— А что, они не знали, что хозяин новый?

— Кто говорит — знал, кто — не знал.

— Не всем сказали? — предположил Горыныч.

— Да им, по-моему, всё равно, — высказался Кузьма.

— Хорошо, дальше.

— Дворов на самом деле не триста, а всего сорок три, один дом на одну семью.

— Скорее всего, Салтыковские приказчики тут никогда и не бывали, а написали так, от балды.

— Сейчас в деревне практически не осталось мужчин. Двое оказались в той группе, которая бежала из распадка, оба сильно обожжены. Среди тех, кто остался в распадке, было и много женщин. В общем итоге без родителей осталось шестнадцать семей. Все их отпрыски собраны отдельно, — Чао Вэй указал на стоящих квадратом солдат. Видимо там, внутри терракотовой стены, и сидели волчата.

— С этими потом разберёмся. Взрослых сколько?

— Десяток старух, пара стариков, двадцать семь взрослых женщин и чуть больше полусотни молодняка, не образовавшего семьи, тут почти половина — парни.

— Вот со взрослых и начнём.

ПОБЕСЕДУЕМ ПО-ВЗРОСЛОМУ

— Горыныч, призови народ к вниманию, будь любезен. Ты у нас в этом мастер.

Змей покосился, подозревая иронию, ничего не обнаружил и рыкнул:

— СЛУШАТЬ ВСЕМ! КНЯЗЬ ГОВОРИТЬ БУДЕТ!

— Спасибо, ара, — в наступившей тишине было слышно, как потрескивают горящие у берега кусты. Я слегка возвысил голос: — Я — князь Пожарский, новый владетель этих земель. Отныне оброк за пользование общинным наделом вы будете платить мне. Людей я вам трогать запрещаю. ВООБЩЕ. На всякий случай напоминаю, что вы все находитесь на территории Царства Русского, и беспричинное убийство карается смертью или каторгой. А чтобы доказать убийство с целью самозащиты, потребуется созвать суд и тщательно рассмотреть дело. Если найдутся желающие, они могут получить консультацию у нашего кланового юриста.

Я не вглядывался в их лица. Мне, честно говоря, было плевать на их чувства ко мне. Да и были они примерно одинаковые — испуганные и враждебные. Пожалуй, только один персонаж резко выделялся из остальных — крупный и очень крепкий старик, волосы и борода которого даже в человеческом виде больше напоминали волчью шерсть. Здесь была чистая ненависть и готовность убить, если бы я только стоял ближе.

— Но за всю Русь-матушку я отвечать не могу, а за свои уделы — обязательно. Будьте уверены, каждому из вас придётся следовать правилам.

— Иначе что? — вдруг хрипло спросил злобный… нет — Злой, так и буду его называть. Волчья стая вся словно качнулась ему навстречу и завозилась, подбираясь, осторожно скалясь. — Вытравишь нас всех, даже младенцев⁈ Мечом волшебным прикроешься? — продолжал нагонять исступлённый пафос дед. — Иль истуканов своих нагонишь? Честного боя боишься, князь?

Кхитайцы не возроптали, как обязательно бы сделала русская дружина. Только нахмурились, словно туча чёрная на солнце нашла.

— А вот людей моих ты зря обидел. Шерсть на ж*пе седая, а ума не нажил. Выходи, коли не шутишь. Я против тебя даже меч брать не стану. Мне и вилки хватит.

Вилки у меня сейчас серебряные. Оно, конечно, энергию проводит похуже, чем электрон, но тоже неплохо. А щит я на себя и без Кузьмы могу повесить. Волки расступились, образуя в центре площади широкий круг.

Я поднялся с кресла и скастовал на себя ускорение.

— Без магии! — прохрипел злой.

— Три раза! — усмехнулся я. — Может, мне ещё самому зарезаться? Без условий! — я взял со стола вилку. Подумал — взял вторую. — Считай, что мы начали.

Старик перекинулся в здоровенного, чуть не с медведя, волколака и кинулся ко мне через круг. А я — к нему. Пасть оборотня раззявилась — бошку человеческую вложить можно. Зубы лязгнули и увязли в щите. Я ударил в бочину. А у него тоже был щит! Слабоватый, правда, но был. Шаман местный? Больше на работу примитивного амулета похоже. Эти мысли фоном скользили по сознанию, пока я продавливал волколачью защиту. Заклинание проницаемости словно всверливалось, разъедая один слой оберега за другим. Вот последний… в ментальном плане внутренняя оболочка лопнула со звуком «пык!», словно рыбий пузырь лопнул. Вилка воткнулась в шкуру. Хлынула мана, разогревая металл. Спасение от ожога было только одно — пропустить сквозь себя максимально быстро, скинуть… — Вторая вилка взметнулась в небо, из зубцов очередями вылетали огненные шары, взрывались в небе фейерверками…

— У-у-оу-у-у! — вопль-вой звучал растянуто, как это бывает внутри ускорения.

Стоящая совсем близко женщина бросилась вперёд, перекидываясь в прыжке. Получила огненным шаром в пасть — мощным, слитым из нескольких мелких. Вторая так же. Я откинул тело Злого и крутанулся вокруг себя — со всех сторон круга ко мне летели оскаленные пасти.

— Меч! — Кузьма мгновенно оказался в руке. — Не жалеем!

Несколько бешеных секунд — и я стоял посреди площади, заваленный меховыми трупами со всех сторон.

Мельком взгляд вокруг — больше желающих нет.

Ускорение скинуть. Целебной волной пройтись, иначе сердце ещё минут десять долбить будет. Быстро всё случилось, кхитайцы и дёрнуться не успели. Всё-таки скорость волколака в рывке — это вам не фунт изюма. Змей тоже — едва уложился чтоб перекинуться и теперь агрессивно попыхивал дымом, не спеша возвращаться в человеческую форму.

Я мрачно оглядел замершую в ужасе стаю:

— Вы что думали — мы шутки с вами пришли шутить?

Под ногами кто-то хрипел. Я выпустил меч из руки:

— Добить. Такое мне за спиной не надобно.

Кузьма прошёлся над трупами, вытягивая остатки маны. В кругу осталось двадцать девять волколачьих мумий разной целостности.

— Ещё кто-то хочет присоединиться к веселью? — любезно спросил я, проходя глазами по из лицам, вынуждая опускать взгляд. — Нет? Жаль.

Так я не хотел прибегать к усилину голоса, после него всегда в горле першит, а придётся… Я сел на своё место у стола:

— Каждый нарушивший мой прямой приказ будет наказан безо всякой жалости. Как вы относитесь к честному бою, я увидел. Больше такой чести вы не получите. Я ваши шкуры даже на барабаны побрезгую натягивать. Никаких боёв. Так, заберу жизненные силы — и всё… Чао Вэй!

— Да, господин, — сотник был крайне обескуражен тем, что прикрыть меня у его бойцов не получилось, надо бы с ним мозговправительную беседу провести, чтоб не чах попусту.

— Отдели заново сирот, сколько осталось, мелких и подростков.

Что среди новых напавших были и взрослые волчицы, и старухи, и шалый молодняк, я и сам видел. Значит, все расклады сбились. Смотреть на припухших оборотней было тошно.

— Итак, вы так сильно хотели самоубиться, что почти не оставили шансов вам помешать. А всё почему? Кто-то по совершенно непонятной для меня причине решил, что нет в мире никого его сильней. Как глупые щенки, которые победили всех головастиков в мелкой луже. Вы никогда не видели настоящего хищника — и обнаглели. Теперь мне проще убить вас всех. К тому же вас осталось-то едва две сотни.

ХОРОШО ИМЕТЬ ЗАПАСЛИВЫХ ДРУЗЕЙ

— Погоди, Дмитрий, не гони, — аккуратно вмешался Змей, на что я втайне рассчитывал. Горыныч всегда за зооморфных переживает, особенно когда видит женщин в беде. Но то, что он предложил, меня, прямо скажем, удивило: — Поставь им Голову Горгоны.

Мы с Кузей аж присвистнули синхронно.

— Ну ты дал! Где я тебе сейчас её найду?

— У меня есть парочка, — скромно разглядывая когти, признался Змей. — Так и думал, что пригодятся. Прибрал.

«Голова Горгоны» была редким следящим артефактом, рассчитанным сразу на группу. В саму голову вкладывали ограничивающие условия. А змеи из причёски надевались на подконтрольных, как гривны — в виде разомкнутых обручей, голова и хвост под горлом. Что удобно, на оборотнях змейки автоматически трансформировались под размер, вместе со сменой формы с человеческой на животную и обратно. Если подконтрольное лицо нарушало заданные установки, управляющая голова посылала импульс, и это самое лицо каменело. С «отморозкой» через сутки. Придумали эти головы, потому что задолбались с расселившимися по Чёрному и Средиземному морям сиренами бороться. Только так их и отучили проходящие корабли очаровывать. Артефакт получился не очень дальнобойный — километров на тридцать, поэтому запрет покидать заданную зону шёл автоматически, встроенной функцией.