мальчишка, ни один тридцатилетний старикашка. Истинным валькириям нужна тишина и свобода.

Тишина и свобода, которыми девушки пользовались первые три дня, на четвертый день им страшно надоели. За свободу приходилось отчаянно бороться, а тишина давила на уши.

Девушки пожертвовали тишиной и свободой, получив взамен королевские привилегии в небольшом изысканном обществе, которым себя окружили.

Общество состояло из двух поэтов, живших в палатке у скалы Дева, композитора-песенника Миши Гофмана, инженера-авиатора по имени Всеволод и охотника Гранта в сопровождении хрупкой возлюбленной Кломдидиди, покрытой зеленой шерстью. Гофман присоединился последним, он был толстеньким, рыжим, зеленоглазым, с проблемами в личной жизни.

Члены компании жили в разных концах мирного, сонного Симеиза и встречались после завтрака на узком, заваленном каменными глыбами, но тем не менее уютном пляже, в конце которого сахарной головой возвышалась скала Дева, куда можно было подняться по бесконечной лестнице, круто выбитой в камне, а местами нависающей над пропастью.

В зависимости от настроения или каприза длинноногих повелительниц Симеиза пребывание на пляже могло быть заменено морской прогулкой в Алупку, поездкой за кумысом, походом за грибами или даже этюдами. Правда, на этюды ходили лишь дважды, когда был шторм на море, а хотелось показать спутникам и поклонникам, что современная женщина представляет не только физическую ценность. Обе красавицы были надеждой русской архитектуры и не намеревались это таить.