Дороти понимала, что после вчерашнего Регина могла запретить ей выход в город, поэтому шла по коридору осторожно, стараясь не шлепать домашними туфлями, а перед гостиной, выделенной для Регины хозяевами, остановилась, не решаясь постучать в дверь, — как бы не побеспокоить хозяйку, если та не одна.

Так и оказалось.

Регина разговаривала с каким-то мужчиной, и голоса неясно проникали сквозь закрытую дверь. Все же Дороти могла разобрать, о чем шла речь, и любопытство заставило ее прислушаться.

— Но не лучше ли им было ехать по берегу? — спросила Регина.

— Вы не совсем понимаете, — ответил хрипловатый мужской голос. — Бухта Бичхэд отстоит от Кейптауна на сто миль. Добираться туда по узкой и плохой дороге… Да вы же сами испытали на себе одну из местных дорог.

— У нас есть и похуже, — ответила Регина.

— Скакать четыре часа по такой дороге, да какие четыре — все шесть! — и обратно. Это нелегко и порой опасно. Там встречаются шайки беглых негритянских рабов.

— Но почему они не выбрали место поближе к городу?

— Потому что это слишком опасно. Места ближе к Кейптауну населены, и посланца могли заметить. У них все продумано, мэм. Это дьявольски хитрые паписты и революционеры!

Дороти подумала, что собеседник ее госпожи имеет в виду французов, потому что к революционерам можно было отнести американцев, но к тому же в папизме обвинить можно было лишь французов, и это было забавно, потому что даже Дороти знала, что во Франции отрубили голову королю, а монахов и священников казнят почем зря. «Но раз французы наши враги, — понимала Дороти, — то в глазах патриота они должны быть и папистами, и антипапистами».

— Говорите, — произнесла Регина. И Дороти, уже знавшая госпожу, поняла, что человек, с которым она беседует, ей неприятен.

— Когда корсар или французский фрегат проходит мимо Капеской земли, он не может зайти в Кейптаун, ибо мы его контролируем! Но в ста милях к востоку они подходят к берегу в бухте Бичхэд, высаживают людей, те берут послание о том, какие английские корабли и когда прошли мимо мыса Доброй Надежды. Разбойники получают возможность настичь беспомощное судно и предательски потопить его.

— Значит, они посылают лодку из Кейптауна…

— Да, у них свои лодки! И лишь вчера двое из них были арестованы у выхода из порта, и на борту их бота было найдено сообщение. Теперь вы понимаете, насколько важен мой визит?

— Я не совсем понимаю связь между событиями, — ответила Регина.

— Что может быть проще! — Слышно было, как мужчина отодвинул стул, поднялся и, стуча каблуками по каменному полу, прошел к двери.

Дороти чутьем поняла, что он сейчас откроет дверь, и кинулась прочь.

Но она не успела спрятаться за угол, как в спину ей прозвучал сухой властный голос полковника Блекберри:

— Остановитесь, бесстыжая! Я подозревал вас в том, что вы подслушиваете секретные разговоры, но теперь в этом убедился. А ну, идите сюда!

Дороти, как загипнотизированный мышонок, пошла к полковнику.

Из открытой двери на шум выглянула Регина.

— Дороти? — искренне удивилась она. — Ты что здесь делаешь? Ты подслушивала?

— Клянусь, нет, мэм, — искренне ответила Дороти. — Я хотела только попросить вашего разрешения выйти в город, но когда подошла к двери, то услышала, что вы не одни. И пошла прочь. И тут дверь открылась, и господин Блекберри закричал на меня.

— Лжет! — закричал полковник, и его серое лицо внезапно побледнело от непонятной ненависти к Дороти. — Всегда врет!

Ненависть заставила вздрогнуть Регину, но, когда дело касалось ценных для нее вещей, в Регине просыпалась рачительная хозяйка, а полковник об этом не знал, потому что не умел заглядывать в души, и в этом была его слабость, которая его в конце концов погубит.

— Я верю тебе, Дороти, — царственным голосом произнесла миссис Уиттли и жестом приказала Дороти войти в гостиную. — Очень хорошо, что ты к нам присоединилась. Господин полковник рассказывает очень интересные истории, которые касаются и тебя. И лучше, чтобы ты присутствовала при этом.

— Я не намерен говорить в присутствии прислуги! — взъярился полковник.

— Тогда вы не будете говорить совсем, — ответила Регина. — И весь ваш пыл пропадет даром. И не советую бежать жаловаться капитану Фицпатрику. Уверяю вас, что он получил указания моего свекра и Компании в целом подчиняться моим приказаниям как последней инстанции. Вы можете это проверить.

— Вы не являетесь…

— Являюсь, мой дорогой, являюсь. И не тратьте времени даром. Ваш покровитель, сэр Чарльз, далеко, и вряд ли на борту найдется больше чем два-три ваших человека. Я смогу вас всех здесь оставить!

Полковник проглотил слюну. Он был все так же бел и гневен, но заставил себя смириться, чем вызвал у Дороти еще больший страх. Потому что стал подобен змее, которая отползает от занесенного над ней каблука, чтобы завтра ужалить босую ногу.

После длительной паузы, за время которой, подчиняясь жесту Регины, Дороти отошла к камину и стояла теперь лицом к полковнику и хозяйке, Регина произнесла:

— Говорите, полковник. С самого начала. Чтобы Дороти поняла, о чем речь.

— Она и без этого понимает.

— Не уверена. Так что потратьте несколько лишних фраз.

— Хорошо. Я повторю. Но повторю для вас, миссис Уиттли. Чтобы вы осознали всю серьезность положения.

Полковник говорил, не спуская глаз с Дороти, будто ожидая, что она не выдержит, падет на колени и закричит: «Виновата я!»

Но этого не случилось, потому что Дороти, наконец-то поняв, о чем шла речь, пока она подслушивала под дверью, сознаться не могла, будучи ни в чем не повинной.

— Сегодня в порту задержаны два французских шпиона, — сообщил полковник. — Под видом рыбаков они выходили в море в бухте под названием Бичхэд. Туда они еженедельно отправлялись на скоростном боте, в условленном месте оставляли сведения для французских корсаров, какие английские корабли следуют мимо мыса Доброй Надежды. Эти сведения помогали корсарам и приватирам выслеживать наши корабли, грабить их и топить.

Регина кивала, словно повторяла выученный урок, а Дороти старалась не встречаться глазами с инквизиторским взглядом полковника.

— Что же мы видим в свете этой опасной обстановки, когда наш рейс должен проходить в полной тайне, а Индийский океан буквально кишит французами? — спросил полковник.

— Что? — невольно спросила Дороти.

— Мы видим одну девушку, горничную миссис Уиттли, которая, в отличие от всех нормальных девушек Великобритании, обучена бесстыже обнажаться…

— Полковник, полковник… — подняла узкую ладонь Регина. — Успокойтесь, вы не на суде.

— Простите, но я возмущен и с трудом владею своими чувствами! Факты — упрямая вещь! Эта предательница кидается в океан, чего не сделала бы на ее месте ни одна порядочная девушка… Причина заключается в том, что в море ей надо встретиться с ботом французских шпионов, чтобы сообщить им о плавании «Глории».

— Куда я плыву? — не поняла Дороти.

— Там были видны паруса?

— Где?

— В океане были видны паруса. Я снял на этот счет показания охранника и кучера. Были паруса! И, уплывая в океан, ваша горничная спешила сообщить шпионам, что «Глория» и «Дредноут» уже в порту. К счастью, акуле удалось остановить ее продвижение.

— Простите, — вдруг перебила полковника Регина, которой нельзя было отказать в своеобразном чувстве юмора. — Это вы послали акулу навстречу Дороти?

Около минуты полковник переваривал смысл вопроса, а когда понял, то неожиданно густо покраснел и отрезал:

— Здесь не место для шуток!

— Простите, сэр, — не выдержала Дороти. — Но что я могла сообщить, плывя по океану и даже, честно говоря, не видя никаких парусов…

— Я тоже не помню парусов, — согласилась с ней Регина.

— Вы могли сообщить им, что наши корабли стоят в порту.

— Так же, как любой житель Кейптауна, — заметила Регина.

— Но ваша горничная могла сообщить о грузе корабля, о числе матросов, о морской пехоте, о том, что… Шпионы всегда найдут, о чем сообщить.