— Ну, раз дело серьёзное, — Змей скроил чинную мину, — то мы внимательно слушаем.

Енисей приосанился и начал солидную речь о том, как вежественно он встречает наших новых переселенцев, угощая их и рыбой, и чистой водою, не чиня лишних каверз ни хворями, ни судорогами. Я быстро сообразил, куда ветер дует. А и верно, недолго мы живём на его территории, но уж больно вольготно. И если хозяину реки что-то поглянулось, надо бы узнать — что? Надеюсь, не девка, иначе у них с лисой мира не будет… Отвечали мы как положено — также длинно и витиевато, мол, благодарны мы и прочее, и хотелось бы отдариться, да не знаем — что господина Енисея больше порадует?

Тот страшно обрадовался, и недолго думая, ткнул в последний из вытащенных Горынычем кораблей:

— Князюшки, отдайте мне вот его!

Неожиданно.

— Удивил, — честно сказал я. Мы со Змеем переглянулись и кивнули друг другу. Трофей наш общий, а если бронированный транспорт понадобится, уж сделаем. С хозяином реки спорить не резон.

— Ты потешь моё любопытство, — попросил Змей. — ЗАЧЕМ? Зачем тебе эта махина?

— А ни у кого такого нету! — Енисей упёр руки в боки, довольно оглядывая конструкцию. — Жить в нем буду! Как дворец плавучий будет! Ты представь себе, ни у Лены, ни у Ангары, ни даже у Байкала такого нету! А у меня будет!

Я рассмеялся. Змей неторопливо качнулся с носков на пятки и заявил:

— Ну значит будет! Только пушки снимем. Пушки нам сейчас позарез нужны.

Со стороны первых взятых кораблей уж слышался стук-грохот. Бригады мастеровых снимали орудия.

Целая вереница гранитных лафетов была уже подготовлена Горушем на берегу. Сейчас в них установят пушки, и заготовленные конструкции превратятся в полноценную систему обороны. Почему на берегу? О, это был следующий пункт удивительного Змеевого плана.

Объединённая ставка Европейской Коалиции и Альбиона

Командующий франкским тяжёлым механизированным корпусом генерал ля Бузьен с трудом скорчился на полу и отполз под стол. Кажется, он легче всех остальных присутствующих перенёс эту магостатическую бомбардировку. В голове метались мысли: «Откуда⁈ Как⁈ Ведь говорили, что у русских нет ни снарядов столь сильного действия, ни соответствующих орудий???» Остальных участников совещания ломало и выворачивало, так что страшно было представить, что они переживают.

— Вот почему в протоколах мирных переговоров Великой Магической говорится о чудовищной бесчеловечности этого оружия, — пробормотал ля Бузьен. — Какой зловредный дух нас дёрнул аннулировать эти договорённости?..

А! Память услужливо выкатила информацию — вот он, тот дух, собственной персоной. Именно она, мадам Моргана, около сорока лет назад выступила с убедительной речью об отмене на уголовное преследование изысканий по магостатике. К неожиданному удовольствию франка, корёжило ведьму куда сильнее всех остальных.

Внезапно в сером потолке палатки открылся белёсо-голубой квадрат неба, промелькнула рука, которую франк не успел рассмотреть, и холодный голос объявил:

— Иду на вы!

На стол что-то шлёпнулось. Конверт! Вот и угол его торчит! Небо исчезло, снова оставив лишь полотняный потолок. Ля Бузье помедлил и потянул к себе конверт…

— Итак, ещё раз: кто нам это послал?.. — прошло два часа, и Моргана смогла наконец встать на ноги. Это, пожалуй, был худший момент в её карьере. Прочие представители европейских домов выглядели не выигрышнее, и сейчас они едва пришли в себя, чтобы попытаться понять: кто им отправил ультиматум и каково его содержание?

— Тут написано, — ля Бузье, менее всего пострадавший от удара и сейчас выглядевший свежее всех прочих, взял на себя роль в некотором роде секретаря: — избранный Великий Князь и полководец всея Руси, Дмитрий Михайлович Пожарский.

Память болезненно кольнула Моргану. Был один наглый выскочка, сломал ей однажды все планы… ценой своей жизни, хвала звёздам. И вот опять! Наследник, что ли?

— И чего хочет этот тип? — хмуро уточнил плотный германец фон Штее.

Ля Бузье встряхнул уже слегка помятую бумагу:

— Тут сказано, что либо мы завтра в десять утра являемся на Зареченское поле для подписания договора о контрибуции, либо они, там же, на этом поле, будут ожидать нас для генерального сражения.

Пан Жовтецкий презрительно выпятил губу:

— И каков же размер контрибуции, которую этот Пожарский, — что-то знакомое… — готов нам выплатить?

— Вы не поняли, — ля Бузье ткнул в листок пальцем, — он хочет получить контрибуцию с нас. Полтора миллиона золотых червонцев.

Присутствующие на заседании господа едва не задохнулись от негодования. Минут пять они упражнялись в литературных этюдах на тему «какова наглость⁈»

— Мы можем вовсе не являться! — под конец выпалил француз.

— Нет, мы явимся! — пристукнул стеком по столу германец. — И проучим этого наглеца как следует! Где это на карте? — фон Штее вперился в расчерченный план Москвы и окраин. — Покажите мне, я не разбираюсь в славянских каракулях!

— Полегче с определениями! — пан Жовтецкий небрежно ткнул в одну из подписей.

— Отлично! — немец снова пристукнул стеком, теперь по карте. — Здесь нашим машинам будет гораздо удобнее, нежели в окружении городских завалов.

— Нашим псам всё равно! — не упустил возможности показать своё превосходство пан Стефан. — Но если вы настаиваете…

— Мы выйдем завтра, — решительно пресекла перепалку Моргана. — И наш летательный аппарат поддержит войска с воздуха. Эта записка слишком самонадеянна. Всего лишь блеф. Они не успеют собрать войско до завтра. К тому же, у нас есть достаточное количество сюрпризов и время, чтобы их расставить. Итак, господа, прошу высказываться по расположению наших войск на местности.

— Но тут ещё кое что… — начал ля Бузье.

— Бросьте! — махнула рукой Моргана. — Идите сюда. Нам нужно знать, как поставить ваши бронемашины.

Франк неловко пожал плечами и сложил бумагу в карман. Сложно спорить с раздражённой архиведьмой. Даже если в ультиматуме значится, что в случае отказа от добровольной капитуляции размер контрибуции будет увеличен вдесятеро.

Хорошо иметь в сотрудниках элементаля земли. Особенно с таким интеллектом и опытом, как у Горуша. Что для него снятые со шведских кораблей пушки? Те же куски железа, только более-менее упорядоченной формы.

Батарея завершала своё выстраивание на берегу, тем временем Кош проводил очередное (или внеочередное?) тактическое занятие с магическим отрядом.

— Внимательно смотрим на карту! Что у нас на правом фланге?

Тут отвечали бодро:

— Небольшая возвышенность, Тихон Михайлович!

— Молодец студент! И что на ней?

— Э-э-э… ничего…

— Двойка за невнимательное ознакомление с результатами рекогносцировки! Ещё варианты? Почему столь перспективное место брошено пустым? — Змей обвёл студиозусов пристальным взглядом: — Вы? Можно не вставать.

— Есть мнение, что там рассеяно магическое минное поле с магостатическими зарядами.

— Та-ак…

— А я считаю, что не только с магостатическими, но и с обычными. Чтоб, значицца, если пойдут не маги, то обычными подрывами посечь.

— Отлич-чно! Мы имеем небольшой пригорок с минным полем. И это, друзья мои, прекрасно, что заминировано всё! И вот почему…

А пока Горыныч объяснял своим ученикам, почему так здорово, что пригорок заминирован, я принимал во временный лагерь бойцов. Один принимал. Ярена пока для общения с людьми не очень соответствовала, а Кошу пришлось спешно метнуться в свою вотчину, ибо сердце Кинич-Ахау, завязанное на стабильность подземных пространств под Байкалом и прилегающими землями, внезапно начало подавать очень и очень странные сигналы.

Катастрофу предотвратить удалось, Кош вышел на связь, но весь разговор был предельно сосредоточен. Ситуация крайне походила на масштабную диверсию. Кош пока удерживал её один, помощь не требовалась, но и отключиться от неё тоже не мог.