Летучая мышь сорвалась с потолка и понеслась, суматошно ударяясь о стены, к выходу, будто спеша предупредить там, впереди, что идет Лена.

Они оказались на задворках гостиницы, солдат не закрыл за собой дверь. Он обогнал Лену, будто убедился в том, что она не убежит, и пошел впереди, сквозь непроницаемый в полумраке рассвета строй кустов.

Лена пошла за ним, кусты хватали за платье, за волосы, но через несколько метров кусты кончились, и они оказались на асфальтовой дороге, где стоял открытый джип, не то чтобы военного образца, но довольно старый. Сержант Наронг стоял возле него и курил длинную тонкую сигару. Он был в мундире — куртке и фуражке и форменных брюках, ботинки начищены.

— Вы быстро собрались, — сказал он негромко, как бы поощряя дрессированного медведя конфеткой.

— Я привыкла.

— Тогда поехали, — сказал сержант, показал ей место сзади, сам сел рядом. Солдат, который охранял Лену, сел за руль. Но никуда они не двинулись. И ясно почему — через несколько секунд из кустов выскочил еще один солдат, он нес два термоса и картонную коробку. Он положил добро в багажник, а сам сел рядом с первым солдатом.

Сержант больше ничего не сказал, солдаты и без него знали, куда ехать.

Так как Наронг молчал и солдаты молчали, Лена тоже молчала. И даже хорошо было молчать и чувствовать, что ничего тебе не угрожает, а у солдат есть автоматы.

По сторонам дороги росли кактусы — изгороди кактусов, за ними бамбук. Сначала дорога была покрыта асфальтом и казалась темно-лиловой, потом джип съехал на грунтовую дорогу, и сзади джипа возникли почти непроницаемые клубы пыли, их пронзали горизонтальные лучи утреннего солнца, и где-то в пыли отчаянно брехали местные собаки — голоса у них были как у наших.

— Надо заехать в одно место, — сказал сержант.

Он дремал, повернув лицо к солнцу, и оно казалось бронзовым. Фуражка лежала на коленях.

Они въехали в деревню или поселок, джип затормозил у длинного одноэтажного дома, скрытого высокими деревьями с кронами, как у рыжиков. Сержант в сопровождении одного из солдат быстро зашагал к тому дому. Он не успел подняться на крыльцо, как из дома выскочили несколько военных в небольших, видно, чинах, которые вытянулись при виде сержанта.

Тот прошел в дом, лишь кивнув им, а военные задержались еще на секунду или две, разглядывая Лену.

И тут Лене пришла в голову мысль, что он нарочно приехал в свою часть, чтобы товарищи по оружию увидели, какая красивая женщина поднимается ради Наронга на рассвете.

— Наронг, хороший? — решила она спросить у шофера.

Ее старый знакомый сверкнул зубами и согласился.

Тут солдат показал, как сержант умеет стрелять из автомата, и сам обрадовался, как это у него получилось.

Господин хороший сержант вышел из дома минут через десять.

За ним — военные. Они уже не глядели на Лену, и она подумала, что им за что-то влетело.

Наронг сел на свое место и сообщил:

— Все. Дела закончены. Можно говорить.

Солнце быстро поднималось вверх, запели многочисленные птицы, большие летучие мыши пронеслись прятаться в чащу леса. Справа была видна река, за ней — голубые холмы.

Лена повернулась к сержанту, ожидая, о чем же он будет говорить. Он заговорил об истории.

— Мы, тайцы, — сказал он, — пришли сюда почти тысячу лет назад. До нас здесь жили моны, у них было государство Дваравати. Великое государство Дваравати.

— А где вы жили? — спросила Лена.

— Мы жили в горах, мы жили в Сычуани. Мы покорили эти места. Вы знаете, что мы никогда не были ничьей колонией? Никто нас не смог победить, а наши короли были очень умные, они все обещали всем, а ничего никому не дали.

Тут сержант рассмеялся. И добавил:

— Хорошая женщина тоже должна обещать. И ничего не давать.

Снова пошел асфальт, машину мягко покачивало, Лену стало клонить в сон. Сержант говорил ровным, спокойным голосом, как проповедник, который приезжал в Веревкин, то ли из Москвы, то ли из Нью-Йорка.

Возможно, Лена заснула, но ненадолго. Когда сержант повысил голос, она сразу проснулась.

— Вам скучно? — спросил сержант.

— Нет, мне очень интересно. Только я плохо говорю по-английски и не все понимаю.

— А я учился в Австралии, — сказал сержант. — У нас есть университет, но нет хорошего военного образования. Мне так хотелось получить хорошее образование, и я уехал в Австралию. По обмену. К нам приезжают изучать буддизм, а мы учимся стрелять из пушек.

Сравнение развеселило сержанта.

— А вы учились? — спросил он, отсмеявшись.

— Я вам говорила, что я учительница.

— У вас есть муж?

— Мой муж умер. Погиб.

— На войне? В Афганистане?

— Нет, на работе. На него напали грабители.

— Он был полицейским?

— Нет, ученый.

Сержант не поверил. Но не стал спорить, а принялся рассказывать о том, что раньше русских здесь не было, и он знал только, что они победили Гитлера под Сталинградом, но потом много русских стало сюда приезжать, и у них, русских, свои сложные проблемы, среди них много преступников и даже наркоманов, знает ли Елена об этом?

Елена об этом знала.

Сержант оказался разговорчив, страшно начитан, по утрам читал газеты. Эта мысль Лены получила подтверждение в каком-то городке, который они проезжали через полчаса. Без приказания солдат подрулил к лавке, в которой торговали всем на свете, крикнул в полутьму лавки, и через полминуты оттуда выскочил хозяин, держа в руке тугой рулон газет. Джип тут же рванулся с места, и сержант принялся шуршать газетами.

Стало жарко. Лене еще не приходилось ездить по Таиланду без кондиционера и прочих удобств. Очевидно, осенью — не самые жаркие месяцы, но даже быстрая езда не спасала, так как горячий и пыльный воздух высушивал носоглотку, к тому же злые слепни или похожие на них хищники преодолевали поток воздуха, чтобы вонзить свои злобные жала в несчастную женщину.

Не прекращая читать, сержант вдруг спросил:

— У вас здесь враги?

— Почему вы так решили?

— На вас нападали.

— Сегодня ночью?

Сержант не ответил.

— Это мой соотечественник. Я ему понравилась. Он хотел большего, чем я способна была ему предложить.

Лена не была уверена, что правильно выразила свою мысль по-английски, но вроде бы сержант понял — он замолк и снова принялся шуршать газетами.

Лена понимала, что этот разговор не закончен.

Ведь недаром он поставил ночью солдата перед ее дверью.

— Кстати, — сказал сержант, — молодой человек, который напал на вас на берегу…

— Вор?

— Он не вор. Он из окружения генерала Лю.

— Что это значит? — Лена напряглась. И этот сержант тоже охотится за ее секретами?

— У генерала Лю очень большая сила, — сказал сержант. — Он очень важный человек. Большой человек. Он делает героин. Вот я и подумал — приехала одинокая молодая женщина, не хочет ехать к границе вместе со своими друзьями из Москвы. Хочет ехать с моим ничтожеством. На нее нападает сам Маун Джо, приемный сын генерала Лю. Очень много чести для туристки. Как вы думаете?

Лена многое думала об этой ситуации, но не собиралась делиться своими думами с тайским сержантом, который тоже вроде бы знает больше, чем ему положено.

Солдат впереди сказал что-то.

Лена увидела, что холмы разошлись и показался город. Так как дорога сбегала к нему покато, то он открылся зеленой панорамой, очерченной вдали широким простором Меконга — Лена уже узнавала его. Город когда-то был крепостью — был виден ров и остатки стен. Из зелени поднимались белые пальцы пагод, а одна, старая, похожая на пирамиду, встретила их у въезда в город.

— Это Чианг Саен, — сказал сержант. — Здесь мы повернем на запад. Хорошо?

— Отлично.

— У меня тут дела. Подождите меня в гостинице, в «Чианг Саен», на веранде, Попрошу не отлучаться.

Сержант был предусмотрителен, он поговорил с прибежавшим встретить его портье, и тот провел, Лену в номер, где она смогла умыться с дороги.