— Начинай! — зарычал кузнец. Он наколол на вилку целого карпа, высыпал из кастрюли десяток крупных, как дыни, картофелин, отломил половину буханки, и в мгновение ока все это исчезло в его пасти.

— Вы Гаргантюа и Пантагрюэль сразу, — сказала Алиса. — Это были такие…

— Не надо объяснений. Я все читал, — ответил кузнец. — Не отвлекай меня, а то аппетит пропадет.

И с этими словами он кинул в рот еще одного целого карпа.

Но больше Алиса на хозяина не смотрела, потому что сама принялась за еду, которая оказалась такой вкусной, что остановиться было невозможно.

Клубничный мусс кузнец есть не стал, пододвинул миски с ним гостям, а сам, вздохнув, сказал:

— Ох, надо мне себя ограничить. С понедельника обязательно сяду на диету.

С этими словами он взял со стола еще одну буханку хлеба и не спеша затолкнул себе в рот.

— А почему у вас в колодце нарзан? — спросила Алиса. — Ведь нарзан в средней полосе не бывает.

— Мой колодец — сверхглубокий, — ответил кузнец. — Я его сделал во время последних испытаний. Нарзан поступает с глубины три километра.

И только тут Алиса вспомнила, зачем они приехали к кузнецу.

Она хотела было спросить про подземную лодку, но кузнец поднял толстый палец и произнес:

— Никаких деловых разговоров. Сейчас все спать, спать, спать. Пища не выносит легкомысленного отношения.

Он с трудом поднялся из-за стола и побрел наружу, где в саду, под яблоней, Алиса увидела помост, заваленный сеном. Там все они и заснули.

Разбудил Алису шмель. Он летал над самым ухом и занудно жаловался на жизнь. Солнце уже стояло низко, тени стали длинными. Слышно было, как поскрипывает мельничное колесо. Пашка спал на сене, раскинув руки и ноги, как парашютист в свободном падении. Кузнеца Семена не было видно. От сена пахло сладко и сонно. Может, еще подремать? Пять минуток?

И тут от мельницы донесся громовой голос кузнеца:

— Вставать, вставать, чай готов!

— Я не хочу чаю, — ответил Пашка, не просыпаясь.

Алиса вскочила. Ей было неловко. Приехали к одинокому мужчине и улеглись спать, а он вынужден заниматься хозяйством.

Кузнец уже сидел за столом. Он сам все приготовил. Притащил самовар литров на сто, сверкающий как раскаленная лава, расставил чашки, разлил по вазочкам варенье и, главное, испек такую гору пирожков, что над ней поднималась только блестящая макушка кузнеца.

— А мужик твой спит? — спросил кузнец, наклоняясь в сторону, чтобы увидеть Алису.

— Я думаю, он скоро придет, — сказала Алиса. — Он любит все делать сам, не выносит, когда ему приказывают.

— Понял, — сказал кузнец и усмехнулся. И тут же закричал на всю округу: — Павел! Не ходи пить чай! Спи немедленно!

Но его приказ запоздал.

Пашка уже стоял на пороге.

— Ясное дело, — сказал он. — Если дрова пилить, то где Гераскин? А если чай с пирогом, то о Гераскине забыли.

— Представляю тебя занудным стариком, — сказал кузнец. — Ты же всех своих внуков перепилишь.

Пашка стоял в неуверенности — то ли смертельно обидеться, то ли счесть слова кузнеца шуткой. Но кузнец сам решил за него эту задачу.

— Есть выход, — сказал он. — Давай есть пирожки наперегонки. Ты берешь, я беру. Кто последний взял — проиграл.

— Ой! — сказала Алиса. Она уж не знала, когда кузнец шутит, а когда говорит серьезно.

— Давайте, — сказал Пашка, усаживаясь за стол.

Кузнец начал соревнование всерьез. Он глотал пирожки словно горошины, а Пашка тем временем спокойно жевал, запивая чаем, не спешил, только спросил:

— А кто выиграет, что получит?

— Любое желание, — ответил серьезно кузнец.

— Ты же проиграешь! — шепнула Алиса.

— Проиграю — значит, проиграю, — сказал Пашка, продолжая не спеша жевать пирожок. — Хорошие сегодня пирожки у вас получились. Мне сейчас с капустой попались.

— А ты правее возьми, вон там, с брусникой. Сказка!

И не дожидаясь, пока Пашка возьмет пирожок справа, кузнец схватил оттуда пригоршню пирожков. Гора уменьшалась на глазах. Это уже была не гора, а пологий холм, над которым ритмично двигались ручищи кузнеца, словно ковши экскаватора.

И тут Пашка подобрался, словно изготовился прыгнуть.

Пальцы кузнеца скользнули по блюду, подбирая последние пирожки. Пашка мгновенно вытянул руку, схватил предпоследний пирожок и крикнул:

— Я выиграл, Семен Иванович!

Ручища кузнеца замерла над последним пирожком. Он поднял глаза на Пашку, хлопнул белыми ресницами и сказал с уважением:

— На вид маленький, а жуешь как великан. Придется тебе с понедельника садиться на диету вместе со мной.

— Мне это еще не грозит, — сказал Пашка.

— Желание сейчас будешь заказывать или потом?

— Потом, — сказал Пашка.

— Правильно. Тогда часок передохнем и пойдем смотреть машину.

— У меня желание, — сказал Пашка.

— Понял, — ответил кузнец, улыбаясь, — пошли смотреть машину сейчас.

Кузнец Семен Иванович с трудом поднялся из-за стола и пошел впереди. Хоть ножищи у него были толстыми, все равно Алиса удивлялась, как они выдерживают вес такого тела.

Они миновали колодец, прошли сквозь заросли орешника, и тут Алиса увидела покосившийся сарай. Двери его были заперты на замок. Семен Иванович начал искать по карманам ключ, не нашел, рассердился, рванул замок, дужка отлетела, и он сказал:

— Ничего, завтра починю.

И они оказались в сарае.

Кузнец рванул за большой железный рычаг у двери, и деревянный пол в сарае разъехался у самых Алисиных ног. Образовалась большая продолговатая яма. На дне ямы лежало веретено метров в десять длиной с широкой винтовой нарезкой, отчего Алисе оно показалось похожим на длинный батон с заостренными концами.

— Вот она, моя подземная лодочка, — сказал кузнец Семен. Он включил свет, и яркие лампы, спрятанные под стропилами сарая, залили все белым светом.

Кузнец первым спустился по лесенке к подземной лодке.

Он обошел ее, похлопывая словно лошадь.

— Ну как, красавица? — спросил он.

— У меня желание есть, — сказал Пашка.

— Но ты его уже заказал.

— То было не желание, а пожелание, — сказал Пашка.

— Не вижу разницы.

— А я вижу, — сказал Пашка. — Как честный человек, вы должны выполнять условия.

Тут кузнец расхохотался, принялся хлопать себя руками по бокам и повторять:

— Ну, хитрец, ну, Пашка, хитрец! Ну перехитрил! Ну перехитрил старика!

Отсмеявшись, кузнец подошел к люку, что был врезан в борт подземной лодки, и начал его отвинчивать. Он, видно, почувствовал, что Алиса смотрит на него с удивлением, поэтому, не оборачиваясь, сказал:

— Ты не думай, Алиска-барбариска. Изнутри все на автоматике. А вот чтобы снаружи открыть, нужна моя сила.

Внутри подземной лодки было темно. Кузнец просунул в люк ручищу, пошарил там, нашел выключатель, и в лодке загорелся свет.

— Влезайте, — сказал он, — поглядите, как там. Может, не понравится.

Пашка в мгновение ока нырнул в корабль. Кузнец подсадил Алису, и она буквально свалилась на Пашку. Там, в лодке, было страшно тесно, они умещались, лишь прижавшись друг к другу. Даже ноги некуда было вытянуть, потому что они упирались в пульт управления.

— Ну как устроились? — раздался голос снаружи.

— Замечательно, — сказал Пашка. — Можно попробуем?

— Как ты попробуешь, если не учился? — спросил кузнец. — Ты мне машину сломаешь.

— Вы же мне показывали, — возразил Пашка.

Пульт был выкован из железа, узорчатый, витиеватый, вместо кнопок на нем были изогнутые рукоятки, а рядом торчали ажурные головки ключей.

Пашка повернул рычажок, над пультом загорелась лампочка, спрятанная в выкованную сеточку словно в корзинку.

— Эй ты, неслух! — послышался голос кузнеца. — Ты хоть люк закрыть не забудь.

— Я ничего никогда не забываю, — ответил Пашка и повернул другой рычажок. Сбоку послышался удар — захлопнулся люк, затем — страшный визг. Алиса вздрогнула.