Тогда над моей головой идет страшная схватка между разведками Земли и нашей сетью. А я тешу себя глупой мыслью, что это именно мною изобретена система контакта, тогда как остаюсь не более как комаром, попавшим под асфальтовый каток».

— Кофе будешь? — спросила Катя. — Но учти, у меня растворимка.

Семен Шпак снова замер.

Ну что за память у Шпака? Кофе-растворимка? Что это означает?

— Буду, — сказал он. — Конечно, буду.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

— Отлично чувствую я себя!

— Ты без меня скучал?

«Почему я должен был без нее скучать? Мы давно не виделись?»

Катя прижалась к нему бедром.

От нее так и разило — если можно сказать об ощущении — желанием, желанием близости.

Но, видно, и Шпак ее не любил, и гений унаследовал его равнодушие.

Он не стал отстраняться. Замер и терпел.

На счастье, в комнату ворвался Изя.

— От руля! — закричал он, вклиниваясь между Шпаком и Катей. — Не соблазняй моих девочек! Я их всех имею, а ты не по этой части. Прочел указания сверху? Что ты думаешь об этом?

— Я ни когда не верил в эти бредни, — сказал Шпак. — Для этого есть дешевые журналы.

— Точно! И я так думаю.

Изя сел на край шатучего стола и закурил. Курил он сигару. Сделает затяжку-другую, сигара гаснет, и он сует ее, обслюнявленную, в верхний карман пиджака. Изя был неопрятен, раньше Шпак не обращал на это внимания, потому что всегда чувствовал себя обязанным школьному приятелю… «Ага, я вспомнил, что мы с ним учились в одном классе, оба были учениками средними, наши интересы лежали вне класса…»

— Понимаешь, старичок, — сказал Изя, — сам факт того, что эту штуку официально разослали по редакциям и, я подозреваю, по другим офисам нашей страны, говорит о многом. Ты думаешь, в Кремле и в области сидят шизофреники?

— Ни в коем случае!

— Вот именно. Значит, сигналы были серьезные. Значит, кого-то они взяли и выпотрошили. Я почему на тебя это взвалил? Потому что ты имеешь репутацию алкаша… Не обижайся, не отпирайся. Репутация — это еще не жизнь. Ты общаешься с людьми, можно сказать, с народом.

Изя любил посмеяться. Он сам говорил, что, когда смеется, у него проветриваются внутренности в мозгах. Такое странное определение.

— И что же я буду делать?

— Если они у нас есть, то проще всего внедриться в бомжи или в пьянь у стояка, где тебя в рабочее время легче всего обнаружить. Как ни спросишь у твоей Зинки, где он, она всегда — ищи в гуще народа!

Тут Изя совсем развеселился, а Семен сказал, сам от себя не ожидая:

— Больше ты у нее спрашивать не будешь!

— Да ты что? Озверел?

— Я пить бросил.

— Ты врешь, да?

— Я люблю Зинаиду. Понял? И пить бросил.

Что-то в тоне Шпака настолько не понравилось Изе, даже напугало его, что он сполз со стола, вытащил сигару и, отойдя к двери, принялся ее раскуривать. Это удобное занятие, когда не хочешь говорить.

Шпак вел себя неправильно. До того, что Изе в нем почудилась опасность.

— Я пошел, — сказал он, раскурив сигару и размахивая ею перед носом. — Если будут идеи, я в кабинете.

А уже из коридора, словно почувствовав себя в безопасности, вдруг игриво крикнул:

— Я так думаю, старичок, что ты и есть пришелец из космоса. И поспешил, смеясь, к своему кабинету. Заглянула Катя.

— Он ругался?

— Все в порядке, — сказал Шпак. — Все в ажуре.

Катя вздохнула. Ей хотелось, чтобы Шпак жаловался. Когда не жалуется, нет оснований приголубить.

Шпак снова прочел официальную бумагу.

Он подумал, что с точки зрения обыкновенного Шпака эта бумага должна казаться шуткой. Или бредом. Изя, к примеру, не хотел задумываться о ней. Казалось бы — сенсация! Но пускай сенсациями занимаются в Москве.

Шпак решил в самом деле сходить в пивную. Если что-то в городке известно, то скорее всего в пивной.

Изя не знает — впрочем, никто не знает, — что, наверное, Шпак лучше любого другого человека на Земле приспособлен для того, чтобы отыскать пришельца. Возможно, даже эмфатически можно будет его угадать. Единственная деталь: нет никакой гарантии, что некто другой окажется именно в Веревкине. Уж кто-кто, а гений знал, что агентов направляли в зону умеренного климата Северного полушария. А это сотни городов. Нет, если ты сам, Шпак, не признаешься во всем, никто не найдет инопланетянина в этих краях.

Шпак заглянул к Изе. Тот смотрел в окно. И вздрогнул при звуке голоса Семена.

— В твоей бумаге, — сказал Шпак, — нет второй части.

— Ты меня напугал, марсианин Сеня. — Смех не получился. — Что ты имеешь в виду?

— Выводы. Какие выводы, какие меры мы будем принимать?

— Ты что, в самом деле думаешь, что их можно поймать?

— Одного-то поймали, иначе как бы эту инструкцию соорудили?

— У тебя идеи?

— Неужели не сказали, что с ними делать?

— Слишком ты сообразительный. Эту инструкцию фельдъегерь привозил. Представляешь — первый раз в жизни!

— И ты никому не рассказал?

— При обнаружении и даже при первом же подозрении немедленно следует сообщить по телефону. Я его где-то записал… забыл. Впрочем, неважно. Надо будет позвонить.

Изя врал. Шпаку это было очевидно и без эмфатии.

— А где у тебя записан телефон? — спросил он.

— Ах, какая чепуха! Я найду и тебе скажу. Так что как только ты что-то разузнаешь, сразу ко мне, и мы отыщем этот проклятый телефон. Это будет мировая сенсация!

— Хорошо, я пошел, — сказал Шпак.

Ему вовсе не хотелось идти в пивную и там искать пришельцев.

— Если, конечно, ты сам не пришелец! — крикнул ему в спину Изя.

— Как вам не стыдно, Изяслав Матвеевич! — воскликнула Катюша.

— В нем все не так! — И тут-то наконец Изя рассмеялся.

Шпак вышел на улицу. Посмотрел направо, налево — не хотелось снова встречаться с Груздем.

Как там Зинаида?

Он знал, что Зинаида ушла на службу, конечно, ушла. А вдруг она дома?

Он обернулся — спиной почувствовал неладное.

Нет, это просто Изя стоит у открытого окна и смотрит ему вслед.

— Что еще? — спросил Шпак.

— Пустяки, — откликнулся Изя, — у тебя в ухе банан. Шпак непроизвольно шлепнул себя ладонью по уху.

— Что и требовалось доказать, — сказал Изя и закрыл окно. Когда Шпак миновал памятник Ленину, он увидел, как от химчистки к редакции газеты спешит Груздь.

Вот бы спросить его, отыскал ли он своего пришельца?

Нет, он не к газете бежит.

Вот он встретил Илью Филипповича, старого учителя из второй школы. Остановил и достает из потертого портфеля лист бумаги.

Шпак знал, что это за лист.

Значит, ему в Службу спасения, или как она там, тоже прислали инструкцию.

Это какая-то охота на ведьм.

Шпак представил себе, что по всей стране спешат активисты и размахивают листами бумаги с типографским текстом. И по Америке спешат, и по Китаю…

Он быстро пошел назад, Груздь не услышал его приближения.

— Простите, — сказал Шпак, — я телефон забыл. Ну-ка, продиктуйте.

— Какой телефон? — запыхтел, затрясся колбасами жира Артем Артемович.

— Чтобы сообщить при обнаружении.

— А что, правильно, — откликнулся Илья Филиппович. — А то как же я буду действовать, если обнаружу?

— Вы так думаете? — спросил Груздь и тут же обернулся к Шпаку. — А ты уже подозреваешь?

— Номер!

— 788655. Но сначала 0872, понимаешь? Это коммутатор. Значит, запомнил наизусть, выучил.

Илья Филиппович пошел рядом, он улыбался лукаво, будто они, два мальчишки, провели глупого учителя.

— Вы думаете, Сеня, что это розыгрыш? — спросил он. Шпак учился у Ильи Филипповича когда-то давно.

— Но колоссальный розыгрыш, — сказал Шпак.

Он попрощался с учителем и повернул к новому зданию Сбербанка — откуда они столько денег набрали, чтобы этот дом отстроить? Ему было любопытно слышать чужие мысли, застрявшие в мозгу Шпака.

Возле Сбербанка стояла будка телефона-автомата. Это был новый телефон, принимавший карточки. А карточка у Шпака была. Он ее еще два месяца назад вытребовал у Изи, чтобы сообщать в редакцию горящие новости или связываться с информаторами… нужна корреспонденту карточка! Изя поскрипел, поскрипел и разорился — альтернативой был «БиЛайн». На это он бы не пошел.