— Маша… Маша, успокойся!
Я поняла, что кричу и не могу остановиться. Кто-то удерживал меня за руки. Я, кажется пыталась их бить…
— Тихо! Тихо… Посмотри на меня… — я увидела его глаза. Димкины.
— Они погибли!
— Маша, это бой.
Мне столько всего хотелось сейчас крикнуть! И: «Ты не понимаешь!» И: «Это мои самые близкие подруги!» И: «Не смей меня подавлять!» И столько ещё эмоционального и лишнего… что я до глубины души благодарна профессору Попову, громко воскликнувшему:
— Они живы!!!
Мы кинулись к проекции, как раз чтобы увидеть, как скала сползает вбок со сферы, слабо мерцающей вокруг «Следопыта».
— Она поставила «изоляцию»!!! — заорала я куда несдержаннее, чем положено воспитанным барышням. — Она смогла!!!
И все радостно орали и хлопали друг друга по плечам. Потом я обнаружила, что обнимаюсь с Дмитрием Александровичем, и строго сказала:
— Кхм! Будешь подавлять меня, на свидание можешь не рассчитывать!
— Что это⁈ — снова воскликнул профессор, и все бросились обратно к проекции.
16. КОНЕЦ ТЯЖЕЛОЙ НОЧИ
«СЛЕДОПЫТ»
Отец Филарет смотрел на летящую сверху скалу, словно на подошву великана, вздумавшего растоптать вредный кораблик. Плетью обуха не перешибёшь.
— Господи, — тихо сказал пожилой священник, — прими…
Практически сбив его с ног, сверху свалилось что-то визжащее. Смутно знакомый девический голос выкрикнул несколько непонятных слов…
Последовавший удар скалы прозвучал оглушающе, словно гигантским черпаком долбанули в непомерных размеров медный таз. Мир вокруг подпрыгнул и залился водной чернотой. Отцу Филарету понадобилось несколько секунд, чтобы понять — бурлит снаружи. Снаружи обнимающей «Следопыт» сферы!
Электрические лампы слегка подсветили окружающие морские воды.
— Аквариум наоборот, — сказал пулемётчик Петька. — Гля, какая пучеглазая!
Упавшие с неба девицы возмущённо на него обернулись, но Петька смотрел вовсе не на них, а на тычущуюся в стенку мерцающей сферы жёлто-полосатую рыбину.
— Крышка у нашего аквариума неподходящая, — одна из девиц, что похудее, деловито складывала какие-то верёвочки. — Аня! Надо петь! У меня все накопители слетели до нуля. Сколько продержимся, не знаю.
Аня продолжала сидеть на палубе, привалившись к стенке надстройки и закрыв глаза.
— Никогда, — произнесла она с чувством, — никогда больше я не полечу. И не уговаривайте!
Есаул Погребенько подошёл и присел рядом, взяв её за руку:
— Душенька, надо спеть.
— Спеть могу, — согласилась Аня, всё также не открывая глаз. — Смотреть боюсь.
— А не смотри, я тебя за ручку поведу. Всё хорошо будет. Веришь ли мне, душа моя?
Аня помолчала.
— Верю, — и потом ещё раз: — Верю! — и запела, поднимаясь:
Верила, верила, верю,
Верила, верила я….
Но никогда не поверю,
Что ты разлюбишь меня*.
*Казачий романс.
Вот это неожиданно! И ещё более неожиданным оказалось, что многие эту песню знали и дружно подхватили:
— Домик стоит над рекою,
Пристань у самой реки,
Парень девчонку целует,
Просит он правой руки.
Верила, верила, верю,
Верила, верила я….
Но никогда не поверю,
Что ты разлюбишь меня.
Целый казачий хор!
— Белая роза к свиданью,
Красная роза любви,
Желтая роза разлуки,
Я умираю с тоски.
Верила, верила, верю,
Верила, верила я….
Но никогда не поверю,
Что ты разлюбишь меня.
Песня лилась и дальше, но Маруся уже не слушала. Энергии стало достаточно, чтобы жёстко стабилизировать «изоляцию». Ещё немного — и двигаться можно будет. Никогда ещё, ни разу ей не приходилось держать самостоятельно две таких сложных формулы одновременно. А — надо, иначе никак. На сколько хватит воздуха в изолированном шарике, прежде чем людям станет дурно? Что будет, когда станет плохо самой Марусе? Тут к гадалке не ходи — зальёт всех сразу. Поэтому надо выползать из-под придавившей горы, сама она «Следопыт» ни за что не выпустит. Хоть потихонечку…
— Александр Петрович!
— Слушаю.
— Нам бы поскорее определиться, в какую сторону наклон скалы уходит. Фонарь, что ли.
— Прожектор. Сейчас организуем.
Луч прожектора медленно обернулся вокруг, выхватывая из чёрной взбаламученной воды широкий призрачно-зеленоватый конус. Определившись с направлением движения, Маруся очень аккуратно начала подталкивать кораблик. Так, главное — из защитной сферы не выпрыгнуть.
Они сдвигались в сторону свободы крошечными шажочками, словно улитка, высовывающая голову из раковины. Аня пела. И все казаки пели. Они, кажется, не очень поверили в перспективу выбраться живыми из этой ситуации, но придерживались принципа «помирать — так с музыкой!»
Это был целый концерт, и единственное, чего Маруся боялась — хватило бы кислорода. Внезапно скала шевельнулась, переваливаясь на другую грань, и дело как будто пошло легче. Маруся попробовала прибавить скорости — и «Следопыт», вместе со своей сферой изоляции вдруг дёрнулся вперёд, проскрёб краем сферы по морскому дну, вздымая облака песка и прочей морской мелочи — и вылетел, словно пробка из бутылки!
— Ур-р-р-ра-а-а-а!!! — завопили все.
И свежий воздух! Счастье какое!
— А теперь скорость! — воскликнула Маруся. — Зададим этой лисе трёпку!
— А барышня-то боевая! — засмеялись казаки, разбираясь по местам.
Их выкинуло чуть в стороне от происходящего сражения, и Маруся вложила в рывок все силы, чтобы лиса, считавшая их раздавленными, не успела заметить их появление.
— Аня! Сейчас батюшке Филарету перенаправь поток! Сконцентрируйся! Нам надо её достать!
«Следопыт» подлетел незамеченным, и маг-блокиратор смог начать свою работу, зацепив лисью сферу самым краем. Но этого оказалось достаточно, чтобы жемчужный шар перекосился и побледнел. Лиса начала смещаться, двигаясь рвано, словно охромевший зверь. Маруся из последних сил заставила кораблик прыгнуть вперёд, и теперь блокиратор вцепился в свою добычу уже по-настоящему! Лиса словно оказалась на поводке. Она дёргалась и металась в разные стороны, однако вырваться не могла. Но и отец Филарет не мог превозмочь накопленной ею мощи. Противостояние шло практически на равных, и совершенно непонятно было — кто кого измотает раньше.
Кто измотает — тот и победит? Или нет?
Маруся практически израсходовала свой ресурс маны и теперь только переживала за Аню и за отца Филарета, лицо которого выглядело мертвенно-бледным в свете электрических фонарей.
Магический ход корабля был исчерпан, но механический-то остался! И команда делала всё, чтобы подобраться к лисе поближе и облегчить работу магу-блокировщику. Ещё чуть-чуть! Жемчужная сфера сделалась слегка прозрачнее, и за ней, словно за нежной тюлевой занавеской, уже можно было разглядеть напряжённую фигуру женщины с растопыренными руками.
— Казаченьки, товьсь!
Зря курсанты скептически высказывались о казачьем вооружении. Да, не было в их арсенале тяжёлых пушек, зато карабины и винтовки, подходящие для такого случая — были!
Ещё один манёвр — жемчужная сфера рывком приблизилась метров на двадцать, стенки её сильнее побледнели.
— Бей в глаз, не порти шкуру! — выкрикнул Савелий, и лиса, яростно оскалясь, обернулась в его сторону.
Но это возымело совершенно обратный эффект, нежели она ожидала. Последовал общий слаженный залп, и лисий щит, проседающий под давлением отца Филарета, в крошечной точке напротив лисьего глаза моргнул, словно вуаль, прожжённая искрой. Прореха мгновенно начала затягиваться, но последняя, чуть запоздалая пуля, проскочила сквозь стремительно закрывающееся отверстие и вошла чернобурке прямо в глаз. Голова лисы дёрнулась, и в следующий момент отец Филарет едва не упал — так резко исчезло противостоящее ему сопротивление. Шар схлопнулся, и лиса полетела вниз, обмякшая, словно тряпочная кукла.
