— Я им не шведский гуманист, понимаешь! — совсем другим, властным, решительным голосом заговорил профессор. — Я здесь родился и вырос во дворе и в коммуналке. Я у них добьюсь правды!

Спустился Удалов. Он был расстроен и несобран.

— Ты чего? — спросил он. — А я уже ко сну начал отходить.

— И не мечтай! — оборвал его Минц.

— Что случилось?

— Многое случилось. В том числе в истории человечества и нашей личной истории. Авдюшка с друзьями их видела.

— Кого?

— Разбойников, которые перевернули вверх дном наш тихий городок.

— И где они?

— Отступают огородами в сторону реки. Там и будем их брать.

— Народ поднимать? — спросил Удалов. Он был человеком конкретного действия и быстрых решений, отчего не раз бывал бит (в переносном смысле).

— Нет, — ответил Минц. — Идем в разведку. Он обернулся к Авдюшке: — У тебя есть верные тинейджеры?

— Они все верные.

— В случае чего сможешь поднять?

— Даже на байках.

— Добро, — сказал Минц.

— Какие еще байки? — спросил Удалов.

— Мотоциклы с прибамбасами, — ответил Минц.

— Тогда пошли, — сказал Удалов. — Куда?

— Я покажу, — сказала Авдюшка.

Они шли по разоренному опрокинутому городу. Среди мусора встречались растерянные, подавленные гуслярцы, из домов доносились скорбные крики.

— Вообще-то дело безнадежное, — говорила по пути Авдюшка. — Пришьют они нас. Но я с тобой, дедуля, иду, потому что в твоих действиях есть справедливость. Хватит делать из нас безмолвных скотов! Хоть погибну со смыслом.

— Ну это ты перестань, — возразил Удалов. — Мы женщинами и детьми в бою не прикрываемся. Останешься в тылу.

Но сделать этого они не успели, потому что у замерзшей реки, под обрывом, где днем катаются на санках самые смелые из городских детей, они увидели колонну боевых машин пехоты и защитного цвета джипы командования. Колонна готовилась к отходу.

— Вот они где, голубчики, — сказал Удалов. — Как же мы их раньше не заметили.

— Не заметили, потому что мы этого не желали, — послышался голос за спиной Удалова. — Попрошу предъявить документы.

— Хорош, блин! — произнесла с вызовом Авдюшка. — Мы по своему городу документов не берем.

— А с тобой никто не разговаривает! — прикрикнул на нее солидный мужчина в штатском, которое сидело на нем как военное.

— Ребенка не трожь, — сказал Удалов. — Ребенок ни при чем.

— Как так ни при чем! — обиделась Авдюшка. — А унижение? А то, что мой си-ди плейер разломали?

— Спокойно. Соблюдать тишину и порядок, — произнес военный мужчина в штатском. — Попрошу не привлекать к нам излишнего внимания.

— Вот именно в этом и состоит наша цель, — возразил Минц. — Привлечь и разоблачить.

— Нельзя!

— Можно!

— Мы вас уничтожим! Разве не видите, на какую силу вы пытаетесь поднять свои лапки?

— Но зачем? — не выдержал Удалов. — Зачем вы это сделали?

— Ради справедливости и всеобщего согласия.

Тут военный мужчина в штатском вытащил из внутреннего кармана запеченную в пластике коричневую книжечку с гербом СССР.

— Вам ясно? — спросил он.

Минц принялся открывать книжечку, но пластик был заварен прочно, без кинжала книжечку не раскрыть.

— Вы не прошли проверки на секретность, — мягко остановил Минца военный в штатском. — Так что не ломайте ногти, стараясь раскрыть государственную тайну. Разрешите представиться: генерал-майор ФАПСИ Перепелица Максим Янович.

— ФАПСИ?

— А нас как ни называй, только в печку не суй! — засмеялся генерал.

Машины внизу прогревали моторы. Над городом взлетела одинокая ракета.

— Это не к нам, — сказал генерал. — Это дети шутят.

— Так чего искали? — спросил Удалов.

— Если бы все так просто, заранее объявили бы в газете и купили. А то пришлось, видишь, какую операцию проводить!

— И безрезультатно? — спросила Авдюшка.

— А ты, существо немытое, заткнись, — мягко попросил генерал.

— Ах, как грубо, — сказала девушка.

— Он расстроен, — заметил Минц. — Не обижайся на него. Сотрудники органов не любят терпеть поражений. И все же меня смущает, почему они даже сейчас охраняют тайну?

— А может, и нет тайны? — сказала Авдюшка. — Деньги получили на операцию, устроили третью чеченскую войну, а теперь надо отчитываться.

— Ах, перестаньте! — возмутился генерал Перепелица. — Все куда сложнее… и проще.

Он щелкнул пальцами, и за его спиной из снежной пыли материализовался адъютант в форме с открытой папкой в руках.

— Придется вам расписаться, — сказал генерал. — Подходите по очереди.

И он сказал это так, что все прониклись важностью момента. Даже циничная Авдотьюшка поставила свою каракулю внизу листа — обязательства о неразглашении.

— А теперь, — сказал генерал, отослав адъютанта, — вы знаете, что, если проговоритесь, будете отвечать по всей строгости закона.

— Мы-то расписались, — сказал Удалов, — да вот вашей тайны не услышали.

— Как вы знаете, — начал генерал Перепелица, приставив ладонь к козырьку штатской фуражки и вглядываясь в снежную круговерть, скрывающую от глаз колонну чекистских машин, которая уже двинулась по берегу. — Как вы знаете, для нашего общества главное сегодня — согласие, память о славном прошлом, чистота нравов. Россия должна стать единым дружным коллективом. Так что сегодня становятся очень опасными попытки наших недругов внести раскол и опорочить. Вы меня понимаете?

— Пока нет, — сказал Минц.

— Я и не надеялся, — заметил генерал. — Потому что действительность превосходит самые невероятные предвкушения фантастов. Но я могу дать вам слово офицера и чекиста в том, что в город Великий Гусляр проникла кассета, на которой изображен человек, похожий на нашего президента, в обнаженном виде, находящийся в интимной связи с двумя девицами непристойного поведения, которые обучались до ареста в речном техникуме города Великий Гусляр, но успели кассету спрятать. И если мы не сумеем изъять эту клеветническую кассету в течение этой ночи, то мы можем лишиться кредитов Международного валютного фонда. Подумайте, как разумный человек, заслуживает ли государство получить миллиардные кредиты, если человек, похожий на его президента, попал в такой переплет?

— Вы не шутите? — спросил Минц.

— Он не шутит, — пискнула замерзшая Авдюшка. — Я отсюда вижу!

Она показала рукой вниз, к реке.

В конце колонны боевых машин пехоты двигался открытый «КамАЗ», в котором, как песок, были навалены видеокассеты.

— Да, — признался генерал Перепелица. — Это мы изъяли. И до утра, когда наш министр будет докладывать президенту, среди этих кассет мы должны найти нужную. Как иголку в куче елок…

Авдюшка отошла на несколько шагов назад.

— Внимание! — сказала она. — Улыбаемся!

Ослепительно блеснула вспышка.

— Ты с ума сошла! — рассердился генерал Перепелица. — Я же при исполнении! Я же фигура секретная! Ты же подписку о неразглашении давала!

Генерал кинулся за Авдюшечкой. Его адъютант, выскочивший неизвестно откуда, тоже кинулся за Авдюшечкой…

И вдруг закричал петух.

— Скорее! — воскликнул генерал, забыв об Авдюшечке.

Сопровождаемый адъютантом, он стремглав кинулся вниз, к колонне.

Грозно, но негромко урчали моторы.

Набирая скорость, колонна из органов ринулась вдоль берега и исчезла в снежной круговерти.

Остальные пошли домой.

…Под слоем снега город стал не таким страшным и растерзанным. В домах тушили свет и отходили ко сну.

Новогодние торжества прошли неудачно. Но по крайней мере они остались в прошлом.

— Ты ему поверил? — спросил Удалов.

— По крайней мере переживал он искренне, — сказал Минц. — Но как-то не похоже это на нашего президента.

— Может, они что-то другое искали? — спросил Удалов.

— Другое, — подтвердила Авдюшечка.

— А ты тоже хороша, — сделал ей выговор Лев Христофорович. — Разве можно без предупреждения генералов госбезопасности фотографировать. Твое счастье, что ему было пора уезжать, а то бы тебе досталось!