Руки хозяина, вцепившиеся в спинку стула, тряслись. На указательном пальце правой руки сидел перстень с довольно крупным камнем. Блики от граней дрожали в солнечном луче. Вот этот камушек для моих целей очень даже подойдёт. Я накрыла его ладонью, ускоренно вкачивая ману — в риталиде было скоплено достаточное её количество — настраивая исходящий поток на обезболивание, исцеление и главное — на стабилизацию трансформации.

— У вас очень высокий болевой порог, Евстафий Ильич, получилось быстро. Теперь самое сложное позади. Сегодня я прописываю вам покой, тяжёлое не поднимать, побольше спать.

— И свежий воздух? — вымученно улыбнулся он.

— Свежий воздух — хорошо. Но лучше уж не гуляйте, пусть Валера комнату проветрит, и достаточно. А завтра я также к вам зайду, проверю, чтобы никаких неприятных сюрпризов…

— Обед?

— Обед у вас шикарен. Но не уверена, что на долгие посиделки будет время. А вот чаю с тортиком — вполне.

— Но я всё-таки распоряжусь. На всякий случай.

Хоть хозяин сейчас выглядел не лучше меня после ликвидации колдуна, он стойко держался, провожая меня, и снова целовал мне пальцы. Занятная эта традиция, честно скажем. Однако, приятно — сразу чувствуешь себя чуть ли не королевой.

— Переживаю я за тебя, — сказала вечером Маруся, доподлинно осведомлённая об истинной природе моих «приступов слабости». — Как запаникует наша докторша: «Ой, отчего снова ухудшения?» — она очень натурально изобразила интонации Елены Игоревны. — Начнёт настаивать, что углублённые обследования нужны, в Москву тебя отправлять, под предлогом того, что там клиники получше, всякие специальные аппараты. Или даже в императорский госпиталь, воспитанницы имеют право.

Идея госпиталя меня даже слегка зацепила, хотя здравомыслие кричало, что Дмитрия Александровича я там встретить точно не смогу — он сейчас должен быть приписан к госпиталю академии, да и вряд ли он вообще соберётся хворать…

— Меня больше слежка настораживает. Судя по тому, что они сидят спокойно, моих отлучек никто не обнаружил.

— Главное — не расслабляйся. Самомнение — наш худший враг, — сурово сдвинула брови Маруся. — Только начнёшь думать, что у тебя всё схвачено — ан, уже специалиста получше выписали.

— И такое тоже возможно. Да, надо постараться с ювелиром побыстрее закончить, чтоб не светиться лишний раз.

В пятницу, вернувшись с обеденной прогулки, я снова отправилась к Скворцовым.

Хозяин встретил меня приветливо, выглядел он сегодня куда как лучше! Мало того, что спина распрямилась, добавив чуть не двадцать сантиметров роста — глаза ясные, седины почти не осталось, походка пружинящая. Одним словом, жених.

Однако настроен он был хмуро.

— Ваш вчерашний визит не остался незамеченным. Ко мне опять приходили.

— Просили артефакт?

— Более чем настойчиво. Хуже того — пытались дознаться о вас: кто, откуда. Намекали на недовольство… — он кривовато усмехнулся, — сильных мира сего.

— Да отдайте вы им этот дурацкий камень! — всплеснула я руками. — Навлекать на себя гнев власть имеющих — вот ещё затея! Закодировать новый артефакт я вам и так смогу. Именной, заметьте. Что вы хотите? Видеть ложь, злой умысел, яды, поддельные камни (если вам, допустим, это для дела необходимо), сопротивляться внушению — так? Можно и ещё что-то выдумать. Немножко исцелять, допустим… Бодрить? Нет, это ж тогда для сна его снимать придётся. Лучше, наверное, сделать упор на душевное равновесие? Даже если его выпросят или обманом купят, он не будет работать ни с кем, кроме вас или того человека, на которого вы мысленно укажете. А после вашей смерти — с вашим законным наследником. Добавим ему жёсткости, чтобы при попытке украсть он парализовал вора. Плюс мы можем навести немножко маскировки, чтобы ни сам предмет, ни его магическая составляющая, не привлекали особого внимания. Целее будет, и всякие мутные личности не явятся вам досаждать.

— И всё это в одном предмете? — поражённо уточнил Евстафий Ильич.

— С условием, что мы возьмём достаточно энергоёмкий камень. К примеру, тот перстень, что у вас на руке. Единственное, работа это небыстрая. Мне потребуется часа четыре минимум. Что же касается вопросов обо мне — вы ведь толком ничего не знаете.

— Ну, как же…

— Хорошо, давайте, — подначила я. — Что вы можете обо мне рассказать?

— Вы — молодая девушка, гимназистка, воспитываетесь в императорской гимназии для дворян.

— И зовут меня Мария? — улыбнулась я. — Но это же всё я вам сказала. На самом деле я могу быть мужчиной, — я накинула маску дядьки Гроя, сидящего в кресле нога на ногу, с кружкой пива. — Или предстать вообще не человеком, — я обернулась лисом в накинутом пестротканом плаще.

Лисы — излюбленные персонажи гертниского фольклора. Ходили легенды, что в древности это была одна из сильнейших магических рас, которые решили уйти в другой мир. Никаких археологических подтверждений эти истории, понятное дело, не имели, но сюжетов пересказывалось множество, особенно о лисе Рестке и его возлюбленной Линси.

Лис поправил серьгу в рваном ухе и хищно ухмыльнулся.

— Пожалуйста, прекратите, — попросил хозяин. — Кем бы вы ни были, образ девушки…

— Воспринимается лучше, я понимаю, — я приняла родной вид. — Однако, рекомендую вам смело рассказать вашим преследователям о том, что вы видели. Думаю, они распознают, что в ваших словах нет лжи, и получат определённую информацию к размышлению. И вот ещё. Вы отдали мне набор камней. А знаете вы, что для горных троллей драгоценные камни — это лучшее лекарство? Разные виды от разных каменных болезней, — это тоже было из сказок, но распространяться об источнике я не собиралась. — Может, я тролль? Девушка-тролль, и истинное моё обличье слишком тяжеловесно и чуждо для человеческого восприятия?

— Вы меня окончательно запутали, — признался хозяин.

— Это же прекрасно, — я усмехнулась. — Давайте ваш перстень, Евстафий Ильич, и я обещаю, что не буду откусывать этот вкусный бриллиант, как бы мне ни хотелось…

Мы ещё раз обсудили список функций нового артефакта, и я начала работу.

Закончила я поздно. За окнами стоял тёмный январский вечер, больше похожий на ночь. От ужина я отказалась — хотелось скорее домой. В смысле — в гимназию, успеть немножко поболтать перед сном с подружкой.

Благодарный ювелир выложил передо мной на стол тиснёный кожаный ридикюль на длинном шнурке:

— Прошу. Главное — внутри.

Я открыла застёжку-фермуар* и заглянула внутрь.

*Фермуар — обычная перекрёстная защёлка

на кошельке или сумке,

украшенная двумя бусинами

(как правило, металлическими).

— Ух ты! А это не много?

— Опасаюсь, как бы этого ни было мало. Вы не представляете, каково это — жить, ежедневно, из года в год, смиряясь с собственной… неполноценностью.

Я вспомнила взгляды, которые бросали на меня гертнийские одноклассники, и захлопнула ридикюльчик:

— Отчего же. Отлично представляю.

— А это, — ювелир торжественно раскрыл ладонь, — за вашу сегодняшнюю работу.

Я снова хотела было возопить, что это слишком много, но потом вспомнила, что подобная услуга для этого мира является эксклюзивной — и не стала.

Аккуратный золотой браслет с цветами и листочками, переливающимися разноцветными гранями камней, приятным образом гармонировал с риталидовым гарнитуром, пусть и немного отличался оттенком металла. И что самое примечательное — в центральное овальное звено были встроены крошечные часики! Мечта моя!

— Ой, с часами это вы вообще угадали! И очень красиво, благодарю, — я повесила ридикюль через плечо и позволила хозяину застегнуть мне браслетик. — Евстафий Ильич, я загляну к вам где-то через недельку, убедиться, что всё идёт должным образом. Никаких неожиданностей, вроде бы, не предвидится, но всё же. А ту каменюку отдайте этим, пусть тешатся. Да расскажите им про мои виды, — я на пару секунд задумалась, — да и про то, что зловредного духа из Сергея я изгнала на другую планету, тоже можете рассказать, иначе не отстанут ведь. Только в общих чертах.