Но Дрозд вынул меч и спросил:

— Теперь тебе не так страшно, маленькая девочка?

Красная Шапочка не нашлась, что сказать, вздохнула, украдкой стрельнула глазами в сторону кустов, поджала губы и пошла вперёд.

Тропинка снова сузилась, и Дрозд, к удивлению Петьки мотнул ему головой назад, а сам занял место в середине. Странно, считает, что крадущаяся позади опасность не так страшна, как то, что ожидает впереди?

Петька подумал, рассудил, что с арбалетом ещё возиться, перезаряжать надо, а меч — всегда готов, и тоже вынул из ножен скьявону.

— Уже близко! — радостно сообщила девочка.

Действительно, тропинка сбегала по косогору, впереди блестел очередной ручеёк — и в этот раз даже с подобием мостика из переброшенных досок — за которым на зелёной лужайке виднелся крошечный, очень симпатичный домик.

Девочка пошла через мостик, Дрозд за ней. Он успел сделать шаг, когда из леса всё-таки выскочил волк. Он был огромный. Серый. И он кричал:

— Сёмыч, стой! Стой!!! Не ходи туда!

— Во-о-олк! — пронзительно запищала девочка, выхватила из корзинки камень и бросила его в ручей. Оттуда тотчас выметнулись две прозрачно-голубые руки, ухватили Дрозда за ноги и утащили под воду. И даже рябь не пошла!!! Как в зеркало!!!

— Сёмыч, назад! — волк остановился на пригорке, не доходя до ручья с десяток метров, — Скорее, достанут!

Красная Шапочка взвизгнула, обнажая два ряда острых, похожих на иглы зубов:

— Как же ты мне надое-е-е-ел!

У Петьки, наконец, разморозились ноги, он пулей взлетел на пригорок и замер в нерешительности. Волк — он, конечно, помог. Или это игра морочит?

Серый приветливо улыбнулся (честно сказать, при таком размере морды выглядело жутко):

— Не узнал? Я Вольф. Здоро́во.

— Фубля. Здоро́во. Ну и страсти тут у вас.

— Это ещё что. Смотри.

Полянка перед домом пошла странной рябью, дверь домика распахнулась. На пороге появилась очень, очень пожилая женщина в длинной ночной рубашке и накинутой клетчатой шали. Руки с длинными жёлтыми ногтями, больше похожими на когти, впились в перила крыльца. Голова затряслась:

— Х-х-ы-ы-ы-х-х-х… за ве… рёвочку… дёрни… за верёвочку… дет… деточка… — во рту, вопреки ожиданиям, было полно длинных жёлтых зубов.

Петька понял, что эта тирада обращена к нему, и ему как-то стало совсем не по себе.

— Это что — это вот «бабушка»?

«Бабушка» начала дёргаться, за её спиной колыхалось что-то серовато-жёлтое. Домик вместе с куском зелёного дёрна сдвинулся вперёд.

Вольф передёрнулся и отступил на шаг назад.

— Я думал, она уже не может двигаться. Сильно жрать, видать, хочет.

— Оно… — Петька склонил голову вбок, разглядывая… это, — Оно всё вместе, что ли?

— Ага. Типа улитка. А это, — Вольф кивнул на скалящуюся Шапочку, — типа симбионт-приманка. Я тебе сразу сказать хотел. Да подумал — мало ли, ты ж с куратором…

— Где он теперь, тот куратор? — вслух подумал Петька, — Слушай, а какие тут ещё дома есть?

Хочешь-не хочешь, а надо хотя бы попытаться выход найти.

— Да тут по части домов как-то не очень. Слышал, с той стороны горы лесорубы живут. Ну эти… дровосеки. Ещё, говорят, есть какая-то заброшенная хибара, но точное месторасположение не скажу. Да и никто тебе не скажет. Она вроде как блуждающая. Ну и пряничный домик, но там такая на всю башку отбитая ведьма…

Желтозубая бабка продолжала потихоньку дёргаться в сторону мостков и сипеть:

—…в дом… деточка… зайди в дом… к-х-ха-х-х-х…

— Может её — того? Чтоб не мучилась? — предложил Петька, — У меня арбалет есть. И два серебряных болта.

— Да-а, не заморачивайся. Толку с того, — Вольф продолжал опасливо озираться, — Ни ништяков, ничего. Фигня одна вываливается. Обычный средней руки моб. Вот эта вот, — он мотнул мордой в сторону Красной Шапочки, немедленно показавшей всю свою игольчатую стоматологию, — по-моему, наша, ниписи́шная. Но не признаётся, роль держит до конца.

Шапка надулась и показала язык. Слишком длинный язык. Петька невольно передёрнулся.

Вольф снова оглянулся:

— Знаешь чё, пошли отсюда? Заявятся ещё эти, с топорами. А они какие-то сильно прямолинейные. Сперва рубят, потом спрашивают.

Они отошли подальше и укрылись в кустах орешника.

— Смотри. Вон туда!

Чуть в стороне от тропинки шевельнулась ветка ёлки. Из-за неё, вытягивая шею, словно гусёнок, выглядывала Красная Шапочка. Вдруг глаза её раскрылись шире — и в следующий момент ветка ели слегка покачивалась, но рядом никого уже не было.

— На остров побежала, — шёпотом прокомментировал Вольф, — Она их боится. А они на остров почему-то не заходят. На выходе ловят. У них, видать, сигнал на вступление на мостик срабатывает, что ли.

По дороге протопали тяжеленные шаги. Фига себе — дровосеки! В каждом метра по три роста! Ну и сказочка!

Петьке стало интересно:

— А ты тут с какого боку?

— А я — предупреждать случайных путников об опасности.

— И многие верят?

— Да куда там… Пошли потихоньку, пока эти на бугре стоят, я тебя выведу. Но дальше пойти не смогу, извини — работа.

— Да понятно. Слушай, если я вечером в столовку не явлюсь, будь другом, зайди в админку, скажи, что я тут застрял.

— Не вопрос, сделаю.

ТЁМНЫЕ СКАЗКИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Вольф и Петька прокрались, удаляясь от чудовищного островка, и распрощались на той полянке, где Петька с Дроздом встретили Шапочку. Вольф снова исчез в лесу, а Петька пошагал… да куда глаза глядят пошагал, если честно. Однако через пять минут бодрого топанья ему вдруг пришло в голову, что пока лесорубы караулят островок, можно было и до их общежития пронестись, по-любому у них там хоть какой-нибудь захудалый шкафчик есть, — и Петька развернул в сторону избушки работников лесной промышленности.

Лес, хоть и сказочный, сделан был вполне себе качественно. Какой-то фанат буреломов здесь работал, однозначно. Петька устал — вымотался, так честнее! — несколько раз болезненно долбанулся разными частями тела, оскальзываясь на подгнившей коре, и в конце концов вывихнул ногу. Хорошо, лечилки есть!

После лечилки он решил, что раз уж сидит, то неплохо бы и поесть — и распаковал универсальный сухой паёк. Мда. В большой деревянной тарелке лежала… лежало… хм. Нет, должно быть съедобным, правильно? Наверное, это, всё-таки, репа? Ни на один из знакомых овощей это больше не было похоже. Крошечные обжаренные птичьи тушки принадлежали, скорее всего, перепёлкам. Ладно, мясо, во всяком случае — хорошо! И кусок хлеба. К еде прилагалась несколько непривычной формы двузубая вилка. С другой стороны — спасибо, что она была. Чтоб не давиться всухомятку, активировал порцию напитка. В этот раз кружка была глиняная. А в ней — чай из ароматных трав с какими-то ягодками. Вполне. И посуды разнообразной сколько собирается! Маме, что ли, подарить? Она такое любит. Будет на комоде расставлять.

После еды жить стало веселее. Решив, что съеденный овощ был всё-таки репкой, Петька бодро зашагал в обход горы, отыскивая взглядом островерхую крышу хижины. Судя по формату дровосеков, слишком маленькой она быть не должна.

Мда. Очевидно, что он слишком рано обрадовался. Вряд ли в этом доме жили лесорубы. Ну, разве что лесорубы с полным отсутствием тяги к чистоте и… как там говорила преподша по искусствоведению? Эстетика декаданса или что-то вроде того.

Короче, дом был не то что бы заброшенный, но какой-то… пыльно-серый. И просто пыльный. И ещё заросший тоненькими побегами чего-то вьющегося, а потом высохшего. И снова заросший. И так много раз. Под ногами шуршали сухие листочки, скрученные спиральками. И тоже пыльные.

Петька стоял посреди усыпанного следами времени двора и с сомнением смотрел на чуть приоткрытые двери.

Хотя, чего страдать — это же дом, верно? Надо просто проверить, есть ли внутри шкаф. Осторожно. Он вынул из ножен скьявону и зацепил край створки. Дверные петли противно заскрипели. Ну, извините, масла нет.