Шпак набрал 0872. Потом 788655.

Сразу раздался щелчок — зафиксирован номер!

Еще три гудка.

Определяют, откуда звонок.

«Вам потребуется время, чтобы меня догнать».

Потом голос:

— Вас слушают.

— Я вас беспокою по поводу полученной от вас инструкции. С кем имею честь?

— Что вы хотели сообщить?

— Это ФСБ?

— ФСБ или не ФСБ — вам-то какое дело?

— Это не телефонный разговор, — сказал Шпак. — Где мы можем встретиться?

— Вы из Веревкина? — выдал себя голос. — Вы обнаружили там пришельца?

— Разве вам еще не сообщили?

— Сообщили, сообщили. Вы сможете его задержать до приезда нашей группы?

— Тогда помогите мне — в чьем теле он находится?

— Если не знаете, зачем звоните?

— Я имею основания подозревать Артема Груздя, вам такой известен?

— Артема Груздя? Не вешайте трубку, мы сейчас проверим.

— Жду, — сказал Шпак, положил трубку на полочку под аппаратом и быстро вышел из кабинки.

Он прошел к рынку, там было побольше народу, и стал оттуда смотреть, появятся ли фээсбэшники.

Они прискакали быстро.

Минуты через три. Недаром в Туле тянули время, чтобы застать его в кабинке.

Они приехали на обычной «шестерке». Двое выскочили — и сразу к кабинке.

Один из них держал руку в кармане. Они не хотели рисковать.

Из телефонной кабинки они вытащили азербайджанца с рынка. Заломили ему руку за спину и стали заталкивать в машину.

Семен одного из них, кто за рулем, знал. Он жил на их улице. Старше Семена тремя годами, даже в одной части служили, 6-я дивизия тральщиков ТФ.

А вот фамилию забыл…

«Они к этому относятся всерьез. Сидят у аппаратов и ловят звонильщиков, думают, что позвонит кто-то из пришельцев. А ведь правильно рассуждают!

Но если я буду вести себя осторожно, угадать человека в толпе невозможно.

Только не попадаться».

В пивную он не пошел. Нечего там делать. Лучше посидеть дома, пока не пройдет шум.

Он подходил к дому, когда увидел, что навстречу по переулку спешит Груздь.

И тут он его обошел!

Какой-то Берия, честное слово.

Семен стоял на другой стороне улицы, и Груздь был так занят собственными мыслями, что не увидел подозреваемого.

«Значит, он был у меня дома?

Еще чего не хватало! А если он расскажет какие-нибудь гадости обо мне моей Зинке?»

Впервые он назвал ее фамильярно — моей Зинкой.

«Я ведь соскучился по тебе, я даже не хочу заниматься детективной работой и искать зловещего пришельца. Оказывается, это не розыгрыш, как думает старый учитель и на что надеялся я сам. Нет, они в самом деле ловят пришельца.

То есть меня?

Но ведь я не злобный! Я тихий гений, вполне штатское существо, даже в цель с пятидесяти метров больше двадцати из тридцати не выбиваю. Я спешу домой, я люблю свою жену. А вы знаете, что такое любовь? Вам это не дано!»

Зинка была дома.

— Ты что так рано вернулась? — спросил Шпак.

— Я и не ходила… А ты не рад?

Он не смог ответить сразу. Он смотрел на нее и думал — почему она такая красивая? Есть такое понятие — моя женщина. Единственная в мире и навсегда. Как хорошо, что не существует бывшего Шпака, того самого, который мог позволить себе поднять руку на эту женщину, который пренебрегал ею…

— Я рад. Честное слово, я рад видеть тебя.

— Ты изменился.

— Может, тебе это только кажется?

— Нет. Я тебя знаю много лет, Сеня. Что с тобой случилось?

— Обедать будем? — спросил Семен.

— Обедать погодишь. Чего так рано с работы сбежал?

— Задание выполнял. Помнишь, как Изя просил инопланетян поискать?

— Нашел?

Разговор был почти неподвижным. Они делали вид, что знают меньше, чем знали, и не подозревают о правде.

— Откуда мне найти, — сказал Сеня, — если их нет. Илья Филиппович считает, что это розыгрыш.

Зина пошла на кухню, Семен за ней.

Она достала из холодильника кастрюлю с вчерашним борщом, разогрела плиту.

Семен сидел за столом, курил. Он редко курил, только если выпьет как следует. А сейчас захотелось. Пить он не хотел, а закурил.

— Илья Филиппович от старости из ума выжил, — сказала Зинаида. — А вот некоторые считают, что это правда.

— Кто считает?

— Например, Артем Артемович Груздь.

— Надо будет с ним поговорить, — сказал Семен. — Обязательно. Он, может быть, чего-то знает.

— У него и кандидатура есть, — сказала Зинаида. — Он ко мне приходил, выпытывал мое мнение.

Семен ответил не сразу. Не хотелось быть глупее или по крайней мере недогадливее, чем на самом деле.

— И почему же он меня заподозрил? — спросил наконец Семен и откашлялся. Горло предало его — издало хрип.

— Наверное, по тем же причинам, что и я, — сказала Зинаида. — Тебе сметану класть?

— Одну ложку.

Шпак снял пиджак и положил его на пол.

— По каким причинам?

— Большие шпионы попадаются на мелочах. Я где-то читала. Рихард Зорге разорвал донесение агента и бумажки в окно автомобиля выкинул. А контрразведка японская вдоль дороги на карачках ползала, пока все клочки не собрала и не склеила.

— Ну, например! Мне же интересно.

— Я еще не видела человека, который, сняв пиджак, кладет его на пол.

— Но ведь пол у тебя чистый, — сказал Семен. Он поднял пиджак и повесил его на спинку стула.

— Ты даже говоришь не так, как…

— Не так, как кто? — Семен улыбнулся, поняв, как ей трудно. Она ведь видела Шпака. Она же обнимала ночью Шпака, она борется с собой — пока его не было, она уже поверила Груздю, и ее охватил ужас. А сейчас ею владела скорее растерянность.

— Ну не могу я тебя бояться! — воскликнула Зинаида. Борщ плеснул через край тарелки.

Он еле успел убрать колено.

— Сметану сам бери, сколько хочешь, — сказала Зинаида.

— И не надо меня бояться, — сказал Шпак. — По простой причине. Я тебя люблю. И ты тоже это знаешь.

— Хотела бы знать… А ты думаешь, почему я поверила этому хмырю?

— Груздю?

— Конечно, Груздю. Потому что я испытала с тобой то, чего не было пятнадцать лет. А может, и никогда не было.

Неожиданно Зинаида растрогалась, резко отвернулась к окну, и Семен понял, что она смахивает слезы.

— И что еще Груздь говорил?

— Он говорил, что уверен — ты и есть пришелец. Ты говоришь иначе…

— Разве я говорю иначе?

— Ну кто сметану пальцами берет?

— Извини.

— Ты даже знаешь, как просить прощение. Это было Шпаку… то есть тебе недоступно. Мне бы, дуре, сразу догадаться, а я растаяла. Ты меня приласкал, и я растаяла.

— А может быть, ничего и не произошло? — спросил Шпак. — Может быть, идет очередная охота за ведьмами?

— Груздь мне телефон оставил, чтобы я позвонила.

— Я знаю, — сказал Шпак. — Это какой-то отдел Тульского ФСБ. Чекисты здесь тоже группу поиска организовали. Я еле ушел от них.

— Ты признаешься?

— А что это меняет?

— Кто-то тебя выдал… А вас в самом деле много?

— Зина, любимая, это все выдумки.

— Ты за два дня ни капли не выпил. Почему?

— Не хотелось.

— Ты ешь борщ, а то остынет.

— Даже настроения нет.

Она уселась за стол напротив него, уткнула подбородок в ладони упертых локтями в стол рук и стала смотреть на него внимательно, как смотрят на огонь.

— Ты убил его? — спросила Зинаида.

— Ты веришь этому Гвоздю?

— Груздю.

Шпак протянул через стол руку и кончиками пальцев провел по щеке своей жены.

— Он так не умел делать, — сказала Зинаида. — Ты убил его?

— Даже если в твоих подозрениях есть доля истины, — сказал Шпак, — я же не убит. Я сижу перед тобой, я смотрю, какие у тебя фиолетовые глаза.

— Это от обоев. Отражение.

— Какая ты красивая и желанная.

— А какой ты на самом деле?

— Клянусь тебе всем святым, и твоим здоровьем клянусь, что я и есть я. Я не монстр, не осьминог, не паук. Я человек.

— Ты убил его?

— Он покинул это тело, потому что ничто не удерживало его здесь. Я мог только поторопить его.