До большой земли мы действительно доплыли. Пусть и со стороны данов – это лучше, чем дальше рисковать на малом торговом судёнышке. Из сильных датских родов мне были знакомы Крунеберги, а их старшие даже любили совместные пирушки с дядей Хротгаром. Я не рассчитывал, что буду узнан, но вряд ли они рискнут честью и откажут в помощи, даже если я самозванец. С другой стороны: кого, как не выжившего Крузенштерна, может в роли хускарла сопровождать истинная дева битв? Марина пусть и славянка мордашкой, но нравом и силой посоперничает с великанами. Мне, отчего-то, легко представляется картина, где она ввязалась в пьяную драку с великанами или ограми.

Главный дом ярла Олафа располагается в полудне от порта. Вместе с заикающимся купцом, мы отправились туда на нанятой повозке, причем самой простой. Эти края очень плодородны и славятся мягкой погодой, что видно по зажиточности крестьян и великолепному состоянию главного дома на холме и прилегающих поменьше.

Мы поднялись наверх, к укатанной площадке перед крыльцом. Я поздоровался с жильцами и работниками, представился. После потребовал встречи с ярлом, но закончить мне не дал Олаф собственной персоной.

У меня вылетело из головы, что гулять с Хротгаром он любил по причине схожести нравов:

– Кто посмел назваться этим именем и тем хуже – взял фамилию?!

– Ношу их с гордостью, – поднял я голову и с вызовом посмотрел в ледяные глаза.

Олав крупный и могучий маг. Здесь, на своей вотчине, может скрутить в бараний рог очень многих. С чёрной густой бородой выглядит как настоящий хищник. Но во мне нет и толики страха. Почти как магических сил.

– Если ты лжёшь…

– Ты ему скажи, – выступила вперёд Марина, – что если сделает ещё шаг, я его зажарю как индюка.

– Он может не оценить сравнения.

– Клянусь Богами, Котик, – зашипела Марина, – у них тут камня на камне не останется, если не уймёт свою гордость. Ты меня знаешь.

Дерево вокруг её ног уже обуглилось, а нестерпимый жар от невидимого огня заставил Олафа отступить.

– Марина, мой хускарл и возлюбленная, – обратился я к ярлу, – говорит, что борется с желанием залить здесь всё огнём. К сожалению, я не смогу её остановить, если мы схлестнёмся. Настоящая стихия, а не женщина. Можно ли нам хотя бы рассказать свою историю, а потом уже дождаться твоего решения? Я знаю вещи, которые может знать только наследник Крузенштернов.

– Если я уверюсь, что ты тот, кем назвался, – гордо проговорил Олаф, – то принесу извинения тебе и хускарлу, а пока прошу за стол – сначала выпьем из общей чаши.

Олаф вскакивал из-за стола, бил по нему ладонью и потрясал кулаками, призывая проклятья на рода моих бывших врагов. Ярл сильно засиделся в родных землях и был готов хоть сейчас снарядить корабль, чтобы плыть куда угодно и карать всех провинившихся.

Купец получил свою награду и живенько растворился в пыли дороги. Мы же стали почётными гостями, а Олаф действительно принёс публичные извинения, назвав себя дураком и счастливчиком: дурнем, по причине, что не признал, а любимцем Фортуны, что он первый к кому я обратился за помощью и первый, кто встал в ряды моего войска. Грянул пир, в который Марина бросилась с такой радостью, с какой не делают это матёрые моряки. Это мне теперь надо отказываться от курения табака, так как магический исток совсем слабенький и вряд ли сможет нивелировать вред от ядов, а у Огнёвки всё наоборот – она выжила от удара самого сильного из противников в этом мире, что ей какой-то алкоголь?

Олаф умудрился к утру собрать отряд боевых магов и нас будил хоть и с уважением, но настойчиво. Марина мигом вскочила, выпростала на себя ведро холодной воды и спешно оделась. Я раскачивался дольше, чувствуя какую-то глубокую усталость, но долг есть долг и мы выступили на Эрибрю – вотчину нынешнего конунга Свейского королевства.

И снова череда дней в путешествии по морю и земле. Как бы не спешили, а в каждом из владений следовало задержаться. В родном Датском королевстве Олаф всякий раз разражался речью, что тот, кто не поддержит его в походе – трус, а значит ноги его на землях Крунебергов быть не должно. Чаще всего, старшие родов соглашались выступить на нашей стороне, а за одно, в лице воинов, посылали и представителей. Войско росло. Я никогда бы не смог этого представить, что лишённый сил, мало чем отличающийся от простого человека, буду во главе таких сил. Приходилось отвечать на одни и те же вопросы, многократно пересказывать в общем виде случившееся, но всякий раз лица магов хмурели и ожесточались. Ни с данами, ни с норгами, ни с другими племенами, даже внутри Свейского королевства, никогда не было полноценного мира. То тут, то там вспыхивали свары и лишь от влияния верховных конунгов, то бишь королей, зависело – закончится конфликт в зачатке или заполыхает настоящей войной. Тем не менее, есть общие понятия о справедливости и общие противники – такие, как Англия, например. Поэтому узнав о косвенном участии Карла Мудруго в нападении на мой род, их начинал переполнять гнев. Наши традиции и культура проще русской, поэтому искать корысть данов в свержении конунга свеев не стоит – они придут и уйдут, позволив нам выбрать нового. А завтра уже снова будут выкрикивать скабрезные стишки в адрес неотёсанных деревенщин с Севера, изображать как мы пьяные пытаемся поднять корону из грязи, ну а наши стихоплёты начнут старательно изображать манерного датчанина, пытающегося говорить с картофелем во рту.

Марина стала культурным феноменом для всех. Непомерная сила пугала и восхищала, а совершенно разгульный нрав настораживал и веселил одновременно. Ничем она не пыталась претендовать на статус чистокровной аристократки, но всякий понимал к чему всё идёт и что считаться со стихийной русской девой придётся всем. Я смотрел на неё и чувствовал самое глубокое чувство за всё время наших отношений. Страсть всегда была на первом месте, а теперь переросла во что-то новое.

За долгове время путешествия мне удалось подлатать своё рваное эфирное тело. По уровню силы я теперь слабый Новик и эфира хватает ровно на распаливание трубки несколько раз за день. Почему маги уровня Князя и слывут феноменально сильными, что у них и пополнение запасов происходит соразмерно доступному объёму, а у меня в год по малой ложке. Но вот весь инструментарий Северной Школы остался доступным. По-прежнему могу говорить с духами и с их помощью действовать. Ещё могу в рукопашном бою дать фору многим и многим. Марина же всякий лишний раз напоминает, что мне следует лишь моргнуть, как весь необъятный океан её ярости обрушится на многострадальную землю. Что её точит пламя желания проявить себя, высказаться на языке стихийной магии…

Я постоянно твердил себе, что остался прежним. Каким познакомился с Иваном дикарём, таким и остался, но Марина утверждает обратное. Она удивляет меня тем, как точно избегает конфликта со мной. Казалось бы, ты сильнее и ты больше не какая-то приблуда-любовница – дерзай, покажи чего давно хотелось, насыться властью до рвоты, но она с чутьём хищника обходит любые острые углы. Это настолько меня поражает, что порождает волну бесконечного уважения и благодарности. На мою фразу, что не обязательно убивать Карла Мудрого, она отметила, что я былой бы такого не сказал.

Знаю, что не всё некромантское племя выжжено. И желание уничтожить их всех всё ещё бьётся во мне. Однако, напавших и убивших мою семью больше нет. Более того, уничтожено самое сердце – Оплот некромантов. Не осталось ни манускриптов, ни инструментария, ни наглядных конструктов. И это удовлетворило ненависть во мне. От частых убийств теперь воротит. Может, Марина говорила об этом?

Да и что может противопоставить конунг против настолько большого войска?

Из Свеев никто не остался в стороне. И хотя некоторые сделали это по причине страха за возможные последствия их поддержки Карла, я готов простить им малодушие. Всё же это мой народ и другого просто нет. Пусть будет урок и каждый из наследников хорошо усвоит его.