– М-гм...

– Чур не трястись. Не смертельно это, просто неприятно. А мне надо, иначе меня в Академию возьмут не на тот курс, на который я хочу, а на жутко скучный.

– А-а-а, тогда понятно.

– Ну и ладушки.

Я положил свой чемодан прямо на песок – других вариантов не предвиделось, тут кроме песка, траншейки с водой по периметру и полупрозрачных шестиугольных ячеек защитного купола ничего и не было. Раскрыл. Да, я притащил с собой измерительную плитку, ибо безвестность томила меня хуже дурных посланий. «12-18-18».

Ну, что ж.

– Стеша, вставай вот сюда, чтоб я тебя ненароком не зацепил. Поехали.

Начнём с воздуха. Я начал свивать восходящие потоки в центре павильона. Что характерно, формулы давались легко, привычно, и по внутренним ощущениям ничего не предвещало, что скоро будет достигнут предел. Как и в случае со схроном. Кстати, задним числом нелишне ещё раз порадоваться, что при попадании в тело внука я каким-то образом зацепил с собой остаток своего прежнего магического баланса. Не хватило бы единички – и всё, привет ромашке, упал бы в схрон без ног, схлопнувшимся порталом подрубленный. Учитывая, что я тогда ещё и сознание потерял, так бы и истёк кровью за здорово живёшь.

Да уж.

Но теперь-то я вооружён знаниями! Восемнадцать единиц – это ж можно минут десять небольшой вихрь крутить. Или, скажем, постепенно усиливая, увеличить диаметр метров до трёх. И рывком прибавить скорости, потому как мне сейчас не стабильность нужна, а именно что усилие за пределами технических возможностей.

Внезапно вспомнился сегодняшний сон, пышная задранная юбочка и разведённые в стороны розовеющие ножки. Бам-м-М! Рывок получился сам собой, а звук – это внутри моей непутёвой головушки. Песок ткнулся в ладони и колени. Сучьи потроха, обещал же сам себе мысли в узде держать... В ушах звенело. В глазах было темно.

– Дмитрий Михалыч! – испуганно вскрикнула Стешка.

Я упал на песок, из последних сил заставив себя рухнуть не плашмя, а плечом, да перекатиться на спину. Хотел сказать, что всё нормально – язык не ворочался.

Стешкины шаги я не услышал, скорее – почувствовал лёгкие толчки по песку. В зубы ткнулось стеклянное горлышко.

– Пейте, Дмитрий Михалыч, пейте!

Жидкость была сладенькой. И отдавала мятой и лимоном. Я вдруг разозлился. То есть, вкус крапивы или ромашки у вас уже желудочные колики вызывает, что ли? Не столь изысканно, как хотелось бы? Едрид вашу мать, какие вы нежные тут все!

Я сел, потирая шею.

Напротив, тоже на песке, сидела Стешка и размазывала по лицу слёзы.

– Ну и чего ты? Испугалась? – она мелко закивала, продолжая шмыгать носом. – Ну-у-у, мать, это не дело! Ты ж лекарь! А ежли бы мне руки оторвало?

Вот теперь Стеша испугалась так, что аж перестала реветь. Да уж, утешитель малявок из меня так себе.

– Шучу я. Здесь же тренировки. Но падать буду вот так, будь готова. Ну что, не передумала лекарем быть?

Стешка шмыгнула носом и упрямо встала:

– Нет!

– Тогда пошли.

– Куда?

– В Святогорову избушку, понятное дело. Заряд-то я весь потратил.

Лаборант на лавке у двери страшно удивился:

– Как? Вы уже уходите?

– Сиди, сейчас вернёмся, – уверил его я.

Следующий заход вышел даже быстрее – без переодеваний и настраиваний. Я уж знал, как достичь нужного мне эффекта, и тележиться не стал.

На третий раз Стеша спросила:

– А можно я поближе встану? Сразу вот за спиной? Вы ж всё равно магию только в серёдку кидаете?

Я прикинул:

– А вставай.

– Я и бутылёк заранее открою, чтоб быстрее, а?

– А не прольёшь?

– Не-а. А чего вы сразу на песок не сядете, чтоб меньше падать?

Некоторое время мы друг на друга смотрели.

– А действительно? – сказал я и сел.

Ниже пола не упадёшь, как говаривала моя матушка.

Дальше я запускал вихри из положения сидя. Потом уж вовсе – лёжа. Чего зря об землю колотиться-то? И каждый раз после подзарядки я бежал к чемодану и проверял – не увеличился ли каким-то чудом хоть один из показателей? Я прекрасно понимал, что веду себя как ребёнок, посадивший горошину и каждые пять минут её из земли выковыривающий, проверить – не проросла ли? Но сделать с нервозным ожиданием ничего не мог.

За три часа я успел тридцать раз уйти в отруб и израсходовать все закупленные лечилки.

– Это последняя была, – сообщила мне Стеша, для верности встряхнув сумку.

– Значит, пойдём обедать.

– Домой?

– Зачем домой? Я вчера в неплохую ресторацию заходил на Красной площади. Вкусно. Выйдем за ворота да по сторонам глянем – может, поблизости тоже людей кормят?

– А я ни разу в ресторане не была, – призналась Стеша. – И даже в кафе.

– Да дело-то нехитрое, поел да заплатил. Пошли.

О том, куда тут народ ходит перекусить, пока в каникулы академическая столовая закрыта, мы без затей спросили у привратника и были снабжены сразу несколькими рекомендациями. Для начала пошли в небольшое кафе «Три медведя». Поели вкусно, заполировали сверху мороженым. Страшно довольная Стешка, по-моему, слегка засоловела.

– А интересно тут. Как в сказке, да?

– Так поэтому и «Три медведя».

А ещё это дёшево и сердито. И если студенты буянить начнут, ремонт недорог.

На обратном пути мы заглянули в «Зелья, травы и прочие ингредиенты».

– Пришли, пришли ваши укольчики! – засуетилась аптекарша. – Сегодня использовать хотите?

– Да, сразу.

– Вы как: сами внутривенно поставите, или вам помочь?

Ещё и внутривенно...

– Помочь, пожалуй.

– Присаживайтесь за столик! Левый рукав закатывайте... – она протёрла мне место инъекции вонючей ваткой и начала медленно вводить золотисто искрящийся препарат. – Срок действия от шести до двенадцати часов, в зависимости от индивидуальных особенностей организма. В побочных эффектах указано головокружение, за руль лучше сегодня не садитесь.

– Не буду, – щедро пообещал я, понятия не имея, о чём она говорит. – Нам бы ещё лечилок, десятка четыре.

– Одну минуту. Ваточку вот так прижмите... А я лечилочки достану.

Лечилки деловито сгребла к себе в сумку Стешка.

– Не тяжело тебе будет?

– Я же лекарь, – важно ответила она.

Хорошо, тут недалеко.

На подходе к нашему павильону голова у меня реально начала немного плыть. Вот же ёшки-матрёшки, сильная, видать, дрянь. Ладно, потерплю неделю.

Вторая часть дня практически дублировала первую. Только она была длиннее. И тошнотворнее, мда. Хорошо, я поесть успел, иначе бы даже ложка супа не влезла. Я ложился на песок, вызывал локальный шторм, сразу отрубался, Стеша поила меня лечилкой, после которой даже тошнота немного отступала. Потом я бодрым кабанчиком бежал в Святогорову избушку подзаряжаться. И каждый раз перед новым заходом конечно же лез проверять – сдвинулись ли показатели?

Естественно, каждый раз испытывал жесточайшее разочарование. Цифры стояли мёртво, как прибитые. И только к самому вечеру, в предпоследний заход энергноёмкость вдруг прибавилась до девятнадцати.

– Ядрёна-Матрёна! – не сдержался я.

– Что там, Дмитрий Михалыч?

Я вздохнул.

– Видишь, Стешка? Ёмкость накопителя подросла.

– Так это ж здорово?

– Здорово-то здорово, а каналы больше двенадцати никак не пропускают.

Стеша склонила голову чуть вбок и рассудительно выдала:

– А вы не торопи́тесь. Вы укол когда поставили? В обед. Вот к следующему обеду мы и поймём, расстраиваться или нет. И не волнуйтесь так. Вдруг это мешает? Надо вам в этой аптеке что-нибудь от нервов купить.

– А ты, Стеша, и впрямь как докторша. Молодец. Зайдём и купим.

– И лечилок ещё. А то у меня всего две осталось.

– Ну, значит, ещё два захода – и домой.

НОВЫЕ ЛИЦА

В прихожей нас ждал несколько встревоженный Пахом.

– Живы-здоровы?.. Я уж думал, случилось что!

– Мы тренировались, – сурово ответила Стеша. – Дмитрий Михалыч принял тяжёлое лекарство, и немножко не в духе, ты к нему не лезь.