Между тем кровь из глубокой царапины на горле капитана перестала сочиться, и он уже смог начать вычислять линию поведения. Надо было что-то делать. Если в первые минуты знакомства этот негодяй мог напасть на него, то через час он кого-нибудь убьет.

Следовательно, надо будет его обезоружить.

Капитан поманил штурмана, и тот присел на корточки возле капитана и сказал первый, словно сам был телепатом:

— У нас есть два пути, капитан.

Еще вчера они недолюбливали друг друга, еще час назад Ут-пя был сердит на капитана за то, что тот уничтожил его родственника, но сейчас оба понимали, что только совместное противостояние грубой силе может их спасти.

— Говори, — сказал капитан.

— Или мы уничтожаем его…

— И что получаем?

— Трофейный нож!

— И все?

— Нож, штаны, суму… Это уже немало.

Очень мало, — возразил капитан, — слишком мало, чтобы смогли выжить семь человек.

— Тогда, может быть, лучше второй вариант? — Говоря так, Ут-пя смотрел, как от воды поднимается Не-свелю, неся в протянутой руке старую битую алюминиевую флягу. Не-свелю шла с высоко поднятой головой, как бы бросая вызов своим согражданам.

— Говорите, говорите, — торопил капитан, недовольный тем, что Ут-пя отвлекся.

— Вижу опасность раскола, — сказал Ут-пя.

— Я с ней потом поговорю, — пообещал капитан. — Продолжайте.

— Второй вариант — терпеть, — сказал штурман. — Терпеть для того, чтобы с помощью наших переводчиков постепенно, в течение нескольких дней, узнать, где он живет, что представляют собой жители окрестных мест, узнать все что можно…

— Но мы должны будем улещать его, — с сомнением возразил капитан. — А как известно, мерзавцы наглеют от того, что им потворствуют.

— Я и без вас знаю, что мы рискуем. Но третьего пути нет.

Не-свелю подошла к унтер-офицеру и присела перед ним на корточки, передавая флягу и в то же время втягивая расширившимися ноздрями запах сытных луковиц.

Сато принял флягу из рук молодой женщины и положил рядом с собой.

Потом, подумав, отломил дольку от луковицы — совсем небольшую дольку — и протянул Не-свелю.

— Не много же тебе досталось, — сказал стоявший на краю площадки Ут-бе-бе, который искренне переживал эту сцену, потому что ему очень нравилась Не-свелю, особенно теперь, когда она была обнажена и приобрела совсем иное назначение в его глазах, то есть стала менее коллегой и менее товарищем по экспедиции, а более женщиной независимо от уровня ее магистерской диссертации.

— Будет больше, — сказала Не-свелю с вызовом. Она понимала, в какое глупое положение она попала, противопоставив себя коллективу.

Она хотела сказать еще что-то ироничное и тонкое, чтобы окончательно поставить на место Ут-бе-бе, позволявшего себе смотреть на нее без всякого уважения, но ничего сказать не успела, потому что завизжала и подпрыгнула — по простой причине: воспользовавшись тем, что женщина смотрела в другую сторону, а может, и не обращая на это внимания, старший унтер-офицер протянул жесткие пальцы и уверенно схватил ее за полную высокую грудь. Такой груди унтер-офицеру еще не приходилось видеть, потому что его жизненный опыт ограничивался деревней, девицами в дивизионном публичном доме да тремя или четырьмя случайными встречами во время войны. Но все без исключения партнерши унтер-офицера были малогрудыми азиатками, тогда как женщины планеты Дом телосложением скорее напоминают жительниц южной Европы, пышногрудых и широкобедрых.

Не-свелю подпрыгнула и чуть не подавилась долькой луковицы.

— Как вы смеете! — воскликнула она.

Все остальные обернулись к ней, но, честно говоря, никто в тот момент не видел трагедии в этой ситуации — наоборот, она показалась всем забавной. Люди, даже принадлежащие к самым высокоорганизованным галактикам, бывают поражены слепотой.

И тут впервые унтер-офицер засмеялся.

— Коза! — повторял он, а переводчики не понимали, что же он имеет в виду. — Коза! Ускакала! Иди сюда, я тебе еще дам! Никому не дам, а тебе дам.

По-из покорно переводил слова Сато. Не-свелю, прикрывая груди правой рукой, подошла ближе и протянула левую. Сато дал женщине дикую луковицу. Однако не удержался от очередной шутки: когда она брала луковицу, он попытался схватить ее за низ живота, но не преуспел, потому что красавица уже была готова к его выпадам и вовремя отбежала, но не к своим товарищам, а в другую сторону, к краю площадки, чтобы ни с кем не делиться.

Она кидала в рот дольку за долькой, а голодные люди не могли оторвать от нее взгляда.

Капитану потребовалась немало труда, чтобы продолжить разговор с Ут-пя.

— Есть третий путь, — наконец негромко произнес он.

— Какой?

— Мы его обезопасим, отнимем у него нож и, если нужно, запрем в пещере. И тогда пускай наши переводчики постараются извлечь из него всю нужную информацию. То есть без дружбы, но и без убийства.

Тихая Люба не выдержала и подошла к красавице Не-свелю.

— Простите, — сказала она, — но по вашим ощущениям я чувствую, что вы едите что-то очень вкусное.

Не-свелю засунула в рот луковку и начала жевать энергичнее.

— Я бы попросила немного, — сказала Люба, сглатывая слюну, ведь ей было труднее всех — она так явственно ощущала вкусовое наслаждение Не-свелю, будто ела сама, только в рот ей ничего не попадало.

— Неужели вы не видите, — ответила, не переставая жевать, Не-свелю, — какая у меня маленькая луковица! Я не могу с вами поделиться. Но могу дать хороший совет.

— Какой? — спросила Люба. Задавая этот вопрос, она уже знала ответ.

— Подойдите к этому мужчине, который сидит перед вами, и попросите у него луковицу — вы же видите, что у него их еще две. Видите?

— Вижу, — покорно произнесла Люба, не двигаясь с места.

— В худшем случае он вас пощупает — продолжала Не-свелю. — Очевидно, на Земле это национальный обычай. Ничего страшного с вами не произойдет.

Чтобы прекратить этот унизительный для Любы разговор, переводчик По-из решился на крайнюю меру: он сам направился к Сато.

— Простите, — сказал он, — вы были так любезны, что угостили Не-свелю. — По-из указал на красавицу, которая дожевывала последнюю дольку, мысленно проклиная Любу за то, что та заставила ее поспешить.

— Не-свелю, — произнес неуверенно Сато.

— Но у нас есть другие голодные женщины. Не могли бы вы и им выделить немного пищи из ваших запасов. Мы постараемся вам отплатить добром.

— Хай! — воскликнул Сато. — Пускай она попросит сама.

— Она боится вас, — ответил По-из.

— Кто боится, ходит голодным, — сказал Сато. Эти люди казались ему все интереснее. Самые настоящие дикари — совершенно глупые и доверчивые. Нет, он не будет их убивать. Может, убьет только того, старого, которому он порезал глотку. Очень уж у него взгляд нехороший. А остальные будут трудиться. — Пускай она не боится.

— Иди, — печально произнес По-из.

— Нет, — сказала Люба. — Я боюсь.

— Надо действовать сейчас, — сказал капитан штурману. — Немедленно.

— Вы возглавите операцию? — спросил Ут-пя.

— К сожалению, мне придется возложить руководство на вас, — ответил капитан. — Вы же видите, что я небоеспособен. Но, как только приду в себя, вновь возьму на себя руководство группой.

— Так дело не пойдет, — сказал Ут-пя. — Потому что мне не на кого опереться.

— Вас трое здоровых мужчин!

— По-из не воин, он боится даже пролетающей бабочки. А Ут-бе-бе я и в лучшие времена не доверял. Он типичный избалованный эгоист, плод нашей либеральной системы образования.

По-из подталкивал Любу к Сато, который сидел, скрестив ноги, и держал на ладони луковицу.

Люба сопротивлялась, и это стоило ей страшного напряжения нервов.

И в этот момент неожиданно для остальных Не-свелю сделала несколько быстрых шагов, наклонилась, схватила луковицу с ладони Сато, но тот успел сжать пальцы, и красавица осталась ни с чем.

Сато засмеялся еще веселее.

Как раз в это время Люба наконец-то поддалась напору По-иза и, потеряв равновесие, упала на колени перед японцем.