— Мы на орбите, — сказал Рустем. — Мы — И-34.

— Ваши координаты не совпадают с расчетными, — сказал голос.

— Ну конечно, — сказал один из геологов. — Наш астероид за сегодняшний день столько толкали ракетами, что он изменил орбиту. Маленький ведь.

— Почему вышли на пассажирский путь? — волновался голос. — Кто на астероиде?

— Я, Рустем Севорьян, смотритель маяков, со мной геологи-разведчики, мальчики — искатели приключений, родители мальчиков, молодожены, которые ищут необитаемое место, лиса и волк из Уголка Дурова и дрессировщик. А вы кто?

— Мы «Медведь», рейсовый Марс — Трансплутон. Находимся в опасной близости.

В бункере наступила трагическая тишина. Все понимали, что громадный рейсовый корабль не может затормозить.

— Он нас раздавит, — тихо сказал штурман с ракеты, на которой прилетели родители мальчиков.

— Перехожу к экстренному торможению. Всем пассажирам пристегнуть привязные ремни! — сказал голос с «Медведя».

— …Пятьдесят один, пятьдесят два, пятьдесят три… — отсчитывал Рустем.

Минуты тянулись еле-еле. Старший из мальчиков заплакал.

— Торможение завершено. Нахожусь около астероида, — сказал «Медведь». — Я горючее на этом маневре перерасходовал. Не знаю, как теперь доберусь до Марса.

— Ничего! Это ничего! — радостно крикнул Рустем. — Мы перекачаем из наших ракет. У нас тут шесть кораблей, и все заправлены.

Так и сделали. А когда баки «Медведя» были снова полны, он взял на буксир шесть ракет и привез всех на Марс: и Рустема Севорьяна, смотрителя маяков, и геологов-разведчиков, и мальчиков — искателей приключений, и их родителей, и молодоженов, и лису, и волка, и дрессировщика из Уголка Дурова.

На Земле, на высокогорном космодроме Каракорум, в двух километрах от карантинного сектора возвышается одинокий, забытый и покинутый всеми корабль. Это совсем неплохой, почти новый звездолет класса «Оптима», который совершил всего одно путешествие, причем путешествие удачное, принесшее Земле множество разнообразных интереснейших открытий и находок.

Казалось бы, звездолету еще летать и летать. Но он стоит холодный и недвижимый под ярким небом, и никто не подходит к нему ближе чем на двести метров.

О тайне его космонавты предпочитают не рассказывать, и мне удалось узнать ее совершенно случайно — я оказался соседом по даче геолога Питера, молчаливого, замкнутого человека, от которого всегда пахнет одеколоном и нашатырным спиртом. Питер и открыл мне тайну покинутого корабля…

Питер называл их лебедями. Правда, он вкладывал в это слово столько ненависти, что понятно было — никакие они не лебеди, дрянь птицы, и только. Когда лебеди пролетали утром над долиной — длинные трехметровые шеи с непомерно большими клювами, черные перепончатые крылья и серые чешуйчатые ноги, убирающиеся в складчатый живот, как шасси, — Питер подходил к окну и бессильно грозил им кулаком.

Они с Игорем пробовали их стрелять, но на труп сбитого лебедя слеталась сразу такая стая, что приходилось все бросать и отступать под защиту стен дома.

Третий месяц геологи сидели на этой планетке. Их сбросили на разведракете вместе с домом и запасом продуктов на полгода. Корабль ушел дальше, обследовать другие планеты этой системы. Когда осматривали планету с воздуха, лебедей не заметили и не знали, что они могут стать основным препятствием к исследованию нового мира.

Питер ненавидел их не столько за хищный и злой нрав, не столько за быстроту полета и силу когтей, сколько за то, что они срывали все планы. Планета оставалась такой же неисследованной, как и в первый день. Невозможно же передвигаться только в вездеходе, боясь высунуть нос наружу.

В то утро они отъехали от дома километров на пять, а потом полчаса просидели закупоренными в вездеходе, потому что пара любопытных лебедей кружила низко над машиной, будто поджидала, когда же появится дичь поменьше размером, чем вездеход.

Наконец, когда терпение Питера уже совсем было лопнуло, лебеди взмыли вверх и растворились в низких облаках.

— Вроде миновало, — сказал Игорь. — Пошли?

— Пошли. Проверь пистолет.

Они вышли наружу, стараясь держаться в нескольких шагах от вездехода, так, чтобы успеть нырнуть в него в случае опасности. Они даже старались тюкать молотками как можно тише.

Питер завернул за выступ скалы и склонился над интересным обнажением, когда услышал характерный шелест крыльев. Он резко обернулся и прижался спиной к скале, доставая пистолет. Но над ним никого не было.

И тут в наушниках раздался крик Игоря:

— Питер!

— Что с тобой?

Питер уже бежал в сторону товарища.

Он не успел. Над скалой поднимался, быстро, как черная молния, лебедь, который держал в когтях Игоря.

Питер поднял пистолет. Надо как следует прицелиться, чтобы не попасть в человека…

— Не стреляй, Питер! — крикнул Игорь. — Скафандр выдержит. А то разобьюсь о скалы.

Питер опустил оружие. Игорь был прав. Лебедь поднялся уже метров на сто. Он повернулся и взял курс на север. К нему присоединились, вынырнув из-за облаков, еще три лебедя. Они описывали круги, будто дивясь, какая сказочная добыча попалась в лапы их товарищу.

— Как бы он не бросил, как орел черепаху, — подумал вслух Питер.

Игорь услыхал.

— Надеюсь, нет, — сказал он. — Но чертовски неудобно.

— Держись, Игорек, держись, друг, — сказал Питер, заводя вездеход.

Он пытался проглотить комок, застрявший в горле. Вездеход взревел, протестуя против лихорадочных движений Питера, подпрыгнул на месте и рванулся через каменные россыпи к северу, где вставало восьмое сиреневое солнце планеты.

Хуже всего, что дорога была совсем неизвестна. Никогда еще геологи не отходили так далеко от базы. Вездеход, расшвыривая гравий и разрывая корни сухих кустов, спускался все ниже в долину.

— Игорь! Игорь! Как ты?

— Жив еще, — ответил Игорь. — Мы спускаемся к невысокой гряде. В ней вижу несколько пещер. Наверно, это их гнезда.

Вездеход затормозил перед белой, будто молочной, мутной речкой, протекающей меж вязких, топких берегов. Кисельная жижа не выдерживала машину. Пришлось взять правее в поисках более удобного места для переправы.

— Снижаемся, — продолжал Игорь. — Вход в пещеру довольно широк, но на вездеходе в него не пройти.

— Оружие у тебя с собой? — спросил Питер.

— Нет, потерял, когда меня перевернули вверх головой.

— Смотри, чтобы они тебе скафандр не прорвали, — когти у них что надо.

— У меня нож остался.

Но ни Игорь, ни Питер не были уверены, что нож поможет Игорю отбиться от когтей хищников.

Вездеход форсировал реку и сквозь редкий лес направился к холмам на горизонте. Ветви деревьев сгибались под тяжестью крупных круглых плодов, немного похожих на яблоки. Яблоки с треском лопались под гусеницами вездехода. Пришлось снизить скорость, чтобы ненароком не врезаться в толстый узловатый ствол.

Лес кончился. Последним препятствием на пути к ясно видневшейся гряде скал, испещренных черными точками пещер, оказалось поле гейзеров и вулканчиков. Долина дышала жаром, как раскаленная печь. Вездеход чуть не провалился в присыпанный камнями кратер, и на секунду ветровое стекло заволоклось густым серым дымом.

— В пещере темно, — раздавался в ушах голос Игоря. Голос доносился еле-еле — экранировали стены пещеры. — Эти гады решили, видно, меня свежевать. Уж очень треплют.

— Включи фонарь! — крикнул Питер.

— Неплохая идея!.. Они отлетели. Не понравилось. То-то, голубчики! Слышишь стук?

— Нет, а что?

— Бьют клювами по фонарю. Разбить хотят. Понимают все-таки. Ах, вы…

— Игорь!

— Я жив, просто некогда разговаривать. Поспеши, пожалуйста, они наглеют.

Питер и так спешил. Вездеход упорно полз вверх по склону, и пасти пещер приближались с каждой секундой.

Вдруг всхлипнул и на мгновение замолк двигатель. Топливо! Ведь никто не думал, что вездеходу придется отойти на столько километров от базы. Мотор еще тянул, но Питеру уже приходилось мысленно повторять пройденный путь и ломать голову над тем, как пройти его пешком.