– Есть земля-воздух, – предложил служитель, – небольшой, около тридцати метров в поперечнике, но отличный павильон. Мощный, с хорошими щитами – вам в самый раз!

Та-ак, теперь меня ещё и продвинутым боевым магом будут считать? И, главное, выбегать с опровержениями и кому-то что-то доказывать – бессмысленно же. Пойдёт на пользу или нет?

– Давай, – согласился я, не углубляясь в подробности, и сунул парню купюру.

– Прошу за мной, ваша светлость!

– А вот это лишнее. Или не знаешь, что на территории Академии не положено?

– Прошу прощения, больше не повторится!

– Веди давай.

На входе я выпил лечилку и взбодрился. Переодеваться не стал, держа в уме проверку заклинаний. А вышло весьма неплохо! До жидкой грязи дело пока не дошло, а вот с пылью и песком – вполне отлично. Было бы, если бы я внутри костюма тоже не марался, мдэ.

– Теперь ты на мавра похож, – критически высказался Кузя, – надо с этим что-то решать.

– А что решать? В раздевалке умывальня есть, сейчас голову мне окатишь. Да к Святогору пойдём – на себя тоже временную защиту наложу.

Не очень это приятно, вообще-то. Ощущения такие, как будто лицо сметаной или ещё чем жирным намазано. Зато грязь не пристаёт.

Упражнения с землёй привели меня в приподнятое расположение духа, пока (после оседания очередного земляного шквала) я не заметил, что вокруг павильона стоит целая толпа. Одногруппнички пожаловали! Человек двадцать. И зачем?

Кузя, вливавший в меня очередную лечилку, тоже факт пришествия отметил:

– Надеюсь, нас пришли бить?

– Ты соскучился, что ли?

– А как же!

– Так сегодня только на Арену ходили!

– А до этого я сколько лежал? Чуть не слежался вусмерть.

– Балабол, – усмехнулся я.

– Если что – я вперёд! – застолбил место Кузя.

Можно подумать, я без него толпе пусть и начинающих, но магов что-то смогу противопоставить. К тому же боевых!

Пыль окончательно осела, наблюдатели обрадовались, что мы заметили их присутствие, и повалили в павильон.

– Я надеюсь, не все вы хотите меня вызвать? – спросил я, поднимаясь.

– Ну, ты дал, князюшко! – захохотал синеволосый Илья, и все радостно за ним подхватили. – Мы ж чего пришли. Позвать тебя хотели с нами: пошли, посидим нормально, пообщаемся.

Я подумал, что выражение «пойдём посидим» у Муромцев – это, видать, ещё с пращура прилипло, с того случая, как он встать не мог.

– Откровенно говоря, у меня были свои планы.

– И даже если девочки тебя попросят?

Девочки тут же начали жеманиться, хлопать ресничками, стрелять глазками, хихикать и всячески проявлять свою заинтересованность.

– Не стоит утруждать девиц столь непосильным заданием, – хмуро ответил я, прикидывая, что мы и половину лечилок ещё не израсходовали. А у меня цель! – Ответ будет: нет.

Вот тут Илья обиделся.

– Это что – ты только на поединки быстро выходишь, да? А посидеть в хорошей компании – мы тебе рылом не вышли?.. Да не держите вы меня!!! – рявкнул Илья, потому как несколько человек сразу начали его уговаривать, мол – не надо, а девчонки цепляться за руки.

Мне стало смешно:

– Да не держите вы его. Что, в самом деле, как маленькие. Человек сказать хочет.

– Хочу! – яростно подтвердил Илья. – Вызываю! Тебя, прямо вот щас! На Арену!

– Не получится у вас на Арену, – слегка поумерил его пыл рыжий Ваня, купеческий сын. – Там всё перекрыли, оцепление поставили, какие-то фоны изучают.

Ядрёна-Матрёна, ещё и фоны...

– Тогда прямо здесь! – рубанул Илюха.

Кузя взволнованно затоптался за плечом. Да не забыл я, не забыл!

– Ну, здесь – так здесь, – с усмешкой согласился я. – Только давай так: ты сперва с младшеньким моим схлестнёшься, – Кузя встал рядом со мной и вызывающе сплёл на груди руки. – Победишь его – тогда со мной.

– Тока ты дождись меня! Я быстро! – бросил Илья и побежал.

– Ладно, – ответил я его спине и оглядел растерянных одногруппников. – Ежли никто не желает принять участие в земельной тренировке, то попрошу выйти на улицу. Сейчас здесь станет очень грязно.

Зрители из павильона вышли, но расходиться по домам не торопились, прохаживаясь по тропинкам вокруг, болтая и сплетничая, а кое-кто – и поглядывая за нашими с Кузьмой упражнениями

Илюха бегал минут сорок. Все эти сорок минут я мешал землю с воздухом и гонял эти валы, насколько сил хватало. Осталось две лечилки – можно бы и домой собираться, где этот охламон шарится?

И тут он примчал.

– Он что, тяжёлый доспех вздел? – удивился Кузьма. – Сдурел, что ли?

Илья вошёл в павильон, окинул взглядом перерытую, сваленную буграми землю потом хмыкнул и, словно отбросив сомнения, легким пружинистым шагом пошёл к нам. Вот он лось, а! Сталь на нём по любому пуда два-три весит, а ещё щит, и булава. Не-е, здоров Илья, сын Ильин, здоров, этого не отнимешь. Хватит этого, чтоб Кузю в песке повалять? Посмотрим.

Кузя шёл навстречу одоспешенному Илье, нелепый в своём сером костюме-тройке, широко улыбаясь, по-моему, он даже успевал кланяться отдельным зрителям. Нет, зрительницам!

Сошлись в центре. Стоят, смотрят друг на друга.

– Тебя как звать? – сурово Илья.

– Да не всё ли тебе равно, с кем драться? – весело спросил Кузя.

Муромец широко улыбнулся:

– А и всё равно!

И без замаха сунул в лицо Кузьме булавой. Тот играючи отбил летящую дурищу ладонью. Но Илью это не удивило. Он обрушил на Кузю град ударов, всё больше и больше разгоняясь. Меч уклонялся, иногда отбивая ладонями особо опасные выпады. Звенело как в кузнице.

Кузя явно развлекался, чего ни Илья, ни зрители, облепившие защитные экраны, пока не понимали. Тут уж не двадцать человек было, куда больше! А вот и близняшки Момоко и Сатоми. А они почему-то только на меня смотрят, спорят о чем-то.

Меж тем бой Муромца и Кузьмы явно подходил к финалу. Удары Ильи стали экономнее и, как бы так сказать, концентрированнее, сильнее. Вот он подприсел, подпрыгнул – и со всей силы долбанул Кузю. В лоб. А тот даже защищаться не стал. Просто подставил голову под страшной силы удар.

Общий вскрик зрителей пробился даже сквозь щиты и гулкий звон. И тишина. Множество приникших к щитам лиц, раскрытые рты...

Илья с выпученными глазами смотрел на обломок булавы в своих руках. Причём раскололось не древко, а само навершие, от которого остался неровный кусок. Нет, этим обломком тоже можно было убить, но...

Кто ж во время боя стоит, ворон ловит?

Кузьма слегка склонил набок голову, не дождался атаки и толкнул Муромца в грудь. Ладонью, не кулаком. Но от души, чтоб на тяжёлый доспех хватило. Это вам, господа, даже не конь лягнул, это мать его, кит хвостом треснул. Илья, собирая пыль, укатился на противоположный край павильона, треснулся в защитный экран и затих.

– Ты не перестарался?

– Да нет, парень крепкий. Щас одыбает.

Секунд пять ничего не происходило. Потом пыльная куча зашевелилась, Илья поднялся на карачки... встал... и набыченно похромал в нашу сторону:

– Слышь, ты, мало́й! Ты чего сделал? Ты зачем мне булаву сломал?! Это ж фамильная вещь! Стоит, лыбится! Как чинить теперь?!

Кузя носком туфли пошевелил валяющийся под ногами обломыш:

– М-да... незадача вышла. Хрен её теперь склеишь. Что – прям древняя?

В голосе Ильи задрожала обида:

– Пра-пра-прадедова... И ещё пра и пра... Я ж её со стены над камином снял. Прадед ей, говорят, боевых бронированных мамутов останавливал... А ты?! Что я отцу скажу?

Вблизи, да освободившись от своего уродливого навершия, булава показалась мне странно знакомой.

– Погоди-ка, – перебил я. – Дай сюда, посмотрю.

Илья угрюмо протянул мне реликвию.

– Ух, ты какая тяжелая... – я внутренним взором осмотрел оружие. Мать твою! Да это же я делал! – Ёшки-матрёшки, а вы зачем клюкой дерётесь?

– Какой клюкой?

– Ну, хочешь – посохом назови. Это ж какой древности вещь!