— «Это на-а-аше ме-е-есто!» — изобразил высокомерную интонацию Горыныч. — А тебя не спрашивают! Молчи там!

— Мда, — Кош скорбно покачал головой.

— Я очень надеюсь, что она меня не узнает, — честно сказал я. — И вас, по-братски, прошу меня не выдавать.

— Могила! — поклялся Кош.

— Один за всех! — торжественно подтвердил Змей.

— Тогда давайте к делу. Кош, я считаю, что твой план лечения прекрасен. Я могу предоставить тебе необходимый компонент.

— Н-ну?

— Кузьма!

Кузя принял человеческий вид:

— Я готов оказать вам эту услугу, невзирая на то, что вы много лет обращались к моему отцу и создателю с издевательской кличкой.

У Коша отвалилась челюсть.

— Так мы же не со зла! — растерянно развёл руками Змей.

— И тем не менее.

Кош с клацаньем захлопнул рот. Откашлялся:

— Я приношу свои глубочайшие извинения.

— Да я, как бы… — Змей явно чувствовал себя неловко. — Я и не думал, что… Мить, прости, брат…

— Всё, простили и забыли! — махнул рукой я. — Давайте лучше думать, как бошки будем прижигать.

Кош посмотрел на Кузю, покачал головой:

— Нет, всё-таки человеческая форма в процессе не подойдёт. Нужен именно меч как меч, и чтоб держала рука человека, в жилах которого течёт божественная кровь.

— О дин вас устроит? Рюриков род к нему восходит.

— Да и у бабки твоей родня интересная, — кивнул Кош. — Пойдёт. Ты отсекаешь, я прижигаю. Сейчас только Сердце принесу и детали уточним по формуле, чтоб Тишу два раза не мучать.

Змей, заслышав своё человеческое имя, окончательно протрезвел. Буркнул:

— Больно будет?

— Обязательно! — обрадовал его Кош. — Но в конце будет хорошо.

Змей глубоко вздохнул и прикрыл глаза:

— Ладно уж, режьте.

Не всё сразу пошло идеально, но в итоге мы победили. Змей попробовал превратиться в человека и долго с сумасшедшим видом прислушивался — не возникнут ли снова голоса в голове? Потом орал, прыгал и обнимался. Потом заявил:

— За это надо выпить!

— Нет уж, мой друг! — осадил его Кош. — Остаёшься на реабилитацию. И первым делом — борьба с алкогольной зависимостью!

Но ужином — питательным и полезным (и на удивление, всё равно вкусным) Кош нас угостил. И великолепным купажированным чаем с травами и мёдом. Засиделись заполночь, вспоминали старые истории, рассказывали мне новые — те, что после Разрыва случились, а я — каких дел успел наворотить за три недели.

А потом я поставил портал домой — и мне даже хватило собственного резерва! Впритык, но тем не менее.

ДЕНЬ ТЯЖЁЛЫЙ

В понедельник я отправился на учёбу, важный, как Крёз — на белом «Призраке», с шофёром. Как ни смешно, довёз он меня и пешком назад в особняк отправился — водитель у нас пока один — кто грузовиком рулить будет? А сегодня срочно нужно какие-то медицинские штуки возить, да и на прочие хозяйственные дела у всех домашних служб сразу нашлись заказы. А я в обед планировал всё-таки сесть за руль да под присмотром Ильи начать осваивать технику.

Академия бурлила. История с Салтыковой (напрочь запертой дома отцом) и Трубецким (который всё-таки вынужденно заслал сваху и получил согласие) затмилась очередной новостью: в воскресенье состоялась большая царская охота, на которую были приглашены представители всяких посольств (включая двух наших оловянных, между прочим). И конь царя Фёдора сломал ногу!

Самое интересное, что самого царя Фёдора на охоте не было. Внезапно занемог перед самым выездом. А конь был! И «из большого уважения» почти принудительно был предложен франкскому послу. От полученной конём травмы посол вылетел вперёд с седла и сломал себе шею. На месте работали маги-сыщики, и (кажется) обнаружены следы применения зелий и артефактов.

Об этом говорили много и увлечённо.

А вот о второй новости — мало, и услыхал я её случайно, опять когда в столовой в очереди стоял.

— … и представь себе, дорогая: конь царевича испугался и шарахнулся в сторону, и царевич попал под шальной выброс ледяного копья!

— Да ты что⁈ А щиты⁈

— Щиты удержали, спасибо придворным магам! Но царевича из седла выбило. Говорят, от удара об землю он аж сознание потерял! Но повариха альбионская сразу подбежала, дала ему водички попить — царевич и опомнился.

— Домой увезли?

— Нет, что ты! Снова сел на лошадь, как ни в чём не бывало! Говорят, отличился, матёрого кабана завалил.

Как-то мне всё это не нравилось. И конь царский, и кольцо, которое Фёдору предназначалось, а царевичу (Дмитрию, кстати, тёзке моему) ушло. Копьё ещё это ледяное. Откуда бы ему взяться рядом с кухней? И тут же — повариха, да со стаканом чудной воды, от которой человек с вышибленным духом тут же подскакивает.

Да на месте государевой разыскной бригады я бы поинтересовался: не видел ли кто в кустах рядом с тем местом крупного серого волка? И где в это время находился известный нам Эдвард Хангерфорд? Не может же быть, чтобы на заезжего альва не составили досье с указанием рода магической мутации. Или может? Последняя мысль была особенно неприятной.

— Дима, можно я с тобой пристроюсь? — Момоко остановилась рядом, скромно сложив впереди ручки, от чего её груди выразительно подались вперёд. Ух ты, новый уровень… как бы это назвать?.. взаимодействия? Кхм.

— Конечно! — радушно улыбнулся я. Всё бы ничего, но стоять теперь не очень удобно. — Становись вот так, впереди, — я наклонился и добавил еле слышно: — К тому же таким образом для меня открывается очень приятный вид.

Момоко захихикала и слегка порозовела.

— Конфеты понравились?

— Да, спасибо!

— А сестре?

Она посмотрела на меня через плечо:

— Тоже, — Момоко понизила голос: — Но если она интересует тебя, так же, как я, хочу предупредить: она… м-м-м…

— Я знаю. Королева воздержания, — я усмехнулся. — Как думаешь, если она будет сидеть в соседней с нами комнате, всё слышать и воздерживаться — это поможет подняться её уровню? Проходи, мы задерживаем очередь.

Момоко, словно замороженная, начала ставить на поднос тарелочки.

— Я заплачу за двоих, — предупредил я кассиршу, — посчитайте вместе.

Мы прошли за свободный столик, ниппонка устроила свой поднос и посмотрела на меня почти с опасением:

— А ты коварен!

— Нисколько. Это чисто академический интерес. Я читал о таких парах близнецов, но нигде не встречал указаний: как изменяются показатели мага, который вынужден держать аскезу. Ведь воздержание в идеальных условиях (тишина спокойствие, сосредоточенность) и воздержание по соседству с совокупляющейся парой — это совершенно разные исходные ситуации. Они должны давать разный результат. Мне интересно: какой? Может быть, твоей сестре надо сидеть в хижине на вершине горы, и она станет архимагом за год?

— Или, — в глазах Момоко заплясали ехидные искры, — стать хозяйкой борделя?

— Мы обязаны это выяснить, — с серьёзной миной кивнул я, и Момоко заливисто засмеялась.

— Я не могу, когда шутишь, ты такой прикольный! Слушай, а как ты вчера спасся от чудовища?

— Да он и не чудовище в полном смысле слова. Просто один из местных магов-зооморфов, к форме привык, почти превратился в дракона. Ну, выпил немного лишнего и полез буянить. Я с ним поговорил, успокоил.

— Эти головы такие страшные, кошмар!

— Теперь у него одна.

— Как⁈

— Я решил, что одной разумной достаточно, остальные — глупая и агрессивная — лишние. И отрезал.

Момоко смотрела на меня округлившимися глазами.

— Вот это у тебя радикальные методы…

— Не мы такие, жисть такая, — ответил я присловьем одного из Рюриковых тысячников. — Ешь. Я сегодня договорился с Ильёй, пойду машину осваивать — хочешь посмотреть?

— У тебя новая машина? Конечно, хочу!

Когда мы пришли, Илюха во дворе как раз излагал Ваньке Демигнисову концепцию трёх коней — чёрного, белого и красного. Вокруг, как всегда, толклась развесёлая толпа.