И тут случилось то, что Сашка не ожидал. Трое работников как один подскочили к упавшим и стали метелить их, выбивая из лежачих последний дух.
— Стоп! Хватит! — заорал что есть сил Сашка. Отвечать за тех, если кто-то из чмошников «поставит кеды в угол», ему не хотелось. Неохотно работники отошли от бесчувственных туш.
— Ты прости, не сдержались… — сказал, подойдя, один из работников. — Эти твари терроризировали всех, отбирали последние кредиты… Спасибо тебе! Я Надей, это Кукша… Тот Миран…
В этот момент самый первый подошедший к нему рогул застонал, перевернувшись на бок.
— Много они у Вас денег забрали? — спросил Сашка работников.
— Считай, с каждого в день сотню кредитов. Били всей толпой, пока мы не отдавали.
— Теперь они будут каждый день сотню выплачивать. — жестко сказал Сашка, обернувшись к скулящему — Слышишь, урод? С вас каждый день по сотне кредитов. Или конец вам. Яйца откручу. — специально спокойным голосом произнес Сашка…
Знал бы кто как в этот момент у него билось сердце. «Вот тебе и практика по рукопашному бою…» — подумал он.
— Начфальник… Детки малые, Женка в борделе подрабатывает… — скуля, фуфлявило чмо, разводя на жалость.
— Женка, говоришь… Детки… — ласково спросил Сашка, глядя на рогула. И тот понял — его сейчас будут мочить.
— Не убивай!!! — взвыл рогуль. — Я все отдам. Женка отработает!! А хочешь, она тебя обслужит? Я только свисну, она тут как тут будет! И их жены тоже придут! — показал он на собутыльников.
…
Рогулы со стонами уползли на койки. Пузатый, имени которого Сашка так и не узнал (да и не интересно ему оно было), действительно с кем-то связался, и через полчаса в их казарме подъехали три ховера, привезшие трех жриц любви. Поохав для проформы над видом своих «любимых и единственных», они сразу перешли к делу. Быстро сняв с себя что на них было (а было немного — стринги и лифчик, прятавшиеся под плащиком), они сразу деловито спросили — кто будет первым?
— Ты победитель — тебе и начинать. — на полном серьезе сказал ему Надей.
Сашка, конечно, был уставший, но стресс последних дней взял свое — он последовательно отымел всех трех «жриц любви». Те визжали и царапали ему спину, клялись в вечной любви, но после того, как Сашка слезал с них, деловито переходили на койки Надея, Кукши и Мирана. Те тоже оторвались на рогулихах за все дела их мужей.
Шлюхи, выполнив свою работу, оделись и укатили, а Сашка пошел в душевую. Стоя под струйками воды, он уже третий раз стирал с себя мыло, будто все не мог смыть прилипшую от шлюх грязь. Вот, первый секс на планете — он трахал трех шлюх, и где? На помойке! Как же низко он пал…
Рогулы больше ни к кому не приставали, при виде Сашки как один кланялись и преданно заглядывали в глаза. Деньги потихоньку тоже стали возвращать. Но при этом они все так же не работали, и всегда были пьяными — видимо, их женам пришлось потеть под большим числом клиентов.
…
Под конец недели Сашка с работниками выбрались в соседний бар на окраине «микрорайона». Тут Сашка просто отдохнул от инопланетных технологий — во все времена бар будет оставаться баром. Стойка, барный ряд с батареей бутылок различного пойла, и за ней, бармен, готовый это пойло тебе налить, в любой смеси. Ну, а количество наливаемого будет зависеть от толщины твоего кошелька.
Что заказывать, Сашка не знал, понадеявшись на выбор его коллег. Всем налили по большому литровому бокалу тягучей темной жидкости. На вкус она напоминала пиво, только очень концентрированное. А называлось «мейд». Крепость его, кстати, была не такая и большая, не больше чему у обычного земного пива, градуса четыре. Сашка и решил про себя называть его пивом. Так было привычнее. За бокал такого пива с них взяли по 150 кредитов.
К этому времени Сашка уже знал вкратце краткую историю каждого из его товарищей по несчастью. Надей и Миран были депортированы со столичной системы Кивор за «неблагонадежность» — оба были активными борцами за права гардаррцев в Уркане. Кукшу «переселили» с Рогула, как и встреченного им ранее Люта. Ни у кого из них не было семьи. Контракт у всех был на пять лет, которые должны были окончательно сломать их. Сашкино появление словно вдохнуло жизнь в этих претерпевших лишения людей. Первый раз за столько времени они спокойно сидели в баре, пили любимый гардаррский напиток, и просто разговаривали ни о чем, будто за дверью этого бара их снова не ожидает помойка.
Но Сашка выбрался сюда еще и для того, чтобы познакомиться с кем нибудь, кто может помочь толкать на сторону «левак». А возможность для «левака» была, и в принципе, по Сашкиным прикидкам, неплохая.
Бар для этой цели подходил лучше всего. Народ, конечно, тут был разношерстный. Были безработные пилоты, надеющиеся найти новый контракт, техники, зачастую тоже сидевшие без дела. Приходили менеджеры, складские работники, менеджеры различных компаний, вроде бы поговорить ни о чем, а в результате все равно изливавших душу. Двоих Сашка угостил «пивом», бог с ним, 300 кредитов он к следующему выходу в бар отработает, а людям хоть на душе станет полегче.
Из рассказов людей, занятых на абсолютно разных работах, Сашка тем не менее сделал один вывод — экономическая ситуация в Уркане, и без того не лучшая, последние три месяца стала катиться в пропасть. Причем делалось это специально и по какому-то чудовищному плану, вводя такие поправки в законы, что те начинали работать чуть ли не в обратном направлении их начальному предназначению. Через несколько месяцев, по общим оценкам, должен наступить экономический коллапс. Люди роптали, но не знали что делать.
Один техник рассказал, что проблемы испытывает даже гардаррская база в Херсонеполисе.
— А что, тут есть гардаррская база? — удивленно спросил Сашка
— Ты откуда взялся парень? — рассмеялся техник.
— Из «дикого» мира.
— А. Ну тогда извини. Да, есть. Есть космическая станция, есть четыре боевых модуля, правда недостроенные. Еще со времен Рекомендательного Объединения остались, недостроенные стоят. А строить им теперь не дают. Ну и нам здесь тоже заодно.
…
Сашка уже устал удивляться, и просто для себя или принимал сказанное, или не принимал. В рассказанное техником он почему-то поверил. Просто поверил, хотя рассказ выглядел диковато.
После распада Рекомендательного Объединения на Тавре, отошедшей вопреки всему здравому смыслу Уркане, остался огромный космический флот. Гардаррская Федерация, как правопреемник, могла рассчитывать на весь флот, но за базу в Херсонеполисе, космическую станцию и модули недостроенной защитной «призмы» половину всего базирующегося на Тавре флота отдала Уркане. Флот, по-хорошему, последней вообще не был нужен, но взыграла дурная рогулячья черта — жадность. Тем более, что на корабли вдруг понадобились «начальники». «Начальников» на корабли Урканских ВКС назначали, естественно, рогулов. Те слишком прямолинейно поняли, что теперь это их корабли — каждый назначенный новой властью считал своим долгом распродать вверенный ему корабль до последней заклепки. Уже через несколько лет почти все корабли Урканы представляли собой одиноко болтающиеся в космосе корпуса, в то время как их «команда» с «командиром» жили на поверхности, получая жалование из Кивора, и требуя еще платить им «пустотные». Закончилось тем, что корпуса спустили на планету, точнее, на ту самую помойку, где и работал Сашка с товарищами.
А Гардаррская Федерация постепенно восстанавливалась. Накопив силы внутри страны, она начала восстанавливать флот, базирующийся на Тавре. Место там для него было просто отличное.
И вот тут нарисовались аграфы. Под обещание от них денег на модернизацию чего-то там (чего именно — не важно, они туда все равно бы не дошли), урканцы приняли законопроект о запрете ввоза в систему Тавра металлических концентратов. Хочешь что-то везти — вези готовую продукцию. Мелочь привезти можно всегда. А вот космическую станцию — уже нет. При этом на самой Тавре металлоконцентраты не выпускали — не было нужных астероидных полей. И вот сейчас на гардаррской базе в Херсонеполисе чесали репу — а как же призму-то достроить? Пока никакого решения не находилось. Ясно, что от такого решения страдало в первую очередь население самой Тавры. Но кого волнует это самое население, тем более, если они почти все этнические гардаррцы?
