Учебники, рассчитанные на общеобразовательную школу, были написаны простым и понятным языком, подходящим для учеников даже попроще, чем раздатчица Маша. Да и составлены они были на возраст помладше. Пятый класс — вообще на одиннадцать лет. Дело продвигалось бодро. Понятное дело, что в этих учебниках всё в очень общих чертах — ну, так мне пока общее впечатление и нужно составить.

За окнами стемнело, и я автоматически включила себе подсветку. Сидела-сидела, решила завалиться в кровать — а в потолке над моей головой, оказывается, включили светильник, а я и не заметила. Значит, подсветку пока уберём.

Принесли ужин. Ещё порошки. Потом снова чай. География закончилась, пошла история.

И тут, из главы о крещении Руси, я узнала, что это за картинки висят практически в каждой комнате! Я-то думала, это просто для красоты, а это иконы — изображения персонажей и событий главной государственной религии. А кроме главной, есть и другие, хм… Интересно. В Гертнии не было религий. Нет, все знали, что миры создал Бог, и волей его земля и вода благословлены подпитывать жизнь бесконечной энергией, но… на этом и всё. Более того! Поразительным было то, что люди были уверены, что могут напрямую обратиться к Богу, рядом с главой даже была приведена фотография из какого-то древнего фолианта, с подписью: «Сохранившаяся страница из молитвенника княгини Ольги, Х век».

К сожалению, буквы текста были совершенно древние, с дополнительными значками, чёрточками, и в добавок совершенно безо всяких запятых, так что оценить эффективность молитвы я не смогла, а любопытно было бы.

И вообще, интересно, как оно тут… Надо будет разобраться.

На главе о семействе нынешнего императора в дверь постучали.

— Да?

— Мария Баграровна, девять часов, отбой, пора свет гасить!

Ой, какие же они тут все ранние!

— Хорошо, гасите.

Мне-то по большому счёту, всё равно. Свой включу.

Главу я дочитала с магическим фонариком, что-то задумалась об императоре, о его семье, как-то незаметно перескочила на Баграра, на наш дом…

Я выключила свет и некоторое время лежала, глядя в глянцевую черноту окна. Осень. Темнеет рано. По коридору кто-то шагал, размеренно, словно секунды отмерял. Время от времени приоткрывались двери и наступала краткая тишина: человек вглядывался внутрь палаты. Вечерний обход. Шаги приблизились и остановились. Дверь отворилась на пару сантиметров и почти сразу закрылась. Ну, вот и ладно, будем надеяться, что до утра никто больше не заявится.

Я встала и подошла к застеклённой двери, ведущей в садик. Как ни странно, она была не заперта. Или считается, что трёхметровый забор для душевнобольной женщины непреодолим? Я усмехнулась. Надо было бы мне — давно бы перелезла. Но мне пока не надо.

На улице было холодно и промозгло. Накрапывал мелкий дождик, в воздухе висела взвесь холодных капель. Мокрые листья клёнов в темноте казались серо-чёрными.

Я окуталась согревающей волной, как большой шалью, и уселась на порог, принюхиваясь к запаху мокрых веток — почему-то сильнее всего пахло именно веточной корой — и впитывая ману. Теперь в моей голове сложилась примерная картинка мира, в котором мне предстояло жить. Правда, место своё в этом мире я пока представляла не очень.

Стоит ли мне попытатья вернуться в мир Баграра? Оказаться посреди сражения или сразу после него — возможно, в окружении врагов. Нет, я, конечно, могу подкопить здесь маны и даже каким-либо образом раздобыть энергоёмких камней, зарядить их… Сколько это времени займёт, интересно? И насколько всё изменится к моему возвращению?

Явлюсь я, попытаюсь выяснить, выжил ли хоть кто-нибудь из наших. Возможно, даже устрою акцию возмездия. Дальше что? Учитывая, что я там полнейший инвалид… И, как бы горько это ни звучало, разве за этим Баграр отправил меня сюда?

Эх, если бы можно было с таким же богатством вернуться хоть на день раньше!

Глупо мечтать. Возвратная временн а я магия — это абсолютные сказки. Сдвинуться даже на минуту, чтобы предотвратить катастрофу, я точно не смогу, как бы мне ни хотелось. Фокусы, происходящие иногда в момент мощных выбросов маны — вот как со мной — случаются исключительно по произволу многомерной вселенной. Все попытки обуздать время оканчивались для испытателей провалом в такие времена (или измерения?) из которых никто не смог вернуться. Максимум, чему мы научились — на короткое время останавливать личный временной поток какого-либо человека. И то, если он не сопротивляется. Минута от силы — верхний предел такого чуда, после чего происходит резкий синхронизирующий скачок.

Получается, придётся обустраиваться здесь.

Мир, из которого я десять лет назад была изъята, немного пугал своей непривычностью. Но паниковать и бежать куда-то с воплями — точно не выбор здравомыслящего медведя. Лучше замереть, затаиться, оценить обстановку.

Доктор, при попытке расспросить его о магах, довольно презрительно высказался о каких-то «шарлатанах». Допустим, за волшебников выдаёт себя кто-то из циркачей-иллюзионистов, и всё же я не стала бы сбрасывать со счетов возможность присутствия реальных магов. Какой-нибудь местный уникум. Или, скажем, залётный?

Обрадуются ли они появлению конкурентки? Подозреваю, что вряд ли, так что лучше бы не отсвечивать.

СКАЖИТЕ, КТО Я?

Утро, как выяснилось, шестого сентября, четверг.

Медсестра сегодня дежурила снова другая, смотрела на меня круглыми глазами и, кажется, невесть чего себе придумывала. Опять принесла мне полные горсти порошков, была осчастливлена точно так же, как вчера Агнесса:

— Я всё выпила, идите.

Я теперь каждый раз так говорю.

Сразу после завтрака явился дяденька из полиции в мундире наподобие военного, и с совершенно поразительными, торчащими в стороны чуть ли не до ушей усами. Эти усы так меня ошарашили, что я самым глупым образом прослушала, какими словами полицейский представился. Вроде бы что-то связанное с Афанасьевским околотком.

Выглядел дядька устало, шинель у него пахла гарью, а в ментальном поле темнели переживания за множество недавних смертей. Я его чисто по-человечески пожалела, и на протяжении нашего разговора постаралась магически поддержать и подправить.

Доктор мой, Пал Валерьич, настоял на своём присутствии при беседе (подозреваю, что из благородных побуждений — мало ли, вдруг барышню обидят).

Околоточный господин сыщик пытался расспрашивать меня про всякое, но на б о льшую часть вопросов я растерянно отвечала: «Я не помню…» В конце концов мой доктор заявил, что всё это слишком меня травмирует и может ухудшить восстановительные процессы. Полицейский вздохнул и сказал, что для установления личности придётся провести очную ставку. И если вы настаиваете — то пожалуйста, в присутствии медперсонала. Однако же приехать придётся к ним в управу. Пал Валерьич лично обещался взять мой привоз под свой контроль, и этим итогом околоточному сыскарю пришлось удовлетвориться.

Я вернулась к себе в палату и приступила к исполнению своего вчерашнего намерения. Баграр. Я выбрала среднего размера альбом и сделала несколько набросков.

Баграр с пойманной форелью.

Со сковородой.

С указкой у доски — сердится, потому что я ленюсь запоминать схемы боевых построений, и кислая я, с тоской думаю, что никогда не смогу применить их на практике — так зачем забивать голову?

Баграр в командной рубке «Буревестника».

Баграр учит молодых магов приёмам боевого подавления, и морда у него совершенно зверская.

Баграр рассказывает мне курьёзную историю и хохочет.

Я маленькая, и Баграр рассказывает мне сказку на ночь, а в воздухе оживают крошечные маги и герои…

Я смотрю на рисунок и снова начинаю реветь, выхожу в садик и сижу на порожке двери, изливая своё горе в мировой эгрегор. Плачу, пока в дверь не начинают настойчиво стучаться.

На пороге стоит медсестра. Я смотрю на неё, и мне страшно хочется внушить ей, чтобы все эти дурацкие порошки она сразу спускала в унитаз, но я понимаю, что за этим занятием её может кто-нибудь заметить и начнёт задавать неудобные вопросы, забираю порошки и сквозь зубы говорю: