— Ах ты ж, крысёныш! — пробормотал Петька и выдернул свой чёрный меч, одновременно поднимая левую руку с амулетом: — А ну, стоять!

Гоблины столпились напротив них с Мариной широкой дугой. Мелкие, едва ли с хоббита, зеленовато-коричневые, худые и жилистые, в каких-то драных тряпках. Их головы были совершенно безволосыми, уши — вытянутыми и острыми, глаза — ещё больше похожими на кошачьи, чем у орков. И эти глаза неотрывно следили — нет, не за мечом — на маленьким кусочком чёрного камня, от которого шла магнетическая для них сила. Длинные носы настороженно принюхивались, а рты скалились мелкими игольчатыми зубами.

И тут Марина зарычала, глаза её сделались янтарно-красными, а из-под верхней губы выдвинулись острые клыки. Гоблины качнулись назад, но не ушли. А может, им и некуда уходить? — подумал вдруг Петька, — Мы ж им вход в нижние коридоры перекрыли, а наверху уже совсем светло, вон как они в те́ни жмутся.

Из коридора, в который слинял Одо, выскочил Бруг, увидел Петьку и разом притормозил. Подошёл ближе, рявкнул на гоблинов, от чего они сбились теснее и прижали к головам свои уши, как это делают звери, когда боятся.

Урук-хай обернулся к своему тёмному властелину и приложил руку к сердцу:

— Успокой свою женщину, господин, — здесь никто не причинит вам вреда. И позволь гоблинам уйти в нижние коридоры: солнце убивает их.

— Туда побежал наш хоббит. Не съели бы его, — ответил Петька.

Бруг тяжко вздохнул:

— Прими моё раскаяние, господин. Я не успел. Маленький хоббит оказался столь труслив, что, убегая от смерти, сам догнал её.

Да мать твою!

Солнце поднялось выше ближнего хребта, и в галерее резко посветлело. Гоблины начали тихо поскуливать.

— Идите! — мрачно мотнул головой Петька, и банда бросилась в спасительную тьму нижних коридоров, пригибаясь и падая на карачки, чтобы не попасть под солнечные лучи.

Петька кинул меч в ножны:

— Ты видел сам? Как это вышло?

— Видел, но сделать уже ничего не смог. У него подвернулась нога, и он упал. Неудачно. Пойдёмте, он там, в зале деревьев. Его охраняет Хат, — Петька слегка шевельнул бровью, и урук-хай пояснил: — Мой варг.

Они пошли к железному лесу.

— А те орки, что были с тобой — где они?

— Грыч пошёл за магом, проверить, выйдет ли ужас Дулина*, и помочь ему в этом. А Карг здесь, толкует со старейшинами гоблинов.

*собственно, Барлог

Ясен пень, агитационная работа.

Марина шла следом, прислушивалась к диалогу и снова молчала. Клыки укорачиваться не спешили. А зачем? Все свои…

КОЛЕЧКО-МАЛЕЧКО, ВЫЙДИ НА КРЫЛЕЧКО

Убился Одо, действительно, по-глупому. То ли игра снова залагала, то ли паника на него так уж накатила, но побежал маленький хоббит сломя голову, оступился, да и полетел из галерейки аккурат внутрь железного леса. А цепочка возьми за веточку да и зацепись. И вместо банальных ушибов (или, в крайнем случае, переломов) глазам разношёрстной компании представилось оригинальное удушение. Тельце продолжало слегка покачиваться. Ветка металлически поскрипывала. В натуралистически синее лицо господина Одо смотреть не хотелось.

— Снять его? — предложил Бруг.

— Пожалуй. Так его оставлять уж точно бессмысленно.

Варг поднялся на задние лапы и стащил трупик с дерева. В карманах у хоббита ничего интересного не обнаружилось. Петька вздохнул, понимая, что от судьбы не уйдёшь, и стянул с шеи Одо цепочку с кольцом. И хотя кольцо по-прежнему было упаковано в тряпочку и кисет, система разразилась счастливым:

«ВЫ ПОДНЯЛИ КОЛЬЦО ВСЕМОГУЩЕСТВА!»

А я-то думал!

Окошек снова открылось два. «Оставить кольцо себе» пребывало без изменений. А вот «Продолжить квест» трансформировалось в «Продолжить квест, приняв на себя главную роль». Внезапненько. Ништяки и угрозы заметно возросли в количестве и, главное, в качестве. Среди прочего появились такие пункты как лояльность. При продолжении обещалось, что светлые сразу, прям сразу должны проникаться к кольценосцу доверием. Вспоминая, например, вчерашнего пьяного менестреля, верилось с трудом, но ладно, допустим. К слову, возможно, это работает только в пределах квеста.

Ужасно, кстати, раздражало, что текст постоянно как будто ездил вперёд-назад, такими рывками, и от этого приходилось каждый раз взгляд заново фокусировать. Петька заподозрил, что это специально, для создания у свидетелей ощущения его (Петьки), тысызыть, внутренней борьбы. Как в том старинном восстановленном кино, когда герой глаза пучит и головой так туда-сюда. Фу, блин.

Короче, как-то так получалось, что если поднять квест, то добавится ума и красоты, и прекрасноликие эльфы начнут возносить тебе хвалебные оды (тут Петька снова некстати вспомнил вчерашнего менестреля), а если колечко прибарахлить, то прибавится силы и ловкости, но светлые уже не так будут вас любить.

Петька раздумывал. Может, реально забить на этот квест да и забрать кольцо себе? Смущала, правда, парочка пунктов. В частности вот этот: «Предупреждение: назгулы будут испытывать к вам агрессию и попытаются отнять у вас кольцо любыми доступными им способами».

А что, если просто нести кольцо к Ородраину, они типа не станут его отбирать? Или они вроде как не знают, что кольцо-то у тебя, а если себе его забрать — то сразу как узнают-узнают!

Вот, блин, ситуация: к умным или к красивым — хоть разорвись!

Больше всего, конечно, ему не нравилась приписка про назгулов. Как-то вот постоянная агрессия со стороны Дрозда — это ни фига не прикольно…

А ещё, между прочим, возникла мысль: если игра с каждым разом поднимает ставки — так значит, в следующий раз она предложит ему нечто более весомое и интересное, чем сила удара и прочая шушера? Надо проверить!

На этой жизнеутверждающей ноте Петька выбрал «Продолжить квест, приняв на себя главную роль», вытащил кольцо из обмоток — не ходить же, в самом деле, с этаким бугром посередине груди — и сунул под рубаху. И тут он почувствовал его. Кольцо соприкоснулось с кожей и оживилось. И как-то напружинилось, что ли, чтобы развернуть в Петькиной башке свою террористическую деятельность. И тут чёрный амулет сделал свой невербализированный шаг, но если перевести ощущения в слова, то получилось нечто вроде: «Позвольте, не так быстро! Вы хотите подавить нашу волю, но вы делаете это без уважения**. Вот примерно вполовину пафос сбавим. Да-да. И ещё немножко. А теперь послушаем: что вы нам имели сказать?»

**Смотри Примечания, п.12.

Наблюдать борьбу двух артефактов было даже занятно, но Петька решил, что в полной мере насладится этим чуть позже. А пока осталось ещё кое-что.

Он без зазрения совести вытряхнул Одо из мифриловой кольчужки. Трупику она всё равно ни к чему, правильно? А нам сгодится. И мечик вот ещё коллекционный, с именем.

— Зачем он тебе? — удивилась Марина. — Наши от него шарахаться будут. У тебя вон, Кровопийца не хуже, — кивнула она на чёрные ножны.

Петька взял хоббитский меч и взвесил на руке.

— Да нет, Мариш, ты только зацени, — Петька картинно вытянул Жалло из ножен. Меч (хотя на полноразмерного бойца это был, скорее, длинный кинжал) светился сине-голубым светом. Орк реально поморщился. Да и варг, кажется, тоже. — Повешу на стену в тёмном замке. В спальне. Вместо ночника. Это ж, считай, вечный светильник, почти как вечный двигатель! Отныне нарекаю тебя Светлячок!

Марина пару секунд недоумённо на него смотрела, а потом начала хохотать:

— Вот ты жук, а!.. Светильник!.. Кто бы мог подумать…

А внутренний экономный гном (при поддержке внутреннего авантюрного фигла) уже начал прикидывать: где бы ломануть склад таких замечательных мечей, чтобы организовать вечное освещение на подконтрольной им территории? Ну, для начала, хотя бы в замке?

ДЕЛЕГАЦИЯ

— Смотри, новатор, делегация к тебе пришла.

В некотором отдалении, явно исподтишка изучая будущего тёмного властелина, толклась кучка гоблинов, выглядевших куда более презентабельно и интеллектуально, чем давешняя банда. У этих одежда была вполне себе целой и даже украшенной кое-какой вышивкой, косточками и светящимися пятнышками (хотя, последнее, может быть, образовалось просто от того, что уважаемые гоблины вытирали об одежду руки после трапезничанья светящимися грибами). У некоторых имелись такие предметы роскоши как плащи, подбитые мехом неких короткошёрстных зверьков. Кое-у-кого на шеях болтались ожерелья, не примитивные косточки и зубы, как у гоблинской шпаны, а красивые камни, серебряные (и даже золотые!) бусины, а если уж кости — то тщательно отшлифованные и покрытые гравировкой.