— Побежали, — сказал Милодар Коре. — Пока переход открыт. Мы им не мешаем. С минуты на минуту они намерены двинуть в него войска. Генерал Лей на белом коне уже гарцует на площади с их стороны.

— А мы куда? — еще слабым голосом спросила Кора.

— Ты знаешь — спасать и жестоко мстить! — воскликнул Милодар, который тоже недоиграл свою роль в детстве.

— Ах… — Кора поднялась, и ее повело в сторону. Медики подхватили ее, и этим воспользовались костюмеры, вбежавшие за Милодаром. В две минуты Кора была полностью облачена в мундир, подобный мундиру Милодара, однако, хоть она уступала ему в количестве нашивок и блесток, сама тонкая, с высокой грудью, фигура молодого агента еще более привлекала к себе внимание.

— Все! — крикнул Милодар. — Все, все, все! Побежали!

— Сколько времени? — спросила Кора, все еще опустошенная и дезориентированная. — Сколько прошло?

— С тех пор как ты вернулась, прошло восемнадцать минут. Так что ты понимаешь — времени в обрез.

— Восемнадцать минут? Я думала, что часов десять.

— Эффект мгновенного сна, — заметил доктор.

Кора больше не тратила времени и усилий на разговоры — она поняла, что, несмотря на неутоленное желание свалиться и спать еще несколько дней, она сейчас пойдет и выполнит желание Милодара… Это же и ее желание! Если осталась хоть крохотная надежда отыскать Мишу и вернуть его к жизни, то она должна попытаться…

— Взгляни, — велел Милодар, когда они проходили мимо зеркала.

Кора остановилась, замерла, не в силах понять, что за сказочные, словно райские птицы и притом грозные существа, глядят на нее, — это же Милодар и она… Милодар подхватил Кору.

— Только не терять равновесия, когда будешь там!

Они вошли в следующий зал.

— Приготовься, — приказал Милодар.

Впереди стояли два саркофага. Они стояли вертикально, торчком, и оттого, что так не бывает, у Коры мелькнуло странное сравнение с музеем в процессе эвакуации.

Створки саркофагов открылись.

— Идем, идем, — сказал Милодар.

— Зачем? — спросила Кора.

— Неужели ты думаешь, что мы отправимся туда в естественном виде, чтобы любой сбрендивший полковник мог нас пристрелить?

Милодар первым ступил в саркофаг. Коре ничего не оставалось, как, стараясь не шататься, последовать его примеру.

И тут с ее телом произошла странная перестройка, которая была куда как знакома Милодару и некоторым другим сотрудникам ИнтерГпола, которые заменяли себя в ответственных и опасных местах собственными голограммами, но для Коры оказалась в новинку.

Она понимала, что с ней что-то происходит в этом темном саркофаге.

Будто она, подобно куколке, вылезает из своего твердого кокона и приобретает бабочкину свободу движений и возможность воспарить над миром.

И когда передняя стенка саркофага растворилась, как дверца шкафа, и она оказалась на улице перед виллой «Ксения», то эта легкость показалась ей восхитительной.

Она посмотрела направо — там из подобного саркофага выскользнул такой же легкий и знакомый ей именно этой легкостью комиссар. Но она знала, что означала такая легкость у комиссара: это значило, что он — собственная голограмма.

Неужели и она голограмма тоже?

О чем она и спросила комиссара.

— Разумеется, — ответил тот, — я же предупреждал тебя, что люблю свою жизнь и надеюсь, что это — взаимно.

— А я?

— А ты тоже.

— Значит, я сейчас — моя голограмма?

— Разумеется.

— А где я?

— Как бы грубая физическая нечистая оболочка?

— Называйте как хотите. Мне она нравится.

— Она осталась в хранилище.

— В саркофаге?

— Мы их называем гробиками. В каждом моем кабинете стоит по гробику.

— Значит, в меня теперь можно стрелять?

— Разумеется!

— А я могу проходить сквозь стены?

— Это опасно и неопытным сотрудникам не рекомендуется. Можно потерять часть своей субстанции в преграде, и тогда уж это не восстановить.

— Я могу остаться без пальчика?

— Ты можешь остаться без головки, — в тон ей, так же мягко ответил комиссар.

— Давайте тогда не будем думать о дурном, — сказала Кора. — Пошли?

И они помчались, чуть касаясь ногами земли, к обрыву, где был открыт переход между мирами и вот-вот должно было начаться широкомасштабное вторжение генерала Лея.

Центральная аллея Симеиза выглядела так же удручающе, как при взгляде с параллельной Земли. Так же на лавочках дергались, корчились умирающие люди, медики в белых халатах пытались им помочь, несколько санитарных машин приехали сюда, но горе заключалось в том, что и медики также не имели иммунитета против чумы и почему-то легко и быстро поддавались болезни.

— Господи! — расстроилась вслух Кора. — Неужели вы до сих пор не смогли принять действенных мер?

— А мы и не хотели, — ответил жизнерадостно комиссар.

— Но ведь люди страдают, умирают…

— Это тебя не касается, ими займутся специалисты. А ты должна спасти одного больного, моего сотрудника.

— Мне не очень нравится, комиссар, — ответила Кора, — что вы достаточно нагло делите мир на две категории…

— Моих агентов и прочих, — продолжил мысль Коры Милодар. — Но это и есть настоящий профессионализм. Каждый мой агент должен знать, что я денно и нощно думаю и забочусь о нем. И если я перестал бдеть и заботиться, значит, этот агент уже не нужен или нужнее мертвый.

От такой наглости Кора умолкла и грустно молчала до самого переходника.

Чем ближе они подходили к обрыву, тем чаще им встречались тела больных чумой или уже умерших от страшного вируса.

— Какой ужас! — вырвалось у Коры. — Ну почему их не увозят?

— У нас не хватает машин и флаеров. Мы дали знать в Москву. Помощь идет!

— Только не перезаразите всю Россию, — заметила Кора, которая, конечно, жалела заболевших, да и о самой себе не знала, вылечилась она уже или нет, но еще больше жалела население, которое может так жутко пострадать.

Обогнувши флаер «Скорой помощи», куда больные санитары втаскивали труп девушки, Кора в сопровождении Милодара оказалась над обрывом. Обрыв изменился. Вместо отвесной стены была сделана тщательно обработанная, крутая, но все же наклонная плоскость, обустроенная лестницами, как веревочными, так и вырытыми в скале. А само место перехода в параллельный мир было обнесено столбиками, лампочками, медной проволокой и светящейся полосой, не говоря уж о силовом поле.

— Держишься? — спросил Милодар.

— Держусь, — сказала Кора.

— Не забудь, что ты — голограмма и тебе ничто не угрожает.

— Ага, — откликнулась Кора, которая далеко не все понимала.

— Тогда скорее. Мы должны войти к ним в мир хотя бы за минуту до того, как они вторгнутся к нам. Иначе начнется такая толкучка, что придется кого-нибудь убить. А где тогда гуманизм? Мне без строгого выговора не обойтись. И ты распрощаешься с первой в своей жизни благодарностью от министра Галактической безопасности.

Работники ИнтерГпола, прижавшиеся к откосу вокруг входа в тот мир так, чтобы их не было видно, махали руками, кивали, подмигивали и подавали дружеские знаки Коре и Милодару, одобряя их и понимая, что товарищи идут на смертельно опасное ответственное задание.

Хлоп! — прорвалась пленка между мирами.

Хлоп! — еще раз прорвалась она за спиной Коры.

Это прошел комиссар Милодар.

И тут Кора зажмурилась.

Она ожидала чего угодно, но не столкновения нос к носу с большим белым жеребцом, который двигался, понукаемый всадником, к переходным вратам.

А за всадником виднелись тупые рыла вездеходов и броневых машин, а еще далее угадывались нестройные колонны солдат в камуфляжных костюмах и противогазах.

Но куда более удивился и испугался незапланированного появления пришельца всадник на белом коне в парадном мундире и броневом шлеме, а именно лично генерал Лей — глазки как горячие точки, скулы под самый шлем и выражение лица самое хулиганское, только нос и рот скрыты маской.

И тут же выражение лица генерала изменилось. Им завладела гримаса обиды, которую испытывает ребенок, протянувший ручку за конфетой и увидевший, что куда более сильный мальчик, а то и взрослый, эту конфету уводит из-под его носа.