— Что характерно, все пять деревень находятся далеко за Уралом.

— Ну а как ты хотел? Чтоб тебе жирное место отдали поближе к столице, да где всё в ряд выстроено? И то я удивлён, что так быстро пять деревень нашли, чтоб дворов было не менее трёх сотен.

Кузя тряхнул бумажками:

— Меня посетила гениальная и неприятная для нас мысль.

— Меня она тоже посетила. Что на деле всё может оказаться вовсе не так красиво, как в бумагах?

— Ага. Дай-ка я проверю… — он порылся в папке. — Ну вот. Самой свежей ревизской сказке* шесть лет. А есть которой девять! Поди знай, что там в натуре деется…

*Документ, представляющий собой

нечто вроде локального акта

переписи населения.

— Приедем — увидим. Первая сравнительно недалеко, минут двадцать всего ехать.

ОМСКАЯ ОБЛАСТЬ

Итак, радовало хотя бы то, что в деревеньке Ляпляково не засеивали землю дурнотравьем. Здесь были нормальные поля, выпасы, по которым пока ещё прохаживались не загнанные на зиму в стойла стада коров, и даже крошечный общинный сахаросвекольный заводик. Только вот из трёхсот пятнадцати значащихся в ревизской сказке дворов сорок семь были заколочены — а крестьян, оказывается, целыми дворами переселили по государеву приказу на южную границу, организовав нечто вроде полувоенных поселений для защиты от набегающих степняков. Подобная картина наблюдалась и в Брыжкино — деревне, отстоящей на полтора часа езды от этого места. Тоже пятнадцать процентов населения как корова языком смела. Государев живой налог, по указу. А то, что переписи с тех пор не проводили — так срок не подошёл, десяти годов не истекло.

— Вот, вроде, и по закону всё, — хмуро сказал Кузьма, когда мы нырнули в следующий портал, — и по документам всё верно — вот они, дворы. А что они пустые — так никто не обещал, что полные будут.

— Да ладно, не ворчи. Люди живут, детишек рожают. Заселят и эти дворы. Да уже бы заселили, если б какой-то дурак не велел им чужое не трогать. Смысл? Как будто переселенных кто-то вернёт. Да и отношение к хозяину земли соответствующее.

Узнав, кто мы такие, сразу откуда-то выбегали нарядные молодки с караваями на расшитых полотенцах — всё честь по чести. От предложенных кушаний мы там отказались — только от своего стола недавно, но от пышного хлебушка я для порядка отщипнул — хорош.

— И всё-таки неприятно чувствовать себя так ловко нагретым, — посетовал Кузьма.

— Зато старосты нормальные.

Это меня особенно радовало. Серьёзные, деловитые мужики, хватка хозяйственная. В обеих деревнях я велел излишками не расторговываться, обещав скупить всё, что сами не съедят, пусть даже по цене вдвое выше ярмарочной — заморское-то зерно не посеешь, не вырастет оно у нас или вырастет, да не вызреет.

ПО ЕНИСЕЮ

Из Омских окрестностей скакнули в Красноярские. Третья деревушка была рыболовецкая.

— Приехали, однако? — спросил Кузя. — По карте — всё.

— Да, дальше почелночим.

Я съехал с дороги в пыльные бурьяны, следом пристроился грузовик. Все выгрузились и со сдержанным любопытством озирались по сторонам.

— Гористо тут, — высказался Фёдор. — А деревня-то где?

— До деревни дороги нет, только по реке. Если верить карте, около двадцати километров. Можно попытаться в городке кораблик какой-нибудь нанять да на нём черепашиться, а можно как мы — прыгать в зону видимости. Енисей — река широкая, по берегу большие шаги можно делать, километра по два, а то и по четыре. Фёдор, на тебе каждый раз пригляд: чтоб никого не потерять. Искать сильно несподручно будет, обратно большим шагом шагать будем, сразу сюда.

— Понял, ваша светлость.

— Хаарт, двоих ребят для присмотра за машинами оставь, — я, конечно, размытие на них поставил, но мало ли. — И пошагали!

До деревни Большие Сети пришлось сделать шесть портальных шагов. Последний — на пределе возможности. Предупредил Кузю: «Я пустой».

«Подзарядить?»

«Нет пока. Посмотрю, как Горушевы приборы справляться будут».

Настроение у меня было вполне неплохое. Сегодня я объявил перерыв от каналорасширительных уколов, меня не тошнило, и я внезапно осознал, какой это замечательный повод для радования жизни!

У берега возились с сетями мужики, увидели нашу вываливающую из портала компанию — рты поразевали.

— Это кто ж вы такие будете? — справился с оторопью один из рыбаков.

— А это нынче — хозяин сего благословенного места, — весело отрекомендовал меня Кузьма, — сам князь Дмитрий Михайлович Пожарский, с сопровождением.

Мужики стянули шапки и закланялись, сходу начав скорбно жаловаться, что место не особо и благословенное.

— Пойдёмте-ка осмотримся, — остановил их я, — с ревизскими сказками сверимся да поглядим на ваше житьё-бытьё. Там и расскажете свои беды-несчастья.

— И пожрать бы чего-нибудь неплохо, — многозначительно намекнул Кузя. — Его светлость когда сыт — он сильно благодушнее, чем когда голоден.

— Это мы мигом! — старший кивнул совсем молодому пареньку, и тот зайцем помчался к выстроившимся выше по берегу домам.

В общем, встречали нас и караваем, и накрытым столом. Рыбы царской во всяких видах — завались! Наелись, как те тузики.

— И чего ж вам, люди хорошие, неладно живётся?

И услышали от мужиков драматическую повесть. Река давала рыбу щедро — ловить не переловить. Только далеко деревенька получилась… да от всего, чего угодно. Дорог (в чём мы лично убедились) нет. Всю рыбную торговлю под себя несколько купцов-рыбопромышленников забрали. Сговорились меж собой, мерзавцы. Покупные цены на рыбу держат низкие, и с каждым годом всё ниже, совсем уж гроши предлагают. А хочешь купить что — снасть или продукты — так ломят даже не втридорога, а в пятеро-семеро, да и за тем ещё до ближайшего городка грести.

— Сами-то не сеетесь? — уточнил Фёдор.

— Неугодья для пашни, — пояснил староста. — С огородами ещё изгаляемся, картопля вот неплохо растёт, вместо каши приспособились. А без хлебушка грустно.

И тут с хлебом затык. Да ещё переписали их каждую семью как отдельный двор, даже если сыновья от родителей не отделились — чтоб, дескать, от уплаты денежного оброка не увиливали.

Так. С этими, похоже, разгребаться особым манером надо. И начнём с денег, которые мимо наших рук плывут.

— Рыбу забирать теперь Фёдор будет, — Фёдор, услышав о таком повороте дела, страшно удивился. — По реке нам без нужды плавать, напрямую в Москву сдавать будете. Думайте, как сохранять: коптить ли, солить, потому что чаще, чем раз в неделю вряд ли сподручно будет. Бочки какие, соль, прочее что для заготовки потребно — всё Фёдору записать.

Управляющий поднял ладонь:

— Позвольте, ваша светлость? — я кивнул, и он деловито обернулся к старосте: — Ежли у вас бабёнки в лес по ягоду бегают — мы б и ягоды взяли, вещь пользительная, да и на пастилу отлично идёт. Заготовленное всё не россыпью, а сложить в одну телегу, да с описью, — он слегка запнулся: — Грамотные есть?

— Я грамотен, — солидно ответил староста, — да почти все мужики разумеют.

— Отлично. Также к собранному список вам потребного приложить: чётко, по пунктам.

— И если вдруг у вас из-за этого с местными проблемы начнутся, — прибавил Кузьма, — не стесняйтесь, а сразу князю пожалуйтесь. Он своих людей никому обижать не дозволяет, ни каверзы чинить.

Мужики многозначительно переглядывались, а я прислушивался к ощущениям и внутренне хвалил Горуша: проводник с мелким накопителем в паре работали отлично, маны набралось уже столько, что и на портал до машин хватит, и на следующий — уверенно. Фёдор забился на дату первого пробного рыбного портала, сделал в своей пухлой амбарной тетради, с которой нигде не расставался, какие-то пометки. Пора и честь знать.

Рядом с машинами сидели волки. Деловая пчела собирала пыльцу с жёлтого донника прямо у них под носом — и это был единственный нарушающий тишину фактор.